Уполномоченный при президенте РФ по защите прав предпринимателей, лидер Партии роста Борис Титов намерен идти на выборы президента с праволиберальной программой.
Предвыборная программа Бориса Титова 2018
"Мы считаем себя правыми либералами", - сказал он и добавил, что именно представители этой части политического спектра знают, "как производить и зарабатывать", и поэтому выходят на первый план во время экономических кризисов. "Мы уверены, что сейчас будет большой запрос на тех, кто умеет работать и зарабатывать для страны, - на правых либералов", - заявил Титов.
Он намерен участвовать в выборах с программой экономических преобразований "Стратегия роста", разработанной совместно со "Столыпинским клубом". Цель программы - не допустить спада экономического и социального развития страны в условиях снижения цен на нефть, перейти от сырьевой экономики к новой модели, ориентированной на развитие малого и среднего бизнеса, повышение производительности труда, развитие цифровой экономики, создание эффективного социального сектора.
Среди тезисов программы - снижение процентной ставки Центробанка, облегчение общей налоговой нагрузки, ипотечные кредиты под 5%, помощь нуждающимся продуктами и лекарствами. Предлагается также создать четыре фонда развития. К существующему Фонду развития промышленности добавить фонды по агропроектам, по проектам оборонно-промышленного комплекса и по проектам инновационной деятельности.
В случае победы на выборах президента Титов намерен вплотную заняться рынком труда. В частности, к 2025 году создать 25 млн современных высокопроизводительных рабочих мест. Кроме того, бизнес-омбудсмен будет добиваться принятия закона о самозанятых и отмены запретительных норм регулирования в интернете. Он отметил, что сейчас к самозанятым можно отнести почти половину населения страны, при этом граждане "вынуждены прятаться" от налоговых органов из-за неурегулированности своего статуса. "Они должны иметь возможность заниматься законно своим делом", - уверен Титов.
Шансы на победу
Свои шансы на выборах бизнес-омбудсмен оценивает "прагматично". "Мы можем ставить задачу выиграть мировое господство, но этого не будет. Сегодня президент обладает такой поддержкой, что если он будет избираться, то никакие даже самые важные стратегические программы не позволят обеспечить кому-то результат на этих выборах", - сказал он.
Тем не менее, Борис Титов будет серьезно биться за симпатии избирателей. "Чем больше людей проголосуют за меня как за президента, тем больше людей узнают и поверят в "Стратегию роста" и экономические реформы", - подчеркнул он.
На парламентских выборах в 2016 году возглавляемая бизнес-омбудсменом Партия роста набрала 1,29% или 679 тысяч голосов (данные ЦИК). "На этой избирательной кампании мы ставим еще большие цели, мы будем стремиться за максимальное количество голосов, понимая, что каждый голос, это голос за новую экономику России", - заявил Титов.
Выборы президента России состоятся 18 марта следующего года. Согласно Конституции и закону о выборах главы государства, старт кампании должен дать Совет Федерации не ранее, чем за сто и не позднее, чем за девяносто дней до дня голосования. Удовлетворяющее этим требованиям заседание палаты состоится 15 декабря.
Среди претендентов на пост главы нашего государства есть много разных личностей, представляющих различные интересы. Уважаемый в высших чинах кандидат в президенты Борис Титов баллотируется на этих выборах от лица всех частных предпринимателей и бизнесменов России.
Регистрация в ЦИК
Борис Титов зарегистрирован в качестве кандидата на выборы 2018 одним из последних. Кандидатура выдвинута «Партией Роста», интересы и программу которой он и собирается представлять.
В мае 17 года экономическая программа этого выдвиженца представлена нынешнему президенту РФ Владимиру Путину. Она создана с поддержкой Столыпинского клуба и советником главы государства Сергеем Глазьевым.
Биография
Борис Титов – руководитель «Партии Роста», бизнесмен, уполномоченный по защите прав предпринимателей.Биография политика достаточно скудна на неожиданные факты: всю свою жизнь Титов занимался бизнесом и общественной деятельностью, а о его личной жизни мало что известно. Борис Юрьевич родился в Москве 58 лет назад, закончил МГИМО по специальности «экономист-международник».
Некоторое школьное время успел проучиться в Новой Зеландии. Это во многом определило его будущее – еще во время обучения он устроился переводчиком испанского и даже ездил работать в Перу.
Сразу после института получил работу во внешнеторговом объединении «Союзнефтеэкспорт». Там он налаживал поставки нефтепродуктов и самой нефти предприятиям из Южной Америки, с которой сотрудничал ранее, а также на Дальний Восток.
К 89 году Титов стал начальником департамента компании Urals, организованной совместными силами СССР и Голландии. Собственное дело открыл в 91-м по профилю нефтехимических товаров и сжиженного газа. К 2008-му бизнесмен уже мог похвастаться владением целой финансово-промышленной группой, оборот которой составлял примерно 2 млрд долларов.
Кандидат в президенты Титов Борис Юрьевич переходит на государственную службу только в 2012-м, снимаясь с должности генерального директора, но оставляя за собой большое количество акций.
У Титова есть супруга и два ребенка – сын и дочь. Жена Елена руководит Всероссийским музеем декоративно-прикладного искусства.
Политическая деятельность
«Партия Роста» появилась в результате ребрендинга «Правого дела». В 2003 году становится сопредседателем «Деловой России». Через год он уже председатель и критикует политику Минфина РФ. В это же время Титов входит в состав нескольких госструктур. К примеру, с 2005 по 2008 являлся одним из членов ОП РФ.
В седьмом году становится членом Высшего совета «Единой России», а в следующем году политик возглавляет Высший совет «Гражданской силы». После этого Титов создает «Правое дело», являясь одним из его сопредседателей, и теряет членство в совете ЕР.
В девятом году Борис Юрьевич предложил инициативу о легализации финансовых компенсаций тем гражданам РФ, которые не хотели бы служить в армии. Бюджет России на тот момент переживал кризис, и, по словам политика, это существенно могло бы решить проблему с деньгами и найти отклик у народа. К сожалению, данная инициатива так и не воплотилась в жизнь.
Февраль 11 года стал переломным для Титова – он уходит с поста сопредседателя «Правого дела», поссорившись с руководством. В 12 году Путин назначает Бориса Юрьевича уполномоченным по защите прав предпринимателей.
В феврале 2016 года Титов вернулся на пост руководителя «Правого дела», но предложил провести полноценный ребрендинг. Так через месяц появилась либерально-консервативная «Партия Роста» с бессменным лидером. В 2017 году она решила представить своего кандидата на пост президента РФ – Бориса Титова.
Омбудсмен активно занимался защитой прав предпринимателей. Особенно ярким событием в его политической карьере можно назвать большую амнистию предпринимателей — свободу получили 2466 человек.
Предвыборная программа
Титов все еще является уполномоченным по правам предпринимателей и на выборах президента представляет их интересы. Основные цели его предвыборной программы:
- Недопущение спада экономического и социального развития России.
- Переход от сырьевой экономики, завязанной на «нефтяной игле», к поддержке развития малого и среднего бизнеса.
- Улучшение производительности труда на государственных и частных предприятиях.
- Переход на путь цифрового экономического развития.
- Повышение эффективности социального сектора.
- уменьшение налогов с обычных граждан;
- снижение процентной ставки Центробанка, в том числе по ипотечным кредитам до пяти;
- повышения доступности лекарств (на данный момент зарубежные медикаменты запрещены);
- организация Фондов развития – на агропроекты, оборону, промышленность, инновации.
В планах у председателя «Партии Роста», как только президентские выборы будут закончены, — серьезнее заняться рынком труда, чтобы создать к 2025 году двадцать пять миллионов рабочих мест.
Шансы на победу в выборах
Борис Титов – достаточно серьезный и обстоятельный кандидат в президенты с четкой программой и большим политическим опытом касательно тех сфер, по которым он хочет работать после получения статуса главы государства. При всех финансовых возможностях, серьезности политических намерений и значительном количестве связей, в том числе и за рубежом, он не является кандидатом, на которого ставят политологи.
Политик имеет слишком небольшой электорат по сравнению с Путиным или Грудининым. Титов значительно уступает каждому из претендентов в президенты России 2018 из-за непопулярности – например, имена Жириновского и Собчак знает практически каждый, в отличие от личности Бориса Юрьевича.
Видео: Интервью с Борисом Титовым.
Слово "либерал" в России после реформ 90-х годов стало почти ругательным, однако либеральные идеи как никогда актуальны в обществе, где есть высокий спрос на перемены, считает бизнес-омбудсмен Борис Титов. Поэтому выдвигаясь на выборы президента, он заложил в свою программу идеи, призванные дать свободу бизнесу, прежде всего малому и среднему, без которых невозможен устойчивый рост экономики. В интервью РИА Новости Титов рассказал о стратегии и планах на посту президента страны, взглядах на внутреннюю и внешнюю политику и своей главной страсти. Беседовали Екатерина Кованова и Елена Кудрявцева.
— Борис Юрьевич, позвольте вас поздравить с выдвижением на выборы президента, с тем, что решились.
— С силой характера можно меня поздравить.
— Вы прошли долгий и интересный путь — занимали разные политические и государственные должности, сейчас вы идете кандидатом на самую высокую руководящую должность в стране. Это меняет вас, накладывает какие-то обязательства?
— За всю свою жизнь я занимал одну государственно-политическую должность — омбудсмен (по защите прав предпринимателей — ред.). А выборы — это просто очередной этап борьбы, очередной этап очень тяжелый, нам надо доказывать глубину своих знаний, убеждать людей, чтобы они вникли, поняли нашу позицию, надо объяснять им. Потому что не очень много людей хотят вникать в экономические проблемы, даже среди профессионалов.
— Вы являетесь омбудсменом, находясь в действующей государственной системе. Вы все-таки оппозиционер к власти или нет?
— Я правый либерал. Я говорю о том, что стабильность, порядок в обществе — это очень важная задача, и здесь мы благодаря действующему президенту в последние 15 лет достигли очень серьезных успехов. Однако мы упустили "тучные годы", чтобы провести экономические реформы, поэтому у меня большие претензии к экономическому блоку нашего правительства. И в этом мы оппозиционеры сегодняшнему экономическому курсу. Мы хотим, чтобы стабильность, которая существует сегодня ради стабильности, трансформировалась в стабильность ради прогресса, ради развития. Мы считаем, что нам нужен рост, через который мы придем к рыночной экономике, к свободному обществу, высокого уровня качества жизни общества.
— Все, что вы озвучили, отражено в стратегии Столыпинского клуба, а с какой предвыборной программой вы будете участвовать в выборах и на чем она будет базироваться?
— Стратегия роста — и есть предвыборная программа. Наша основная задача — изменение экономики, все остальное будет меняться вслед за изменением экономики.
— Вы же ее уже показывали президенту?
— Показывали, но пока она не принята в качестве сегодняшней программы действий правительства, поэтому мы продолжаем убеждать всех: посмотрите, поймите, без этого будущего в стране не будет. И это не программа для бизнеса, это программа учета опыта бизнеса, но для того, чтобы развивалась вся страна. Стратегия роста — это программа для всех. В результате ее реализации будет расти количество рабочих мест, будет улучшаться уровень жизни в стране.
— Каждый кандидат предлагает некие перемены, предлагаете ли вы еще какие-то перемены помимо экономических?
— Сегодня главное — социально-экономические перемены, на них есть большой запрос в обществе. Это подтверждают результаты большого исследования, которое мы сделали. Начинать надо с этого. А дальше, с ростом экономики, с созданием уже нового качества среднего класса (а сейчас средний класс — это чиновники, и у них как раз запроса на перемены нет) будет меняться страна. Потому что средний класс — естественный потребитель демократических институтов.
— А сколько времени понадобится на реализацию вашей программы?
— Если мы начнем воплощать ее сегодня, то уже в первые три года мы получим достаточно высокие темпы роста, и до 2025 года у нас будет уже 25 миллионов высокопроизводительных рабочих мест. Все KPI указаны в самой Стратегии роста по срокам — когда, какие темпы роста ВВП, как будет улучшаться качество жизни и каково качество этого роста, за счет чего будем расти.
— Как вы думаете, кто будет вас поддерживать, кто ваш электорат на этих выборах?
— Люди, которые задумываются о будущем России. Люди разных абсолютно профессий. Активные, самостоятельные, которые пытаются что-то делать, предпочитающие активную жизненную позицию лежанию, выжиданию, какой очередной подарок в клюве им принесет государство. Таких людей у нас, на самом деле, очень много. Просто они пока не знают, что мы есть.
— Кто ваш основной конкурент на грядущих выборах?
— У нас нет конкурентов. Наша задача — менять экономику России, популяризировать, сделать активной Стратегию роста. Поэтому мы не против кого-то, как Ксения Собчак, она против всех, а мы — за. Мы за новую экономику России, мы хотим, чтобы люди поддержали нашу программу, Стратегию роста, хотим, чтобы она начала воплощаться в жизнь.
— На данный момент все ли учтено в вашей предвыборной программе? Сколько времени потребуется на то, чтобы ее реализовать? Помимо тезисов, который выдвигал Столыпинский клуб, еще какие-то тезисы в ней появятся?
— Наша предвыборная программа — это Стратегия роста, в которой мы говорим о социально-экономическом развитии: какими будут новые источники роста экономики, какие нужно применить инструменты, чтобы экономика все-таки от стагнации вернулась к росту.
Что же касается идеологии, она тоже определена. Мы правые либералы, хотя слово "либералы" и считается у нас нехорошим, но дискредитировали его на самом деле левые либералы, которые хотят немедленных преобразований в политике. Мы же говорим, что по пути демократического развития надо идти постепенно и первый шаг в этом направлении — это именно частная конкурентная диверсифицированная экономика. Тогда все будет постепенно реализовываться.
— Вы написали Стратегию роста, представили ее президенту. И, как ожидается, в новом политическом цикле некий микс из программ, которые сейчас готовят различные эксперты — Столыпинский клуб, ЦСР, Минэкономразвития — ляжет в основу долгосрочной стратегии развития страны. В то же время вы используете программу Столыпинского клуба как вашу предвыборную программу?
— Мы сегодня решаем, каким путем пойдет страна. Президент дал поручение нам и Кудрину готовить свои предложения. При этом он еще не сделал выбора. Будет ли это компиляция? Наверное, там окажутся умные предложения из всех программ, но нам главное сегодня доказать, что мы должны изменить модель.
Предложения Кудрина пока остаются в старой парадигме — немножко подкорректировать, гуманизировав некоторые институциональные аспекты и прочее. Мы же хотим доказать, что наша программа — правильная, и поэтому пошли по пути общественной поддержки. Если у нашей позиции, у нашей стратегии будет серьезная общественная поддержка, то мы сможем влиять на принятие решений в экономике.
На выборах в Государственную Думу мы получили миллион голосов, добились своего. Благодаря думской кампании наша программа, которую пытались всячески выбросить из повестки, теперь заняла свое место как одна из двух главных программ, сегодня предлагаемых для реализации.
Мы не прошли в Думу, но достигли задачи более важной: укрепили позиции Стратегии роста, нового альтернативного видения экономики. Сейчас мы идем на новые выборы, надеясь получить еще больше голосов со стороны тех, кто поддерживает наши идеи. И тогда тот, кто будет избран президентом, получит основания реагировать и опираться на эту программу, и первым решением, первой реакцией должно стать создание некого штаба реформ.
Аналогичные структуры были созданы в Англии, в Малайзии, в разных странах — это инструмент, который управляет развитием. Если после выборов он будет создан, значит мы победили.
— Вы с членами нынешнего правительства обсуждаете свою Стратегию роста?
— Постоянно. Мы же на базе аналитического центра при правительстве работали все это время. И поэтому там присутствовали очень много представителей и ЦБ, и Минфина, Минэкономики, Минсельхоза, Минпрома. Могу сказать, что нас поддерживает большинство так называемых активных экономических министерств.
— Перейдем к внешней политике. Обозначьте, пожалуйста, ваше видение дальнейших отношений России с США, как вы считаете, ситуация будет усугубляться, или, возможно, наступит переломный момент?
— Пока ситуация сложная. Я считаю, что с США — самая сложная ситуация. Не потому, что у нас с ними сложились или не сложились отношения. Борьба демократов и республиканцев, привела к тому, что они начали реализовывать свои внутренние программы, "антитрамповские", и использовали для этого очень много аргументов, и на первое место вышел аргумент России, участие России. Нужно было привлечь как можно больше компромата на Трампа и вся страна только этим одним и занимается, а не развивается. Там практически невозможно разговаривать ни с кем.
Но дело в том, что президент должен принимать политические решения, но он их не может до конца принимать, по крайней мере, по отношению к России. Разговаривать с его оппонентами бесполезно, потому что у них нет полномочий вообще. Поэтому внутренняя борьба привела к тому, что просто парализован диалог. С Европой легче. Я думаю, Европа сыграет свою главную роль в выходе из этого тупика, как она и раньше, и, собственно, всегда была инициатором улучшения отношений. Поэтому мы ведем активный диалог, например, во Франции. Мы, конечно, не политики, не политические руководители, но общество иногда имеет возможность сыграть большую роль, профессиональное сообщество, бизнес. Поэтому мы выстраиваем свой диалог, договариваясь между собой о каких-то приемлемых вещах с учетом нашего опыта, потом будем предлагать властям — смотрите, вот такая существует возможность, подумайте о ней. И если это будет серьезный, взвешенный подход, то мы надеемся, что мы сдвинем с мертвой точки сегодняшнюю ситуацию.
— Вы с Трампом встречались когда-нибудь?
— Нет, никогда не встречался.
— В перспективе, по вашему мнению, санкции будут сняты? В течение какого времени?
— В перспективе они когда-нибудь будут сняты. Это не вопрос формального снятия санкций. Те санкции, которые действуют по отношению к нам, с точки зрения законов — они не очень сильные. Сравните те санкции, которые действовали против Ирана — запрет экспорта нефти, ограничение и квота. Второе — запрет летать на западных самолетах. Запрещено было, не обслуживались ни "Боинги", ни "Эйрбасы". Они летали на наших старых Ту-154. В нашей огромной стране вдруг такое могло бы произойти… Поэтому эти санкции на бумаге, они влияют, но не на столько. Влияют санкции в головах. То есть каждый предприниматель, принимая решение о том, что он хочет заключить контракт с Россией, или инвестировать в российскую экономику, или купить российский товар, или просто пообщаться с российским бизнесменом, он уже десять раз подумает: а вдруг чего, а вдруг попаду в какой-нибудь список, а вдруг меня заметят. И вот эти риски, зачем брать на себя лишние риски, мы и без русских обойдемся. Поэтому санкции в головах значительно более для нас негативное влияние оказывают, чем санкции на бумаге.
Как только будет объявлено, что мы нашли какое-то взаимное понимание на политическом уровне, санкции формальные могут еще быть. Там целая процедура их снятия, поэтому формальное снятие может еще несколько лет продолжаться. Но санкции в головах уйдут. Люди перестанут оценивать отношения с Россией как риск и поэтому очень многое сразу изменится. Вот мы знали о поправке Джексона-Вэника. Она висела у нас десятилетиями, никто на нее, собственно, не обращал внимания. Ну были проблемы по импорту технологий, но мы как предприниматели могли совершенно спокойно заключать любые сделки, получать финансирование, кредиты, акции, совместные предприятия с американцами без проблем.
— Если США наложат запрет на операции с внешним долгом, с госбумагами?
— Это, конечно, более серьезные вещи для государства нашего. Но это тоже не глобальная вещь с точки зрения развития страны. Хотя, конечно, возможность финансирования резко уменьшается. Но я надеюсь, что этого не произойдет, будем делать и на нашем уровне все возможное, чтобы все-таки добиваться нормального диалога.
— В СМИ появилась информация, что российские элиты задумались о репатриации своих активов, опасаясь санкций, и ищут способы это сделать. У вас были предложения по этому поводу. Какие, на ваш взгляд, нужны инструменты, чтобы предприниматели могли вернуть в Россию свои капиталы? Может быть, они могли бы, к примеру, валютные облигации купить?
— Мы предлагали немного другое — амнистию капитала. Они просто смогли бы перевести деньги сюда на российские счета и, не заплатив налоги, абсолютно легализовать эти активы. К сожалению, этого не произошло. Там был наложен целый ряд ограничений, и, собственно, амнистии как таковой уголовной не произошло. Их не освобождают. Поэтому, да, надо репатриировать, но для того чтобы репатриировать, самое главное — создать условия здесь. Прекратить административное, уголовное давление на бизнес, создать нормальные условия по налогам, по тарифам, по процентным ставкам, по кредитам. И не надо никого будет загонять сюда палкой, они сами все приедут и начнут работать здесь. Потому что здесь выгоднее. На родине, во-первых, приятнее, интереснее и всегда было выгоднее. Новое законодательство, новая деловая среда — вот то, что нужно им.
— Вы недавно принимали участие в российско-английском бизнес-форуме в Лондоне. Встречались там с российскими предпринимателями, которые покинули по каким-то причинам Россию?
— Наша поездка в Лондон — это было не только общение по поводу наших взаимоотношений и участия в российско-британском деловом форуме и обсуждение политических проблем. Но еще и большое количество общения с нашими предпринимателями, которые нормальные ребята, но которые находятся часто в розыске через Интерпол, потому что на них возбуждено уголовное дело в России. Мы видим, что часто это заказные дела, это те же нарушения, которые мучают наших предпринимателей, которые не уехали и оказались в СИЗО. Эти ребята предпочли или воспользовались возможностью в СИЗО не оказаться. Это, наверное, единственный их грех по отношению к другим.
Поэтому мы создали специальный институт общественного уполномоченного по защите прав предпринимателей именно связанный с розыском и уголовным преследованием, и хотим сегодня начать диалог с властью. Сказать, что снять розыск по Интерполу, разрешить им вернуться в страну и с каждым же определиться все-таки по его делу. Наверное, часть предпринимателей действительно нарушили закон, и надо будет найти решение, как погасить тот ущерб, который они стране принесли. Мы очень сомневаемся, что многие из них действительно, что-то нарушили, во всяком случае по тем делам, которые мы посмотрели. Что это действительно заряженные уголовные дела. Тем более, что это в основном люди, которые давно сидят на Западе, их обвиняют по делам еще десятых годов.
— Вы лично к президенту будете обращаться?
— Мы сейчас посмотрим все случаи. Сначала мы сами проведем анализ этих кейсов, а потом конкретно по фамилиям будем обращаться к президенту с тем, чтобы решать этот вопрос.
— Сколько штабов у вас будет работать?
— У нас сегодня 74 региональных отделения, мы надеемся, что порядка 70 штабов будут работать. 62 штаба уже созданы, сейчас организуем работу остальных.
— Вы будете ездить по регионам?
— Конечно. Буквально на этой неделе мы уже выезжаем в Крым, в Севастополь.
— Как вы планируете привлекать своего избирателя, как вы будете доносить до него свою программу? Листовки, агитки — что это будет?
— Мы будем использовать и традиционные методы, и искать новые пути. В прошлый раз мы изрисовали весь асфальт в Москве и Московской области. Помните?
— Стрелочки.
— Стрелочки. Это, в общем, сработало на узнаваемость партии. У нас работают сильные политтехнологи, те, которые прошли не одну избирательную кампанию. Они сейчас разрабатывают для нас решения. Но все-таки самый важный, главный упор мы делаем на встречи с избирателями. Мы должны донести до людей нашу позицию по экономике, наши стратегические предложения. Делать это мы можем только в личных контактах: лекциями, встречами, семинарами, круглыми столами.
— Определились ли вы с источником финансирования вашей предвыборной кампании?
— Определяемся. Я могу сказать, что проблема непростая — это был один из вопросов в принципе нашего участия в кампании. Сами понимаете, это требует серьезных вложений. В этом смысле мы надеемся, что нас, как на прошлой кампании, поддержит малый бизнес. Нам переводили деньги киоскеры, ларечники. Например, в Самаре рынок не дали снести, так они там каждый по чуть-чуть, по тысяче рублей, по пять тысяч рублей переводили. Надеюсь, что таких людей станет еще больше.
— С какой позицией по Крыму вы выходите на выборы?
— Крым — наш, и это абсолютно не подлежит никакой дискуссии. Мы и до этой всей истории знали, что Крым наш, потому что там, конечно, огромное количество россиян. Мы работали в Крыму и долгое время занимались там бизнесом. И вообще, там большинство самых крупных объектов построены — это именно российские объекты. И это точка зрения бизнеса, а по населению там в основном русское население, (Крым — ред.) никогда не был украинским.
Поэтому, конечно, — это ошибка, которая была сделана Ельциным — не Хрущевым, а Ельциным, — что он отдал все для того, чтобы укрепиться в качестве президента России. Она должна была быть исправлена, особенно в тот момент, когда это все произошло на Майдане, Крым не мог пойти вместе со всей Украиной. Поэтому — Крым наш. Другой вопрос, как мы ведем свою политику в Крыму, опять же, экономическую. Мы предлагали свои варианты. Допустим, свободная экономическая зона, которая там сегодня действует, пока не очень много привлекла инвесторов. И мы понимали, что иностранные инвесторы туда идут с трудом.
Хотя вот сейчас мы, как российско-китайский комитет дружбы, мира, развития — я же еще это возглавляю, — сейчас мы везем целую делегацию китайцев на Ялтинский форум, который будет в апреле и который проводит "Деловая Россия". И мы туда везем — это будет главный гость этого форума — будут китайцы. Несколько крупных компаний и достаточно большое количество малого и среднего бизнеса.
Сегодня там нужны такие программы, которые дали бы толчок развитию экономики. Например, мы там предлагали целую программу виноделия частного, так называемого гаражного, когда там по 10 гектаров разделить территорию, и дать людям сочетать отдых с приятным занятием. К сожалению, пока этого ничего нет. Мы предлагали ввести малый бизнес по факту резидентов свободной экономической зоны. То есть весь бизнес, который есть в Крыму, который зарегистрировался как российские предприятия, ушел из украинской регистрации, тоже получил бы все льготы от тех, которые представляются в свободной экономической зоне. Сейчас же надо инвестировать, привлечь инвестиции. Тут, в общем, достаточно крупный бизнес попадает в качестве резидента.
Инвесторы туда идут с трудом по понятным причинам. Поэтому мы предлагали несколько программ, которые могли бы серьезно улучшить экономическую ситуацию. Это касалось вопросов банковской системы, которая с таким трудом там создавалась. Потом вроде бы уже создали банковскую систему, которая нормально работала.
— Пока что туда российские банки идут неохотно.
— В том-то и дело, но там банки, которые стали опорными, но я не помню точно цифру, в общем итоге работало 12 банков, из них восемь ЦБ обанкротил. Значит, сначала создаем, потом у тех же крымчан зависли там огромные деньги. Это уже не при Украине, это у нас.
— Когда ЦБ расчистку начал?
— Начал, как каток катится. Это абсолютно особая тема, мы категорически не поддерживаем многие шаги ЦБ в этом смысле… У нас в программе есть еще такое понятие, как банк плохих долгов, который необходимо создать. Не уничтожать банки, как сегодня происходит, а предложить государству выкупить плохие долги у банков — очистить их баланс, дать им возможность еще раз, новую жизнь.
— Вы не считаете, что получится второй ВЭБ?
— Нет, не ВЭБ, это будет реально плохой банк. Тут реально запланирован плохой банк, с плохими долгами, но он реструктуризирует эти долги, он начинает их постепенно продавать. Но главное — он снимает проблемы. Проблемы во многом не из-за банков возникли, из-за плохого руководства, из-за воров, руководителей акционеров, из-за того, что кризис у нас в стране. А требования ЦБ такие высокие по резервированию, что они не могут просто справляться с проблемой экономической, которая была.
Конечно, надо выделять воров, их наказывать, это естественно. Но в основном-то проблема в другом. Поэтому у нас есть этот опыт, в 2008 году он был создан, этот банк плохих долгов, и он помог расчистить банковскую систему, не убивая ее, а оздоровляя. Он прекрасно закончил свою жизнь, продал все свои долги и ушел даже в прибыль, он просто был закрыт за ненадобностью. Из кризиса мы вышли.
— Допустим, вы стали президентом. Какими будут ваши первые реформы? Что будет с правительством?
— Первое, что я сделаю, я создам штаб реформ.
— Кому он будет подчиняться напрямую?
— Это двойное подчинение. Как пример — Трутнев. Он одновременно подчиняется президенту, как руководитель округа, с другой стороны — он вице-премьер и подчиняется председателю правительства. Но вместе с двойным подчинением нужны и серьезные полномочия, например, убыстренная процедура принятия законов, чтобы президент их вносил. И серьезные полномочия во взаимоотношениях с министерствами.
Если говорить о законодательстве, то это законы, дающие свободу бизнесу. Прежде всего, малому и среднему бизнесу. Принятие закона о самозанятых (гражданах — ред.). Принятие той программы, которую мы назвали "свет для гаражной экономики". Которая в том числе включает частично амнистию. Те люди, которые начнут работать в белую, выйдут из тени, не должны преследоваться за прошлое.
По нескольким статьям Уголовного кодекса — "незаконное предпринимательство", "мошенничество", "налоговые преступления" — они должны быть амнистированы. Также как и по некоторым статьям Гражданского кодекса и кодекса об административных правонарушениях — штрафы должны быть сняты.
Но на самом деле придется начинать сразу со многого. Одновременно менять налоговую систему, систему установления тарифов, денежно-кредитную политику и закон о ЦБ тоже надо будет менять. Сегодня ЦБ отвечает за инфляцию, а надо, чтобы одновременно он отвечал за рост.
— А Минэкомразвития зачем тогда?
— Минэкономразвития — это штаб микроэкономический, он должен быть.
— Минэкономразвития и Минфин объединять не надо, по-вашему?
— По-нашему, это абсолютно неправильно, потому что Минфин — это денежные власти, а Минэкономразвития — экономические власти. Они должны быть разделены. Более того, права их должны быть одинаковы. У нас Минфин просто задавил министерство экономического развития. У нас финансисты, главная задача которых экономить, задавили тех, кто занимается развитием и главная задача которых рост. Никогда в своей компании финансовый директор даже в совет директоров не должен входить. Мы все время должны думать о развитии, мы должны искать пути роста.
— Но Минфин верстает бюджет исходя из макропрогноза, который составляет Минэкономразвития.
— Во-первых, макропрогноз у нас очень унылый. Во-вторых, бюджетное обеспечение совершенно не соответствует тому экономическому прогнозу, который делает министерство экономического развития, то есть те средства, которые выделяются на рост, на экономическое развитие, на рынок, на спрос, на социальные программы. Мы считаем минус 2,4 процента в нынешнем бюджете заложено от роста ВВП, то есть накладывается негатив на 2,4 процента. Поэтому еще раз: мы очень долго жили как государство-казначейство, у нас отсутствовал институт развития.
— Распуститили бы нынешнее правительство?
— Вы меня провоцируете на слишком умозрительные предположения. Но могу сказать, у нас сильная команда. Достаточно много людей, которые могут отвечать за отдельные блоки. Дмитриева — социальный блок, Хуруджи — человек, который может защищать право предпринимателей, это человек, который прошел сам, на своем опыте, все круги ада, был в СИЗО, был под судом, был оправдан полностью и готов помогать другим, кто попал в схожую ситуацию. Дмитрий Потапенко вполне мог бы возглавить министерство малого бизнеса, а Дмитрий Мариничев (интернет-омбудсмен) — заниматься вопросами развития инноваций.
— Еще вопрос о процессе над Улюкаевым. Как вы считаете, насколько сильно влияет он на инвестклимат? И какие сигналы дает, на ваш взгляд, этот процесс бизнесу?
— Я боюсь вас разочаровать, но на самом деле никак не влияют. Вопросы коррупции всегда как бы вынесены в другую сторону. И то, что влияет — может быть, то, что изменилась экономическая политика Минэкономики. Хотя Улюкаев тоже из ЦБ, но он очень быстро изменялся, он практически уже поддерживал Столыпинскую реформу. В последних своих статьях, в последнем своем мнении Орешкин больше минфиновский, Орешкин больше макроэкономики, Орешкин в другой парадигме. Вот в этом смысле поменялось, но с точки зрения делового климата, мне кажется, что значительно больше негативно влияют процессы над предпринимателями, чем процессы над чиновниками.
— Борис Юрьевич, какого правителя вы считаете самым выдающимся?
— Я выделяю всех правых либералов. Могу назвать тех, которые достигли наибольшего успеха и именно в нашей идеологии. Начиная от Столыпина, который был главой правительства России всего пять лет и кардинально изменил страну. При этом также жестко относился к тем, кто радикализует общество, как справа, так и слева, как к патриотам-почвенникам, так и эсерам и левым либералам. Потому что нужен порядок для того, чтобы общество пошло по правильному пути.
Я к этой группе отношу и Дэн Сяопина, который хоть и руководил Коммунистической партией Китая, но по сути тоже был правым либералом, дал китайцам экономические свободы. Еще кого бы я назвал, это, конечно, Черчилль. Черчилль — великий правый либерал. Это его выражение: "Богатый человек может быть рабом, но бедный человек никогда не станет свободным". Почти то же самое говорил Ли Куан Ю, который переделал весь Сингапур. Конечно, как пример — Маргарет Тэтчер, она очень успешный праволиберал.
— Вы были амбициозным ребенком? Юношей вы мечтали занимать государственные должности, мечтали стать главой государства? Задумывались об этом?
— Мне всегда чего-то хотелось. Я начал свою карьеру в пионерском возрасте, став председателем пионерского штаба Ленинского района города Москвы. Выступал на съездах пионерской организации, был комсомольским лидером, потом ходил на митинги на все горбачевские и противопутчевые, стоял у Белого дома. Я был не то что амбициозным, я был общественным человеком. Но, честно говоря, если говорить о карьерном росте, то я его добился еще, так скажем, к концу 90-х — я стал большим предпринимателем, все "мигалки" у меня уже были. Одно время ездил с охраной. Но я как-то этим уже насытился и действительно хочется интереса и увлечения в жизни. И это увлечение и интерес не всегда связаны с деньгами. Некоторые вещи — это просто страсть, как говорят, passion, да? И вот правильное сочетание всего этого — это, по-моему, и есть самое важное.
— А в чем ваша страсть?
— Сейчас главная страсть — это виноделие. Помимо того, что я владею "Абрау-Дюрсо", я еще председатель Союза виноградарей и виноделов. Мы сегодня создали отрасль российского виноделия как институт, у нас есть все атрибуты этого института: и рейтинги, и закон, который сегодня принимается в Государственной Думе. Огромное количество людей — богатых людей и не очень богатых — которые инвестируют в эти производства. Целый отряд "гаражников", которые просто приобретают или арендуют два гектара земли, выращивают виноград и делают вино. Мы их всех собираем раз в год на нашем форуме-саммите. Поэтому это такая огромная энергетика вина и для меня это, действительно, страсть.
— Вы счастливый человек? Что для вас счастье?
— Если бы у меня было все спокойно, я был бы олигархом, я бы имел огромные яхты, сверхдорогие машины, самолеты, я был бы менее счастливым человеком, чем сегодня. Счастье для меня состоит в том, чтобы каждый день чем-нибудь заниматься, чтобы каждый день приносил какой-то интерес, думать о том, как сделать что-то новое.
На прошедшем вчера заседании Экономического совета при президенте Борис Титов и советник Владимира Путина Сергей Глазьев представили президенту экономическую программу, предложив президенту «включить печатный станок» и ежегодно вливать в экономику дополнительные полтора триллиона рублей. Поход бизнес-омбудсмена в политику начался некоторое время назад с создания «Партии Роста». Ксения Соколова сыграла с ним в игру, узнала об отношении к присоединению Крыма, выяснила, что такое «экономика драйва» и чем занимается бизнес-омбудсмен.
Борис, поводом для этого интервью является ваше решение идти в политику. Вы создали «Партию Роста», объявили о том, что будете участвовать в выборах в Государственную думу и рассчитываете преодолеть пятипроцентный барьер. При этом на сегодняшний день вас, по статистике, поддерживает 0,7% избирателей и времени остается три месяца. Закономерным был бы вопрос: на какое чудо вы рассчитываете в такой ситуации? Но я его задавать не буду. Я предлагаю вам игру. Я - та целевая аудитория, к которой обращается ваша партия. Успешный профессионал, self made на 100%, у меня невнятные перспективы на будущее в России и так далее. Этим интервью у вас есть возможность убедить меня проголосовать на будущих выборах за «Партию Роста» Бориса Титова – или не убедить. Сыграем?
Прежде чем принять условия вашей игры, я должен задать вам вопрос, на который хотел бы получить искренний ответ. Вы связываете свое будущее с Россией, вы не собираетесь уезжать?
Это хороший вопрос. Главный. И я отвечу вам искренне. У меня есть возможность уехать из России и жить в другой, спокойной и богатой стране. Но мой отъезд будет означать, что я ставлю крест на своей карьере, зачеркиваю все, чего достигла за 30 лет, просто выбрасываю это и начинаю с нуля другую жизнь, на другом языке. Последнее для меня, как вы понимаете, особенно важно. Еще для меня важно, что на Бутовском полигоне лежит мой прадед-священник, и, хотя я совсем не сентиментальный человек, я испытываю нечто сродни чувству вины, словно у меня есть какие-то обязательства перед ним, от которых я отрекаюсь, покидая это место. Я чувствую себя так, словно собираюсь сдаться… Я сказала вам правду, которую мне было непросто сказать, и хочу, чтобы правду сказали и вы.
Ксения, правда заключается в том, что мы и есть вы. И у нас, в нашей стране есть не только прошлое, но и настоящее – нами и вами сделанное. Наши семьи, дети, дома, компании, люди, которые работают на нас, люди, за которых мы отвечаем, и так далее. Это и есть настоящая Россия. Мы – класс предпринимателей, думающих self made, или, говоря по-русски, «могущих» - не видим, не осознаем себя в полной мере, или же нам не дают себя осознавать. К нам можно было относиться равнодушно, пока была нефтяная рента, но время равнодушия прошло. Мы заявляем, что мы - сила, которая может изменить ситуацию в стране, потому что мы многое сделали, создали, заработали и мы можем платить. Мы - сила которая производит добавленную стоимость, а значит, делает деньги для людей вне зависимости от капризов нефтяной судьбы. Бизнес – это те, кто - не хочу употреблять затасканное слово «созидают» - те, кто делают деньги для всех остальных. Для себя тоже, конечно, – хотя многие для себя в первую очередь – но и они, зарабатывая себе, зарабатывают в результате для всех.
В этом, кстати, состоит наша принципиальная разница позиций с Алексеем Кудриным – «экономика драйва» вместо унылого лунного ландшафта, предлагаемого моими оппонентами как ответ на вызов кризиса.
Вы всерьез считаете, что в настоящий момент российская экономика в состоянии продемонстрировать какой-то «драйв»?
Я считаю, что экономику надо менять. Экономическую доктрину, которая реализовывалась у нас в стране, называют монетарной. Хотя на самом деле это не совсем так. Эта модель была ориентирована на стабилизацию, борьбу с инфляцией и создание резервов. Это правильная финансовая модель, если есть природная рента, которую можно экспортировать и жить на эти доходы. Деньги, которые приходят, надо правильно собрать, не упустить. Кстати, Кудрин совершил, по-моему, героический поступок. Одно из первых решений, которое он реализовал, было введение экспортной пошлины на нефть. Это было прямо против интересов всех нефтяных компаний. Таким же правильным шагом было введение изменения налоговой системы в стране, введение 13%-ного подоходного налога. Но время-то идет! Цены на нефть упали, рента снизилась больше чем в два раза. Еще в 2005-2007 годах стало ясно, что ту задачу, которую ставил Кудрин, - выход из хаоса 90-х, стабилизация финансовой системы страны - он выполнил. Мы погасили долги, у нас все было хорошо. В этот момент надо было задуматься о будущем.
- Почему не задумались?
Знаете, психологи говорят о том, что в процессе принятия решения определяющим на 60% фактором становится предыдущее решение. Они сделали свое дело, они были уже герои. Во второй раз выпрыгивать с парашютом из самолета – самое тяжелое. Но они пытались что-то делать. За монетизацию льгот получили по шапке. Пытались демократические реформы делать, но каждый раз это были неудачи. Отсюда их осторожность, нерешительность. Да, все говорят, что бизнес нужен. И что дальше?! Сколько мы с Кудриным дискутировали! Мы ему говорили «хотя бы не берите налоги с бизнеса, у вас и так полно денег, снизьте налоговую нагрузку! Тогда пойдет инвестиция, развитие». Нам отвечали: «Нет, если деньги останутся в кошельках у предпринимателей, они пойдут не в инвестиции, а в коррупцию - на взятки - или будут выведены за границу». Это глубокое убеждение, которое сохраняет Кудрин и его команда до сих пор. Они не верят в то, что у нас в стране можно реализовать не коррупционные, а нормальные схемы.
- А разве можно?
Разумеется, можно. Во-первых, не надо считать, что в России бизнес делают исключительно воры и прохвосты. Во-вторых во всем мире созданы механизмы управления инвестициями, которые сводят такие риски на нет. Вообще, знаете, с нефтью все устроено так, что она то дорогая, то дешевая, а производительный, не сырьевой бизнес делает деньги всегда, независимо от погоды. Деньги - это кровь проектов. Любых инновационных, консервативных, социальных и культурных. Людей, которые «сдают» эту кровь, я знаю не понаслышке, их интересы я представляю и собираюсь представлять на всех уровнях, в том числе в политике.
- Интересы бизнесменов и только их? Или кого-то еще? Для кого вы партия?
- «Партия Роста» в первую очередь - партия российского интеллекта. Тех, кто снова и снова проектирует великую страну на развалинах прошлой эпохи. И кого раз за разом декапитализируют и сдвигают на обочину. Сейчас эти люди разных поколений маргинализируются властью. Они втягиваются в сервисную роль либо не принимают участия в общественной жизни. Власть дисконтирует их труд, их роль в управлении и их общественный статус. Мы же хотим, чтобы на этот раз они получили возможность спроектировать страну надежно и надолго.
- От кого получили возможность?
От бизнесменов, второго слоя, который представляет наша партия. Наши бизнесмены делают деньги – ту самую кровь проектов. И они могут и должны объединить эту кровь с высшей нервной тканью интеллектуального сословия. Но мы не только партия состоятельных и высоколобых. Мы - партия тех, кто осуществляет в стране коммуникацию, партия коммуникативного класса. Мы - партия тех кто работает в деловых, коммуникационных и интеллектуальных структурах, то есть, если продолжать вашу метафору – партия квалифицированного труда. Это те люди, работники, которые составляют основную массу нового сектора. Мы - партия для молодежи, которая не найдет себя нигде, кроме как в новом секторе. Потому что где вы видите другие социальные лифты? Между тем, эти лифты – та самая кровеносная система общества, которая должна работать, иначе начнется застой. А потом коллапс.
Но, насколько мне известно от тех, кто занимается развитием предпринимательства в России, молодежь не хочет идти в предприниматели - студенты более чем на 90% хотят идти в бюджетную сферу: те, кто из семей побогаче - в чиновники, кто из семей победнее - в силовики. Где же очередь к вашему лифту?
Конечно, если о бизнесменах продолжать говорить как о буржуях из советской пропаганды, о капиталистах из «Незнайки на Луне», если продолжать строить «капитализм по Суслову« - то и все 100% пойдут повышать нагрузку на бюджет, на госслужбу, которая как раз перестает быть социальным лифтом - как в известном анекдоте, «у генерала тоже есть сын».
- То есть они ошибаются? Неверно оценивают перспективы?
Может быть, и верно - патриотично хотят служить государству, и это достойно, мы поддерживаем это устремление - но неправильно и неточно. Сегодня самый нужный патриот - тот, кто делает деньги сам, и для налогов бюджета, и для своих работников, и для своей семьи и себя. А не тот, кто повышает нагрузку на истощающийся бюджет или, хуже того, подавляет тех, кто платит, в пользу тех, кто тратит. Государственная служба - это великое изобретение цивилизации, большая технология. Но есть еще и служение - в науке, инженерии, предпринимательстве, в искусстве, наконец.
В искусстве? Вы партия художников? Но современное искусство сегодня скорее заинтересовано в выходе на мировой рынок, в России рынок современного искусства низкий, неразвитый?
Я говорю о великом искусстве. О том искусстве, которое не обслуживает, а строит общество. Ведь посмотрите - уходящая эпоха высокой нефти была эпохой возвращения в Россию государственного строя; поэтому и госслужба так популярна - как всегда, оценка кадровых перспектив запаздывает, и на вчерашний высокий рынок труда молодежь устремляется, когда он уже заполнен и дисконтируется. Сегодня перед Россией стоит новая стратегическая цель - строить общественный строй, простите мне эту тавтологию. А у нас вместо этого зомбируются - поднимаются из мертвых - псевдосоветские общественные институты.
- Скажите, почему идти в политику вы решили именно сейчас? Вам явно приходится двигаться против тренда - я имею в виду ностальгию по славному советскому прошлому, конфликт с Западом, существующую тенденцию «все взять и поделить» и т.д. Что вас останавливало раньше?
То, о чем вы говорите, мы называем «успеть вставить ногу в закрывающуюся дверь». Перед страной в данный момент действительно стоит глобальный выбор: двигаться вперед или стагнировать, закуклиться, изолироваться от мира, устремиться помыслами в светлое прошлое. Давайте прикинем, что это конкретно значит для экономики. У нас есть выбор – либо придавить, подзадушить всех, бизнес в том числе, и в таком состоянии ждать следующего пика, за которым опять последует провал, и в перспективе постоянно так и дергаться, либо освободить людей, освободить бизнес не только для роста экономики, но и для личностного роста людей, а значит, для приумножения человеческого капитала. Бизнес - это предприниматели, все те, кто работает в предпринимательском «новом секторе». Раньше для того, чтобы отстаивать интересы этих людей, нам достаточно было таких инструментов, как бизнес-союз, отраслевые организации, наконец, институт уполномоченного при президенте. Мы создали АСИ - Агентство Стратегических Инициатив при президенте – единственную прогрессистскую структуру в нашей власти. А это и дорожная карта, и рейтинг Doing Business, и программы национальной технологической инициативы, и т. д. До сих пор мы считали, что этих мер, объединений, рейтингов и т. д. российскому бизнесу достаточно, чтобы развиваться и защищать свои интересы. К сожалению, ситуация резко изменилась. Еще в 2005 году мы выпустили доклад, который назывался «Политика роста». Мы писали, что цена на нефть упадет, и предлагали что-то в связи с этим предпринять. К сожалению, нас не услышали, и вот нефть упала. Сегодня мы понимаем, что единственный способ добиться кардинального изменения экономического курса – это идти в политику. Никакие другие инструменты больше не работают. Поэтому мы создали партию и рассчитываем на широкую электоральную поддержку. Это качественно другой уровень.
То, что вы говорите, наверное, звучит убедительно. Для экономистов. Но я, ваш потенциальный избиратель, не экономист и склонна полагать, что ситуацией, которая сложилась в России на сегодняшний день, мы обязаны не только ценам на нефть и т. д., и чтобы из нее выйти, недостаточно смены экономического курса.
Хотите вы это признавать или нет, но экономика лежит в основе всего. Она глубинно увязана с политическими процессами. Я сказал вам про выбор «призадушить или освободить». Но что значит это «призадушить»? У нас принято противопоставлять духовное материальному, а их, напротив, надо сопоставлять и связывать. У любого духовного есть своя материальная сторона, инфраструктура, а инфраструктура стоит денег. Это «дважды два четыре» для любого человека бизнеса. Ностальгия по Советскому Союзу – это во многом ностальгия по романтическому отрицанию материальной подоплеки жизни вообще. Но давайте говорить правду себе самим, давайте вспомним, что в действительности значит этот «романтизм»?
СССР был бедной страной! Все, что там было хорошего, в том числе тот самый романтизм, давно и безнадежно разрушено, мы живем в глобальном потребительском обществе. И мы никогда не получим той высоты переживаний и устремлений, потому что мы привыкли к стиральной машине и цветному телевизору! Устремляясь в прошлое, мы достигнем только бедности. Помните, как тогда шутили: многопартийность в СССР невозможна, потому что мы одну-то партию не можем прокормить.
Источник несвободы – бедность. Свобода человека должна опираться на общественное богатство. В индустриальную эпоху богатство могло достигаться милитаризацией и постановкой всех к конвейеру, но в постиндустриальную эпоху общественное богатство создается свободными людьми. В свободной стране.
Вы так говорите, как будто вам кто-то не дает свободы, но предприниматели свободны, плановой экономики больше нет.
Нет, мы не свободны. Потому что мы сами эту свободу не берем. 25 лет уже не берем! И сейчас открылось последнее в этой половине века окно возможностей, если не вообще последнее. Если мы дадим дорогу бедности, мы дадим захлопнуться двери к свободе на десятки лет.
- Почему?
Помните, как часто повторял Чубайс: «У нас очень большая страна». У нас очень длительные, затяжные инерционные процессы. Если принимается значимое государственное решение, его последствия могут ощущаться в полной мере только через десятки лет. Поколение наших детей к этому времени может состариться. Мы не можем позволить ходу вещей сделать из наших детей потерянное поколение. Мы должны побороть, преодолеть этот ход. И выборы в сентябре 2016 года являются точкой преодоления.
Вам будет нелегко. У вас немного сторонников. С одной стороны, «Партию Роста» одни уже сейчас называют «партией-спойлером», созданной по указанию Кремля, с другой, говорят о том, что Кремль от вас открестился после ваших неосторожных заявлениях о том, что у вас «все схвачено» с Вячеславом Володиным. При этом в вашем активе нет ни революционных социальных доктрин, ни скандальных расследований, ни ярких маргинальных фигур, я говорю в хорошем смысле, как у радикальной оппозиции .
Пусть те, кто говорит о том, что мы «спойлер», определятся, в чем именно нас обвинять: в том, что мы созданы по указке Кремля или в том, что Володин открестился. Наше общество приучили верить в теории заговора. Люди уже не верят, что можно взять и создать политическую партию
- «Не верят» - это мягко говоря…
Придется поверить, иначе завтра придется поверить в спасение «святым Николой от рок-н-ролла». А что касается господина Володина, я часто общаюсь с ним по долгу службы, он курирует меня как бизнес-омбудсмена. Но наше общение совершенно не означает, что он поручил мне - вне моих должностных обязанностей, кстати, - создать партию и будет нас как-либо специально поддерживать. Тем не менее мы будем выстраивать конструктивные отношения со всеми.
Теперь что касается нашего отношения к радикальной оппозиции. Да, там есть яркие люди. Но мы против политики тотального отрицания, против идеи разрушить до основания старое и начинать новое на пепелище. Пробовали уже! Мы знаем из опыта, что в каждый момент времени изменить можно очень немногое и надо заплатить своими романтическими представлениями о немедленном изменении всего за то немногое, но ключевое, что можно изменить на самом деле. У японцев есть поговорка - «быстро - это медленно, но без остановок». Наша игра вдолгую, и, по-европейски говоря, нам важен не моментальный результат, а положительная динамика. Посмотрите, сколько Путину понадобилось чтобы вернуть Россию в историю – 15 лет! Следующие 15 лет – это 15 лет решения нашей задачи.
Раз уж вы заговорили о Путине и «возвращении в историю», не могу не спросить вас про Крым. Ключевой элемент вашей риторики заключается в том, что Россия не должна изолироваться от западного мира, «закукливаться», с Западом нужно сотрудничать и т. д. При этом вы горячо поддерживаете присоединение Крыма. Но именно он и есть ключевая точка конфликта. Как вы собираетесь преодолевать это противоречие? Чей все-таки Крым?
Крым мой и ваш, Ксения.
- Меня только не примазывайте. Я в вашем Крыму единственный раз была, когда школу закончила.
И все-таки он мой и ваш. Заметьте, это тот же лозунг, но в другой формулировке. Крым мой и ваш в том же смысле, в котором вы говорили, что в бутовской земле лежит ваш расстрелянный дед…
- Не стоит ли поосторожнее? Со мной и вообще…
- …И дед вашего деда. Да, Ксения! И наш русский язык – вы же говорили, что он важен для вас, не так ли? – создан в том числе Толстым, воевавшим в этом самом Крыму. Помните «Севастопольские рассказы»? Я намеренно затрагиваю эти чувствительные вещи - для вас и, поверьте, для меня тоже, - чтобы объяснить, что действительно означает для России возвращение Крыма.
- И что же?
Возвращение Крыма означает ни много ни мало возвращение России в историю. Сейчас так много говорят о возвращении национальной гордости, самосознании русской нации и т. д., что эти слова потускнели, затерлись, как монеты от долгого употребления. Но давайте вернем им смысл, вдумаемся, о чем они. Давайте честно скажем себе, что последние 100 лет истории России – это одна сплошная травма. Вы представляете уровень посттравматического синдрома, который за годы войн, террора, революций накопился в нашей стране?! Вы знаете еще хоть один прецедент за всю человеческую историю, чтобы одной стране столько раз, за такое короткое время переломали кости и вывернули суставы?! Может быть, разве что Франция - и то не факт. Последствия этого колоссального слома переживает каждый, кто здесь родился - в том числе я и вы. Это нас с вами еще до рождения ломали. Этот синдром, сама генетическая память, рождает комплекс национальной неполноценности. Мы думаем: «Мы ничего не можем. Произвести, изобрести, наладить жизнь в своей стране». Мы позволяем себе забыть, что такие выходцы из России, как Малевич, Рахманинов, Сикорский, Набоков, Зворыкин и многие другие запрограммировали развитие мира на весь ХХ век. В этом проклятом веке Россия принесла такую жертву, на крови которой взошла вся западная цивилизация в ее современной форме. Ценой этой жертвы был побежден фашизм, и тем самым западный мир фактически спасен от самоуничтожения. Так почему же теперь мы - те, кто это сделали, - должны вести себя как страна третьего мира?! Назовите мне хотя бы одну причину! Нас невозможно игнорировать, обесценивать или предлагать подождать в приемной. Это не наш уровень разговора. Я вам скажу больше: считаю, что если бы Запад признал и поддержал - и это еще далеко не поздно сделать - возвращение Крыма в Россию, это превратило бы народ России и народы западных стран в крепких и горячих союзников на всю историю. И многие в политическом и военном истеблишменте Запада призывают к этому, пусть и непублично.
Браво, Борис, это была мощная речь. Я даже поверю в вашу искренность. Но скажите мне, не велика ли цена, которую нам сейчас приходится платить за возвращение национального самосознания, которое вы отождествляете с конкретным, отдельно взятым полуостровом?
Если продолжить метафору про нашу травму, затяжную болезнь, то Крым – наше горькое лекарство. И да, за него придется дорого заплатить. Возвращаясь к приземленным категориям, Крым нам очень дорого стоит. И платят не столько граждане своими налогами, сколько мы – средний и малый бизнес. Это нормально, потому что платить может только тот, у кого есть чем платить.
- Но я и такие, как я, стали только значительно меньше зарабатывать из-за Крыма.
Все правильно, мы, те, кто делает деньги, и платим за Крым прежде всего упущенной выгодой. Платим за наше возвращение в историю. Если, конечно, мы всерьез хотим в нее вернуться.
- Но кажется, нам опять что-то мешает. Крым уже наш, но эйфория иссякает - нужны все новые подпитки: Украина, Сирия …
Дело не в «допингах». Наша основная внутренняя проблема в другом. Теперь, когда достигнута точка национального единства, главное - не превратить единство в тотальность.
- По-моему, вы уклоняетесь от ответа.
Ничуть. Смотрите, целое состоит из частей. Ведь что такое, например, все существующие в России политические партии? На самом деле это одна и та же партия, потому что за ними стоит одна и та же организационно-управленческая культура советского образца. Культура образца индустриальной эпохи. Даже одиозный слоган Жириновского «каждой бабе по мужику» - это абсолютно индустриальная идея. Мы же предлагаем современную, соответствующую вызовам времени организационно-управленческую культуру, которая адресуется не к массе, а к отдельным людям, которых мы знаем, знаем их потребности, желания и т. д. И главное, мы можем инвестировать, заплатить за это. Я считаю, что из-за неготовности расстаться со старой организационно-управленческой культурой мы глобально проиграли, когда были Советским Союзом. Мы достигли многого в 2000-х, когда взяли ее на борт. Но мы рискуем сейчас, зомбируя «совок« и советские оргуправленческие технологии, окончательно потерять современность.
Как говорит Д Артаньян, «ваша латынь ускользает от меня»? Что вы имеете в виду под новой корпоративной культурой?
Конкретный пример - институт омбудсменства.
- Наконец-то я выясню, что означает это посконное русское слово…
Это из английского языка, а там из шведского. Омбудсмен – законный представитель народа при правителе по разбору жалоб.
Кстати, уж если мы об этом заговорили, я могу признаться, что впервые обратила внимание на вашу деятельность как омбудсмена в связи с амнистией предпринимателей, которой вы добились. Это был красивый шаг.
Спасибо. Но я не считаю это своей заслугой. Это была скорее волна. Народ тогда очень хотел иметь омбудсмена, поэтому была очень серьезная общественная поддержка у института омбудсменства. Одновременно все понимали, что существует серьезнейшая проблема уголовного преследования бизнеса и что это придется решать. На этой политической волне я инициировал идею о том, что нужно провести экономическую амнистию в стране, уголовную амнистию. Власть увидела эту тему в основном благодаря широкой общественной поддержке и пошла со мной на договор.
Договор предложили именно вы. Помню, что меня тогда к вам расположило то, что на вашем месте многие предпочли бы конвертировать близость к президенту во что-то более лично полезное, а вы предложили спасти людей. Причем это трудная и неприятная тема, которая могла первое лицо озадачить и даже разозлить.
Тем не менее я пошел на это. Идея была моя. Ожидания у меня, конечно, были значительно большие, и, кстати, потом меня полоскали в прессе – кто за что. Мало людей освободил, не тех и т. д.
Как вы считаете, можно ли повторить такую амнистию, сделать ее регулярной практикой? Сейчас вы поддерживаете многих, в том числе фигурантов резонансных дел Сергея Полонского, Дмитрия Каменщика и т. д.
Регулярными амнистии не бывают. У меня были такие романтические надежды, что мы проведем амнистию и дальше начнем жить по-новому, правоохранители перестанут нас душить. Мы примем ряд новых законов, изменений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодекс. Тем более что уже удалось внести серьезные изменения - медведевские пакеты гуманизации. Я думал, что после этой амнистии мы перевернем страницу, но амнистию мы провели, а страницу не перевернули. Признаюсь, это стало разочарованием. Приходится по-прежнему работать с отдельными кейсами и людьми, вытаскивая их, но ситуация не улучшилась, если не ухудшилась.
Насколько я понимаю, уголовное преследование бизнесменов остается одной из главных проблем предпринимательского сословия в России?
Это так.
Поправьте меня, если я неправильно формулирую, но со стороны это выглядит как массовый промысел правоохранительных органов, которые отжимают у предпринимателей бизнес. Называя вещи своими именами, это государственный бандитизм, абсолютно одиозный, невозможный в минимально цивилизованном обществе…
Знаете, в девяностые годы такого не было…
- Ну да, тогда коммерсов просто убивали.
Тогда были бандиты, другая беда, но правоохранительные органы были достаточно слабы. Потом началась вторая перестройка, с девяностых на двухтысячные, которая проходила под главным лозунгом «Наведем порядок в стране», потому что действительно в 1990-х здесь был хаос. Предприниматели понимали, что никакой системы нет. Порядок наводился с помощью того же Кудрина в финансовой сфере и с помощью правоохранителей в сфере силовой. Приходил порядок на плечах государства, его силами. То есть не создавались конкурентные механизмы, а конструировалась жесткая система ответственности перед государством за то, что ты делаешь. Это было на определенном этапе полезно. Надо признать, что сейчас все бизнесы отдают этому должное, потому что работать стало, особенно в начале 2000-х, намного интереснее. Середина 2000-х - это было самое интересное время для развития бизнеса в стране. Но поскольку порядок приходил на плечах государства, то бюрократия, в том числе и правоохранительная, получила серьезные права. Ситуация, которую мы имеем сегодня, это отрицательное последствие того порядка, который государство насадило. Отдельные представители силовых ведомств полагают, что погоны и пистолет – это способ и средство обогащения. А другие не корысти ради, просто считают, что бизнес у нас вороват и что нужно навести порядок - запретить, задушить… Но только они не понимают, что какой бы ни был бизнес, он необходим
А вам не кажется, что если бы у подобного уголовного рейдерства не было покровительства на самом высоком уровне, оно бы просто не существовало?
Еще раз говорю: на плечах этих людей наводился порядок в стране в начале 2000-х.
- И что? Это пожизненный карт-бланш на рейдерство?
Во многом силовой ресурс является одним из главных для реализации политики в стране.
То есть, переводя на человеческий язык, силовиков-рейдеров не трогают, поскольку они заслуженные и могут пригодиться?
Они многое сделали в этой стране…
- Понятно. Давайте вернемся к амнистии. Скольких людей вы тогда освободили?
2466 человек.
- Кстати, кто-нибудь из них вас поблагодарил?
Нет, но это нормально. Я и не ждал. Кстати, я хотел освободить значительно больше, но мне ограничили количество. В результате был принят компромиссный вариант, при котором надо было погасить ущерб, если закрывалось уголовное дело. Кроме того, под амнистию не попала 159-я статья, мошенничество – по ней очень много предпринимателей было осуждено.
Я помню, когда читала эти новости про амнистию, смотрела на вашу фотографию. У вас лицо доброго человека. Вы правда в жизни такой… человеколюбец? Людей жалеете?
Я считаю, что людей надо не жалеть, а помогать. Есть такая любовь-жалейка. «Я вместе с тобой поплачу о том, как тебе плохо, но ничего для тебя не сделаю». Я за другую любовь – деятельную! Деятельно любить означает помогать. Но не плодить иждивенцев, а создавать возможности роста, рабочие места! Я где-то читал, что Рейгану левые однажды предъявили то, что он – богатый, а рабочим нужны рабочие места. В ответ он достал бумажник, стукнул им по трибуне и сказал: «Ваши рабочие места здесь» Вот и я считаю, что лучше бумажником по трибуне стучать, а не ботинком. Но чтобы так делать, в бумажнике должно что-то быть! Чтобы помогать другим, надо иметь, чем помогать. Иметь деньги, ресурсы, ту самую кровь, которую можешь отдать людям, но и сам при этом не умереть, а генерировать новую. По-моему, настал момент, когда предпринимательское сословие в России имеет такие возможности, мы хотим и можем отдавать. И мы хотим иметь представительство, быть услышанными. Причем «быть услышанными» не значит постоянно озвучивать жалобы. Время перейти к чему-то более масштабному – от жалоб к ответственным инвестиционным предложениям.
- Красиво завернули.
Вы же хотите, чтобы я вас убедил! Приходится прибегать к популизму.
Допустим, кое-что на этом тернистом пути вам удалось. К тому же у вас есть козырь. Я люблю шампанское. Расскажите, как вы стали обладателем завода «Абрау-Дюрсо»?
Это интересная история! Начнем с того, что идти в винный бизнес я никогда не планировал. Мне когда-то принадлежал «Порт-Кавказ», главная логистическая точка для паромов на Крым. Мы туда пришли достаточно давно, сделали химическую и мазутовую базу. Однажды в 2003 году мы с товарищем приехали в аэропорт, самолет задерживался, и он мне сказал: «Поедем, выпьем шампанского». Я спросил: «Какого шампанского?» Он говорит: «Абрау-Дюрсо». А я был убежден, что Абрау-Дюрсо - это в Крыму! Кстати, многие до сих пор думают, что Абрау-Дюрсо - это Крым. Крым действительно рядом, но все-таки с другой стороны пролива. Товарищ меня туда повез, и я обалдел, потому что, во-первых, само место невероятной красоты. Во-вторых, бренд был совсем лежачий. Попробовал я то шампанское…Там тогда было две таблички: экскурсия «с дегустацией» и «без дегустации». Все это было ужасно. Туристов совсем мало. Ну и, конечно, качество вина. Я хоть и небольшой был специалист в то время в шампанском, но понял, что дело швах.
- И решили купить и улучшить?
А я вообще по жизни люблю брать и улучшать! Глаза у меня загорелись, тем более что мы никогда не занимались ритейлом - продуктом для потребительского рынка. Я же раньше удобрениями, аммиаком, разной химией занимался.
- Вы на аммиаке разбогатели.
Да, основные деньги заработал еще в 1990-е. Мы сначала купили большой проект в Вентспилсе, тогда это еще была Российская Федерация. Мы купили большой терминал, потом приватизировали аммиачный химический терминал. Через него мы взяли почти 10% мирового рынка аммиака. Это был большой объем. Потом пошли в химию, начали покупать заводы, доли, проценты акций в заводах. Кирово-Чепецкий завод, Московский завод, Пермский завод. Мы стали тогда крупной компанией, можно сказать полуолигархами.
- Кажется, в те годы такой бизнес находился в сфере интересов криминала?
К криминалу мы не имели отношения. Мы были «мгимошники».
- Но, возможно, криминал вас… беспокоил?
Беспокоил. Но мы сумели выстоять. Могу честно сказать, стрелки были.
- Вы сами ходили на «стрелки»?
Сам не ходил. Ходили специально обученные люди… В один прекрасный день нам было сказано, что эти активы надо продать. Момент был очень трудный, но нам помогало много людей. Я, кстати, тогда понял, что такое предпринимательское комьюнити и как это важно. Тем не менее наш пакет пришлось продать, хотя и за неплохую цену. Но сейчас это стоит значительно дороже. Когда мы продавали, аммиак стоил $65. А сейчас $300.
- Завод по производству шампанского купили, чтобы обиду запивать?
Заниматься шампанским, может, не так выгодно, но уж точно интереснее, чем аммиак продавать, поверьте! Раньше у меня всегда были тонны, вагоны, километры, огромные объемы, жидкая химия - это всегда был b to b, а b to c никогда не был. Мы смогли выкупить долю «Абрау-Дюрсо» у частных владельцев. Причем я долго сомневался, многие меня отговаривали. Считалось, что винный бизнес - это игрушка, которую может себе позволить только богатый человек.
- Но вы уже были богатым человеком, когда купили «Абрау», не так ли?
Я был не настолько богат, чтобы позволить себе шампанское даже не ящиками, а целым заводом. Но потом один мой школьный товарищ, с которым мы вместе работаем, сказал: «Ты что, это очень важный проект, федерального уровня. Это национальный бренд, это может вывести тебя на другие высоты». В общем, мы выкупили пакет, начали инвестировать, а к концу 2006 года получили контрольный пакет у государства, и сейчас владельцы 100% завода.
Мы пустили туда деньги от других наших продаж, восстановили старое здание завода, до нас это был сплошной металлолом. Сделали шикарный отель из заводского общежития, увеличили объемы производства, качество. У нас французы работают. Сейчас мы первое место в России занимаем по объему производства игристого вина, по финансовым показателям и по количеству туристов. Многие меня, конечно, за «Абрау» критикуют…
- За что?
Мой сын, например, критикует. Он инвестиционный банкир, прошел и Merryll Lynch и ABM Amro банк, Royal Bank of Scotland, помогал делать большие сделки, потом во время кризиса 2008 года его сократили из крупного инвестиционного банка, и он не пошел никуда, а попросился ко мне. Так что бизнес у нас теперь семейный. Для молодого поколения, конечно, имеет значение нацеленность на конкретные прибыли. Они не понимают, зачем делать большие инвестиции в какие-то парки, скульптуры..
- То есть не понимают самого главного про жизнь…
Да! Я надеюсь, мой сын это понял. Потому что таким образом я создаю то, чему радуется душа, и не только моя. Это огромная энергетическая подпитка. А с другой стороны, как ни странно, «Абрау-Дюрсо» приносит прибыль.
- Правда?
Что вас удивляет? Быть правильным - очень выгодно.
Полностью согласна! Еще Платон это утверждал. К сожалению, большинство людей придерживаются противоположных воззрений.
Надо объяснять, наглядно показывать. Улучшать окружающее пространство.
Вы уже не первый раз говорите, что любите все улучшать. Откуда у вас такое стремление делать лучше, помогать и т. д. и такой общественный темперамент? Вас так родители воспитывали? Или в МГИМО научили?
Мне действительно повезло с родителями. Мой отец из московской семьи. Мой дед умер еще до моего рождения. Он был главврачом так называемой больницы старых большевиков. Был лечащим терапевтом очень многих врачей, Боткина, Вишневского - до войны и после войны. Он из дворянской семьи, но бабушка была из семьи зажиточных кулаков Тверской губернии.
- Неравный брак?
Можно сказать. Бабушка была медсестрой, они познакомились на профессиональной почве. Она школу при Марфо-Мариинской обители закончила. Деда чуть было не репрессировали после войны. Ему предложили давать показания на его пациентов, он отказался. В результате его не арестовали, но уволили. Он до конца жизни занимался частной практикой. Денег в семье было всегда мало, особенно после смерти деда. Отец зарабатывал для всей семьи спортом. Он баскетболист и академический гребец. Благодаря спорту поступил в Губкинский институт нефти и газа, там познакомился с моей мамой. Они поженились, и отец пошел по карьерной лестнице, стал депутатом Моссовета. Потом стал работать во Внешторге. Его послали в Новую Зеландию, куда я тоже поехал. Потом ездили в Индию. В Индии я познакомился с будущей женой – дочерью таких же внешторговцев. Потом я поступил в МГИМО, где у меня, кстати, была кличка «оппортунист».
- За что вас так?
Очень любил рассуждать. Иногда на грани фола. У нас в МГИМО была поговорка: «Слово не воробей, поймают – вылетишь». После окончания института, когда перестройка началась и т. д., я на все митинги ходил. До сих пор помню ощущение, как стоял перед Белым домом и слушал выступление Ельцина. Тогда я работал в совместном предприятии. У нас были машины, мы в те дни к Белому дому возили багажниками еду из «Березки», хлеб, колбасу, «кока-колу», ну и выпить. Еды-то не было в простых магазинах! Помню, отдали защитникам два мобильных телефона, которые тогда были как чемоданы и страшная редкость – до сих пор жалко! Но я готов был тогда последнюю рубашку отдать – лишь бы не возврат в СССР! Я помню выступление Ельцина с трибуны после победы. Это было невероятно круто, мы смогли, добились! Страна будет другая! Свобода! Россия - демократическая страна, мы сможем общаться со всем миром, будем ездить, все барьеры сломаны, другая жизнь. А потом все начало как-то меняться… Стало понятно, что свобода, которую мы получили, - это свобода для определенной группы людей. Настоящим демократическим государством мы так и не стали, и рынка мы не построили.
- Как вы считаете, почему рыночную экономику построить не удалось?
Расхожий ответ, что нефть нас подвела, хотя до 2000 года у нас нефти не было. Мы просто не справились с этой задачей. Честно могу сказать, что не уверен в правильной политике Гайдара. Хотя в 1990-е я был его ярым приверженцем и считал, что это один из самых честных людей. До сих пор так считаю. Но шоковой терапии можно было избежать. И все-таки на первом месте стоит конкуренция, а потом приватизация. У нас же пошли приватизировать в разные, вполне определенные руки. И начали с самых главных активов.
- Вы хотя и не одобряете приватизацию, тем не менее успешно участвовали в ней.
Да, но мы делали все честно – на общих основаниях, это все знали. Моя репутация в результате и помогла мне занять пост в РСПП.
- Как это произошло?
Это был 2000 год. Я уже стал немаленьким предпринимателем, когда мне позвонил мой товарищ Володя Потанин. Кстати, он был среди тех, кто потом помогал мне в борьбе за мои активы, в которую я оказался вовлечен. Потанин сказал: мы создаем РСПП в новом варианте, всего 27 человек.
- С этого началась ваша общественная карьера?
Я оказался брошен как кур во щи! Тогда РСПП считалось очень демократической тусовкой. Олигархи все демократы, в общем…
- О да
Но это было интересно! Я, например, тогда впервые увидел живых Чубайса, Ходорковского. Это было одно из интереснейших времен. Мы все впервые оказались перед задачей не решать тет-а-тет свои проблемы, а создавать площадку, которая бы отстаивала интересы бизнеса. Не каждый за себя, а коллективно.
- Почему вы покинули РСПП?
Ко мне обратился мой товарищ. Сказал, что есть такая «Деловая Россия», организация второго уровня, где состоят не самые крутые, она создавалась для среднего бизнеса. И что-то там все не получается, идут конфликты и т.д. Предложил мне заняться. Я пришел, вник в ситуацию, мы провели съезд, восстановили организацию. Я как раз тогда продал минеральные удобрения. Это 2004 год был. У меня были и другие бизнесы, но уже не столь крутые. Еще не было «Абрау-Дюрсо». Через полгода меня выбрали председателем, я им являлся десять лет. Пока в 2014 году меня не назначили уполномоченным по правам предпринимателей при президенте.
- Такая долгая и успешная общественная карьера означает, что вы человек компромиссный. Так ли это?
Думаю, что так. Но для меня компромисс не идеология, а инструмент для решения проблем. Надо договариваться, использовать для этого любые возможности! Лишние эмоции, негатив и обиды приводят к плачевным результатам, страдает много людей. Поэтому сейчас, выстраивая партию, я исхожу из существующей ситуации, из того, что возможно на сегодняшний день. Я готов идти на компромисс, договариваться, но в пределах границ основной задачи. Я не готов сдавать принципиальные позиции. Это важно.
- Насколько вы любите деньги? Вы жадный человек?
- Вы этого достигли?
Нет пока, мне надо больше денег, чем у меня есть.
- Для чего?
Например, в Абрау-Дюрсо еще гостиницу построить, надо партию финансировать…
- Кстати, из своих собираетесь финансировать?
Я стараюсь сам не финансировать, но не получается пока.
- Вы религиозный человек?
Я православный, крещеный, но не могу сказать, что я воцерковленный человек.
Хорошо. А теперь, Борис, когда мы с вами поговорили по всем правилам искусства и я знаю о вас практически все, ответьте честно на мой последний вопрос: зачем вам весь этот геморрой с политической деятельностью ?
Я вам отвечу в том же тоне, в котором вы спросили. Намедни мне прислал предсказание один авторитетный астролог…
- То есть звезды виноваты
Именно! Сейчас зачитаю вам: «В прошлой жизни он получил благословление гуру, и гуру следит за ним. Он родился c ответственностью. Отвечает за четыре «деревни»…
- Пелевин какой-то. И что это, по-вашему, за четыре деревни?
- То есть лишняя?
Выходит, так. Выходит, много на себя беру. Впрочем, как всегда.
Придется вам от чего-то отказаться, чтобы было 4 – гармоническое число. От чего откажетесь? Понимаю, что Союз виноградарей не стоит даже предлагать.
Ох, не знаю! Не лишиться бы через эту «пятую деревню» остальных четырех и имущества в придачу…
- Вот и я говорю, ну ее, эту политику, пока не поздно. Давайте лучше шампанское пить
Поздно, мой дорогой потенциальный избиратель. В эту драку я уже ввязался.
25 мая 2016 года в Президентском экономическом совете состоится дискуссия «Титов – Кудрин» на тему выхода экономики РФ из кризиса. Какую программу поддерживаете вы?
Программа Алексея Кудрина: тезисы
Проект подготовлен Центром стратегических разработок Алексея Кудрина и министром экономического развития Алексеем Улюкаевым .
Темпы роста экономики – 4% в год. Для обеспечения этого роста должны быть проведены реформы госуправления, правоохранительной системы, пенсионной системы . Участие государства в экономике должно быть снижено. Административные издержки должны быть снижены. Бюджетные ресурсы должны быть перенаправлены на развитие человеческого капитала и инфраструктуры.
Финансовым ресурсом для развития могут стать свободные средства, скопившиеся на счетах российских компаний. По расчетам, выполненным для Центра стратегических разработок экспертами Института экономической политики Егора Гайдара , для достижения роста ВВП в размере 4% в 2019 году необходимо привлечь в экономику 4,5 млн человек и 40 трлн руб. инвестиций в основной капитал.
Активная инвестиционная политика должна основываться на трех механизмах:
1) Создание инвестиционного ресурса.
Программа Бориса Титова: тезисы
Проект подготовлен Столыпинским клубом. Аудитории Executive.ru документ представляет один из его ключевых разработчиков профессор Яков Миркин .
Базовая идея – ответить на кризис не «умеренно-жесткой», а «умеренно-мягкой» денежной политикой, связанной целевыми механизмами «кредитования в рост производства в регионах, СМП и т.п.». При подавлении (нормализации) процента и немонетарной инфляции, умеренно ослабленном валютном курсе, сокращении налогового бремени, ударном налоговом стимулировании роста и, что очень важно, при резком снижении регулятивных издержек.
То самое «системное лечение», создающее иную «коллективную модель поведения бизнеса» (снижение рисков, более длинные горизонты вместо немедленной отправки рублей на валютный рынок и вывоза).
Вся «целевая» эмиссия – кредитная, под рост производства, под проекты, под портфели ипотек и пр. Все – через возвратное рефинансирование коммерческих банков со стороны ЦБР. Двойной механизм «контроля». Но самое главное – не в этом. «Умеренно-мягкая» денежная политика – только кусок мозаики. Может существовать только, если будет делаться вся мозаика.
Источники фото: archive.government.ru, kremlin.ru
Какую программу поддерживаете вы?
Комментарии
3 2 5 3 3
