Депутаты, чиновники и общественные деятели обсуждают возможность введения в России всеобщей ренты за природные богатства нашей страны. Это означает, что каждому россиянину на персональный счет могут поступать отчисления от продажи за рубеж нефти, газа, металлов и леса. В других странах такая практика существует много лет, но применима ли она в России - вопрос пока открытый.
Фото: Nikolay Gyngazov/ Russian Look
Россия является одним из крупнейших в м ире экспортеров природных ресурсов. Доходы от продажи полезных ископаемых служат основным источником наполнения государственной казны либо в виде прямых поступлений, либо в виде налоговых отчислений от частных компаний. До рядовых граждан эти деньги доходят в форме пенсий, пособий, субсидий и других социальных льгот. На них государство строит дороги, содержит школы и больницы. В этом смысле нефтегазовые доходы страны действительно являются национальным достоянием.
Примерно так же обстоят дела и в большинстве других стран, живущих за счет сырьевого экспорта. Вся разница в размере получаемого государством дохода: кому-то хватает лишь на выплату пенсий размером в прожиточный минимум, а кому-то - на щедрые пособия, позволяющие едва ли не всему населению страны вести довольно безбедное существование.
В ОАЭ, Саудовской Аравии, Кувейте и других странах Персидского залива на персональный счет каждого человека с момента рождения зачисляется определенный процент от продажи нефтяных богатств. Людей в этих странах мало, а нефти много, поэтому каждый коренной житель неплохо обеспечен. Эти деньги - доля гражданина в общественном богатстве. Так поступают не только "сырьевые придатки". В скандинавских странах действует похожая (но не такая щедрая) система социальных выплат. Средства на нее аккумулируются из налоговых отчислений и доходов от экспорта высокотехнологичной продукции.
Однако, чем больше всевозможных выплат и пособий может позволить себе та или иная страна, тем больше у нее уходит ресурсов на администрирование развитой сферы государственных социальных услуг. В этой ситуации ряд стран почли за лучшее вообще не заниматься бесконечными подсчетами льгот, а полностью заменить их регулярными прямыми выплатами всем жителям. В итоге в выигрыше остаются обе стороны: власти снимают с себя обременительные обязанности по управлению природной рентой, а граждане получают право по своему усмотрению распоряжаться причитающейся им суммой.
Пока что смелая идея заменить социальные льготы безусловным базовым доходом (ББД) для всех граждан страны существует только на бумаге. Но уже к концу этого года такие модели могут заработать в Швейцарии и Финляндии. В альпийской стране в июне пройдет референдум по этому вопросу (на кону выплаты примерно в €2,2 тыс. в месяц на человека). Тот же вопрос широко дискутируется в Финляндии (там каждому человеку в случае принятия положительного решения ежемесячно будут платить по €800).
У этой системы есть как сторонники, так и противники. Первые говорят, что это избавит государство от излишних административных расходов, нищета будет истреблена, а люди станут свободнее и счастливее: не скованные необходимостью обеспечивать себе пропитание на нелюбимой работе, они займутся предпринимательством, искусством, благотворительностью. Кроме того, безусловный базовый доход поможет сгладить негативные последствия "четвертой промышленной революции", чреватой резким ростом безработицы.
Скептики, в то же время, утверждают, что введение ББД неминуемо приведет к росту налогов (где-то же нужно брать деньги на щедрые выплаты), люди бросят работу и займутся ничегонеделанием, из-за чего налоги для оставшихся работников придется повысить еще больше. В конце концов, пузырь лопнет, и граждане останутся у разбитого корыта. Тем не менее соображения сторонников ББД пока что перевешивают. Европейские экономисты приводят серьезные обоснования того, что такая модель окажется жизнеспособной.
Пример швейцарцев и финнов вновь поднял дискуссию о том, насколько прямые выплаты гражданам применимы в России. В нашей стране устройство экономики не позволит обеспечить безусловный базовый доход за счет высокого налогообложения. Единственное, на что потенциально могут рассчитывать россияне, - это перераспределение той самой природной ренты. Суммы при этом, конечно, будут совершенно другими. Если разделить 6 трлн руб. нефтегазовых доходов, полученных нашей страной в прошлом году, на все население, выйдет примерно по $600 на человека в год. Даже если к этому добавить доходы от торговли лесом, алмазами и металлами, прожить на эти выплаты можно будет едва ли.
Однако сторонники введения всеобщей ренты говорят, что дело не в цифрах, а в принципе. Только так каждый сможет стать действительным обладателем своей доли общественного достояния и получить зримую выгоду от жизни и работы в России.
И между тем внедрение такой системы у нас в стране представляется маловероятным. По сути регулярные отчисления на персональный счет каждого россиянина - это пресловутая монетизация льгот, которую мы уже проходили. Причем в более жестком формате: платить из своего кошелька придется не только пенсионерам и не только за лекарства.
При такой модели все граждане будут в полном объеме оплачивать медицинские, образовательные и коммунальные услуги по экономически обоснованным тарифам. Не будет ни материнского капитала, ни программ помощи сельским врачам, ни прочих льгот, надбавок и стимулирующих. Вместо этого каждый получит всего по несколько сотен долларов в год. Обмен, следует признать, неравнозначный.
Отсутствие общественного контроля, а также четкого представления о том, как именно происходит распределение углеводородных доходов и в чей карман они поступают, скорее всего, приведет к тому, что россияне будут постоянно чувствовать, что им должны платить больше и что их кровные просто отправились не по адресу. К тому же деньги обесцениваются очень быстро, а распоряжаться ими надо уметь - это тоже ответственность, которую государство сегодня берет на себя. Есть риск, что значительная доля населения не будет откладывать ренту в личный стабфонд, а потратит ее не самым рациональным образом.
Сейчас власти заботятся о гражданах, оплачивая их социальный пакет за счет природной ренты. Пожалуй, такое положение дел - это наиболее уместный для России вариант справедливого распределения общественного богатства.
Дисциплина: ЭкономикаТип работы: Реферат
Тема: Природная рента: миф или реальность?
Введение 3
1. Природная рента: понятие, сущность 5
2. Природная рента миф или реальность? 7
Заключение 11
Литература 12
ВВЕДЕНИЕ
Уже не один год среди «заинтересованных лиц» - политиков, ученых, предпринимателей - идет горячая дискуссия на тему, нужна или нет нам природная рента.
Прислушаемся к речам.
Природная рента - это миф, раскручиваемый с подачи некоторых политиков. На нее смотрят, как на «волшебную палочку», которая решит все проблемы, - считает глава бюджетного комитета Госдумы Александр Жуков.
В рыночной экономике основу бюджета в странах с сырьевой экономикой составляют природные ресурсы, нефть принадлежит не тому, кто ее добывает, а всему обществу, населению всей страны. На этом основании, если это государство для народа, оно большую часть стоимости нефти должно изымать в виде природной ренты, - таково мнение депутата Законодательного собрания Красноярского края Валерия Сергиенко.
Вопрос об использовании природной ренты является тем логическим звеном, через которое можно вытащить из тени и придать публичному открытому рассмотрению всю цепь реальной экономической политики нынешнего российского государства, - такой точки зрения придерживается политолог Александр Ципко.
В России существуют два мифа о природной ренте, - отметил Е. Примаков. Первый, это то, что рента уже изымается.
\"Это не так, иначе не было бы сейчас таких сверхприбылей у нефтяных компаний\", - сказал глава ТПП. Второй миф, по его словам, связан с тем, что нужно начинать исчислять природную ренту с каждой промышленной скважины в отдельности. \"Когда-нибудь мы к этому придем, но начинать с этого нельзя\", - отметил Примаков. Он подчеркнул, что существование природной ренты это признанный факт, \"необходимо лишь создать механизм ее изъятия с пользой для государства\". В настоящее время, в России единственным механизмом изъятия рентных платежей на нефть является только экспортная пошлина, отметил Примаков.
Концепция природной ренты является мифом, который не подтвержден объективными экономическими данными, - такое мнение высказал в четверг в беседе с журналистами советник президента РФ по экономическим вопросам Андрей Илларионов.
По его словам, эта концепция является идеологическим сопровождением действий определенных политических течений. Кроме того, Андрей Илларионов подчеркнул, что невозможно уйти от того, чего нет. Нынешние дискуссии по данному вопросу, на его взгляд, сводятся к перераспределению налоговой нагрузки между различными секторами экономики.
ПРИРОДНАЯ РЕНТА: ПОНЯТИЕ, СУЩНОСТЬ
Рента, в первоначальном смысле слова, обозначала доход землевладельца со сдаваемого в аренду земельного участка или доход, получаемый рантье в виде процента с предоставляемого в ссуду капитала.
Сейчас под словосочетанием \"природная рента\" в российском обществе понимается то, что некогда было поименовано как \"горная рента\" - вид ренты, образующийся при добыче полезных ископаемых. Речь идет о плате за пользование недрами, которые находятся в собственности государства и переданы им в управление, как правило, частным компаниям на срочной и возмездной основе.
Природная рента это и удвоение валового внутреннего продукта (ВВП), которого требует от правительства В.В.Путин, и практически безграничное расширение социальных расходов государства, и рост благосостояния каждого конкретного гражданина России одновременно.
Впрочем, экономическое обоснование необходимости введения природной ренты отсутствует, пропаганда темы природной ренты направлена исключительно на удовлетворение политических амбиций сторонников ренты. Реализация планов сторонников ренты поставит под угрозу энергетическую безопасность России.1
Ни действующий Налоговый кодекс, ни тем более, федеральные законы, регламентирующие фискальную политику России, не могут, по мнению сторонников ренты, повлиять положительно на российскую экономику так, как это может сделать введение природной ренты.
Основатель экономической политики коммунизма Карл Маркс, считающийся основателем земельной (природной) ренты, понимал ренту как плату за пользование лучшими сельскохозяйственными землями для получения более высокой (по сравнению со среднеотраслевой) прибыли. Теория природной ренты была изложена Марксом в «Капитале» во второй половине ХIХ века.
При этом основной формой ренты, описанной Марксом, являлась барщина, при которой феодально-зависимый крестьянин часть недели работал на своём надельном участке, а остальные дни недели работал даром на землевладельца в его поместье.
Попытка навязывания обществу актуальности понятий экономической теории ХIХ века, таких, как рента, барщина, и прочих марксизмов в XXI веке выглядит нелепо.
Тем не менее, это совершенно не смущает российских неомарксистов.
Сторонников природной ренты вообще мало, что смущает: настаивая на экономической фундаментальности пропагандируемого ими понятия ренты, понимают они ее так, как это диктуют сиюминутные политические интересы. Оперируя узнаваемыми терминами, неомарксисты вкладывают в общеизвестные понятия совершенно другой смысл.
В частности, природная рента представляется обществу как справедливый механизм изъятия сверхприбылей. Причем не абстрактных сверхприбылей бизнеса, прибыль которого превышает некую среднюю величину, а сверхприбыль конкретных отраслей экономики, связанных с добычей полезных ископаемых.
Представления о справедливости, навязываемые неомарксистами обществу, весьма просты: «Изъятие природной ренты у нефтяных олигархов сделает Россию богатой и справедливой страной».
От более подробного обсуждения обоснованности своей позиции сторонники ренты, как правило, уходят, предпочитая объяснять не происхождение ренты, а ее использование. Сторонники ренты настаивают на том, что доходы, получаемые в виде природной ренты, должны быть распределены между всеми гражданами страны.
2. ПРИРОДНАЯ РЕНТА МИФ ИЛИ РЕАЛЬНОСТЬ?
Разобраться в аргументах сторонников изъятия природной ренты не так-то просто. Чаще всего они попросту вежливо замалчиваются. Акцент делается на цифрах. Впрочем, несмотря на путаность аргументов и формулировок, можно вычленить три основных тезиса, каждый из которых на поверку оказывается маленьким мифом.2 Вот как класифицирует эти мифы в своем исследовании Осинов Г.
Миф первый. Нефтяные компании платят слишком низкие налоги.
На самом деле налоговая нагрузка на отрасль постоянно растет, и очень большими темпами. Если в 1999 году нефтяные компании платили в среднем по 30 долларов налогов с одной тонны нефти, то в 2003-м уже 66 долларов, то есть в два с лишним раза больше. Отчисления в казну росли еще быстрее: за то же время они увеличились более чем втрое. При этом уровень добычи рос куда медленнее. Характерным примером в этом отношении может быть «ЮКОС». По данным компании, налоговые платежи выросли за пять лет аж в 20 раз, хотя нефтедобыча «подтянулась» только в 1,8 раза. Грубо говоря, компания стала платить вдесятеро больше. И это не уникальный случай, а типичная для отрасли ситуация. Фискальная политика государства в отношении нефтяников становится все более и более жесткой. И все слова о необходимости закручивания гаек пустая риторика. Процесс и без того идет полным ходом. Это все равно что рассуждать о необходимости выпить в перерыве между первой и второй.
Увеличиваются не только абсолютные показатели меняется сама пропорция раздела выручки между государством и частными компаниями. Например, в течение 2002 года доля государства выросла с 32 до 40 процентов, а чистая прибыль частников сократилась с 17 до 11 процентов. И это несмотря на постоянный рост цен на мировом рынке. А если говорить именно об экспорте, то здесь доля государства в прибыли вообще составляет более 70%.
Есть объективный показатель, позволяющий оценить степень налоговой нагрузки на отрасль. Достаточно сравнить доли отрасли в ВВП и в доходах бюджета. Так вот, налоговые платежи нефтяников, по официальной госкомстатовской информации, превосходят размер отрасли в структуре ВВП ровно в два раза. Говорить после этого, что налоги маленькие, как-то неловко. Потому об этой цифре стараются по возможности не вспоминать.
Миф второй. Нефтяники забирают себе все сверхдоходы от экспорта нефти.
Этот миф самый функциональный. Потому что когда делаются попытки перевести речи о ренте на язык экономических терминов, то речь прежде всего идет о пересмотре механизма взимания экспортных пошлин: мол, необходимо привязать их к колебаниям внешнеэкономической конъюнктуры. Но уровень налоговой нагрузки и без того зависит от цен на нефть.
Строго говоря, к ним привязаны три налога на добычу полезных ископаемых, прибыль и экспортные пошлины. При критически низкой цене нефти в 11 долларов за баррель эти три налога в сумме составят всего-то 4,1 доллара на тонну нефти.
Но если цены подскочат втрое, налоговая нагрузка возрастет ни много ни мало в 25 раз. То есть чем выше цены, тем большую долю в доходе нефтяников получает государство. А никак уж не частники. Кроме того, несмотря на то что в условиях неблагоприятной конъюнктуры государство вроде бы создает щадящий налоговый режим, при цене ниже шестнадцати долларов за баррель добыча нефти для инвестора становится неприбыльной. Это если учесть затраты на производство, транспорт и капитальные вложения. При этом компании будут работать себе в убыток, а государство все равно будет получать налоги. Зато при любых, даже фантастически высоких ценах в казну будет поступать минимум 73% прибыли.
Вот и получается, что все разговоры о необходимости привязать пошлины к конъюнктуре не более чем эвфемизм. Перестраивать эффективно работающий механизм было бы бессмысленно. Его можно разве что перенастроить. В сторону повышения пошлин.
Миф третий. Резкое увеличение налоговой нагрузки приведет к значительному увеличению доходов бюджета.
Этот миф, что называется, с двойным дном. Казалось бы, какой здесь может быть подвох? Все логично: выше ставки больше денег. Все это верно, но только в том случае, если жить по принципу: после нас хоть потоп.
Официальная пропаганда создает впечатление, что резервы нефтяной отрасли практически неисчерпаемы и что воспользоваться ими для блага народа мешают только олигархи. Но этот тезис был бы справедлив только в том случае, если бы всю прибыль от нефтедобычи олигархи оставляли себе лично.
На самом же деле практически все средства, полученные от экспорта нефти, отечественные компании вкладывают в собственное развитие. Например, в 2002 году нефтяники заработали на внешнем и внутреннем рынках 57,1 миллиарда долларов. А общие расходы на производственную деятельность, включая себестоимость добычи и транспортировки, инвестиции в основной бизнес, налоги и дивиденды, составили в общей сложности на 1,8 миллиарда больше. Ну и где здесь, спрашивается, сверхприбыль? Для динамичного развития нефтяникам приходится даже занимать. В том же 2002 году они взяли кредитов на 4,6 миллиарда долларов.
Следовательно, налоговая нагрузка на отрасль сейчас находится фактически на предельном уровне. Если брать с компаний больше, им придется сокращать инвестиции.
Вот только в развитии нефтяной отрасли кровно заинтересованы не только частники, но и все государство в целом. Чем выше уровень добычи и объемы экспорта, тем богаче государство, тем больше у него возможностей выполнять свои социальные обязательства. Неоправданное же ужесточение налогового режима поставит крест на амбициозных сценариях развития нефтяной отрасли.
Из этого Осинов Г. делает следующий вывод: «Создавая миф о природной ренте, власть вовсе не заботится о том, чтобы мы жили лучше. Главное, чтобы мы так думали. И голосовали правильным образом».3
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Бесспорно, государство нуждается в дополнительных доходах. Но для достижения этого необходимы системный анализ имеющихся внутренних резервов отечественной экономики, меры по стимулированию реального роста всех отраслей промышленности, включая брошенное на произвол судьбы машиностроение, помощь малому бизнесу в общем, все то, что и является основой полноценной рыночной экономики. Тем более не надо забывать, что именно нефтяная промышленность обеспечивает самыми крупными заказами предприятия смежных отраслей промышленности - трубные и машиностроительные заводы, строительные и сервисные компании.
Конечно, здравомыслящие политики и эксперты при этом не отрицают необходимость совершенствования налогового законодательства, где еще немало «дыр», и выработки разумного механизма изъятия природной ренты.
Кажущийся простым и легким способ пополнения федерального бюджета может обернуться новым экономическим кризисом, который больно ударит по всем сторонам нашей жизни в том числе и по оборонной промышленности, которая только-только начинает восстанавливаться. «Раскулачиванием» нефтяников не решить принципиальных проблем концептуального уровня, стоящих перед российской экономикой и нашим государством. И даже если удастся изыскать в нефтяной отрасли несколько дополнительных миллиардов долларов, они не помогут устранить системные огрехи в нынешней экономической модели.
ЛИТЕРАТУРА:
Гальперин В.М., Игнатьев СМ.. Моргунов В.И. Микроэкономика. В 2-х тт Санкт-Петербург, «Экономическая школа». 1994
Гребнев Л.С., Нуреев Р М. Экономика. Курс основ. М., Вита Пресс. 2000.
Кац М., Роузен Х. Микроэкономика: Перевод с английского.-М.: Новое знание 2004.- 827 стр.
Кондаков В. Качество жизни. //Труд №197 (22.10.2003)
Мэнкью Н Грегори. Принципы экономике. Санкт-Петербург.:Питер Ком. 1999.
Осинов Г. Волшебная налоговая дубинка. Природная рента для народа не хлеб, а зрелище //Новая газета.- 15 апреля 2004.- № 26
Природная рента. Политический миф или угроза для российской промышленности?//Риа Арбитръ.- 02 апреля 2005. (http://www.ria-arbitr.ru/)
Экономика. Учебник./под ред. А.С. Булатова. М.: Юристъ, 1999.- 896 с.
1 Природная рента. Политический миф или угроза для российской промышленности?//Риа Арбитръ 02 апреля 2005 г.
2 Осинов Г. Волшебная налоговая дубинка. Природная рента для народа не хлеб, а зрелище/ Нновая газета 15 апреля 2004, № 26
3 Осинов Г. Волшебная налоговая дубинка. Природная рента для народа не хлеб, а зрелище//новая газета 15 апреля 2004, № 26
Забрать файлДоктор экономических наук И. ОСАДЧАЯ.
Наука и жизнь // Иллюстрации
Наука и жизнь // Иллюстрации
В последнее время много говорят и пишут о так называемой природной ренте, присваиваемой нефтяными компаниями. Кто-то считает, что если отобрать эту ренту у монополистов и разделить среди населения, то можно добиться чуть ли не удвоения зарплат и пенсий. Другие предлагают открыть целевые лицевые счета, средства с которых пошли бы на лечение, образование, улучшение жилищных условий и т.п. А представители нефтяного бизнеса, в свою очередь, стремятся доказать, что все "излишки" доходов в том или ином виде государство у них изымает, в то время как дальнейшее развитие отрасли требует колоссальных капиталовложений.
Следовательно, неплохо бы разобраться: что такое природная рента, каковы ее масштабы, в какой мере и с помощью каких экономических инструментов ее следовало бы изымать (и изымают), наконец, каким образом с выгодой для дела и, стало быть, для того же народа ее использовать.
Что такое природная рента?
Обратимся для начала к Марксу, поскольку именно Маркс вслед за своими предшественниками А. Смитом и Д. Рикардо, основавшими классическую политическую экономию, внес действительно существенный вклад в развитие теории земельной, в том числе и вообще природной ренты. Главный смысл ее состоит в том, чтобы на основании теории трудовой стоимости (стоимости, создаваемой производительным трудом) объяснить источник дохода земельного собственника в виде арендной платы, или ренты.
Объектом анализа в теории ренты стала земля - ее плодородие, местоположение и формы хозяйствования на этой земле. Затрагивались и другие природные объекты, порождающие аналогичный доход. Вот что писал в "Капитале" К. Маркс по этому поводу: "Повсюду, где природные силы могут быть монополизированы и обеспечивают применяющему их промышленнику добавочную прибыль - будет ли то водопад, или богатый рудник, или богатая рыбой вода, или хорошо расположенное строительное место, - лицо, признаваемое в силу своего титула (...) собственником этих предметов природы, улавливает у функционирующего капитала эту добавочную прибыль в форме ренты".
Здесь заложены три важнейшие идеи. Рента - это добавочная прибыль. Возникает она благодаря функционирующему капиталу, использующему производительную силу природы, вернее - выгодные природные ресурсы. И, наконец, сама эта добавочная прибыль выплачивается собственнику ресурса как арендная плата, или рента.
Мы не будем вдаваться в тонкости трудовой теории стоимости, образования средней нормы прибыли и тех препятствий, которые порождает земельная собственность в механизме свободной конкуренции. Важно понять, что речь идет, в сущности, о сверхприбыли (по отношению к некой общепринятой норме), закрепляемой земельной монополией или монополией на разработки какого-то природного ресурса и выплачиваемой его собственнику. Именно так определяется рента в любом современном учебнике или словаре: "Экономическая рента - это цена, уплачиваемая за использование земли и других природных ресурсов, количество которых строго ограничено".
Но можно ли на основе теории определить размеры той дополнительной прибыли - в данном случае речь идет о нефтяной отрасли, - которая реально зависит не только от неких природных особенностей, но в решающей мере от цен на мировых рынках? Именно они определяют уровень доходов и сверхдоходов нефтяных компаний. Пошли цены вверх - природная рента разбухает, пошли цены вниз - вроде бы и природная рента пошла на убыль. Так, в 1998 году падение цен на нефть обошлось России потерей 11 млрд долларов, а в 2001 году в результате роста цен на нефть она получила "премию" в размере 31 млрд долларов. Неслучайно на вопросы граждан по поводу природной ренты наш президент в своих ответах предпочитал пользоваться терминами "сверхприбыль", или "избыточные доходы", что более соответствует действительности.
Какова величина избыточных доходов нефтяных компаний?
Прежде чем говорить об избыточных доходах, приведу цифры, характеризующие рентабельность нефтяных компаний (соотношение между величиной прибыли от реализации продукции и затратами на ее производство и реализацию).
В 2002 году средний показатель рентабельности нашей промышленности составил 14,1%. Для восьми нефтяных компаний он равнялся в среднем 24,3%. Однако разброс данных по отдельным компаниям был очень велик. Посмотрите таблицу 1.
Государство - собственник природных ресурсов - должно изымать сверхприбыли монополий. Азбучная истина! Сегодня, как признают многие участники дискуссии о природной ренте, по этому вопросу сложился определенный консенсус. Но изымать в каких размерах?
Посмотрим на международный опыт, говорящий о том, какую часть прибылей нефтяных компаний получает государство. Во всех развитых странах сверхприбыль нефтяных компаний государство изымает в соотношении 20 к 80, то есть 20 процентов - нефтяникам, 80 - государству. В России сегодня это соотношение составляет 50 на 50. Получается явный недобор! Да и эксперты Международного валютного фонда (МВФ) в одном из докладов признавали, что "налоговое бремя в российском нефтяном секторе ниже по сравнению с другими странами".
Механизм оценки и изъятия сверхприбыли очень сложен, он должен учитывать не только интересы населения и бюджета, но и не в последнюю очередь интересы развития самой отрасли. Может быть, поэтому здесь наблюдается такой разнобой в показателях, отражающих не столько тщательный анализ и расчеты, сколько политические пристрастия и стремление получить голоса избирателей. В ходе дискуссии о природной ренте предлагались самые фантастические проекты ее изъятия и использования, сулящие буквально мгновенное повышение благосостояния народа.
Чаще других в разговорах о природной ренте мелькало имя главного идеолога левого фланга нашего политического спектра, известного экономиста С. Глазьева. Приведу некоторые его оценки (их можно найти на его Интернет-сайте). Первоначально он объявил, что ежегодный объем природной ренты только за нефть в нашей стране может составлять от 20 до 50 млрд долларов. В другом документе фигурирует цифра 30 млрд долларов - якобы столько ежегодно недополучает российское общество за добытую и проданную нефть. (Пожалуй, эта сумма равна всему валовому доходу нефтяных компаний России!) Позднее встречаем более умеренные цифры. "Объем природной ренты, генерируемой российскими природными ресурсами, по оценкам экспертов, составляет около 20 млрд долларов в год, из которых не менее половины можно было бы вернуть в бюджет" ("Парламентская газета", 2003, 5 апреля). И наконец, во время обсуждения госбюджета на 2004 год появилась еще одна цифра: изъятием природной ренты можно увеличить доходную часть бюджета примерно на 17 млрд долларов.
Есть и более скромные оценки. Глава Счетной палаты С. Степашин называл цифру в 7-8 млрд долларов. В свою очередь представители нефтяного бизнеса утверждали, что 2-2,5 млрд - тот максимум, который из них можно дополнительно выжать. По мнению одного из экспертов Института экономики переходного периода, 3-4 млрд долларов - предельная величина, при которой нефтяники могут вкладывать и в отрасль, чтобы развивать ее. Президент приводил цифру 3 млрд долларов.
Проблема существует и требует крайне взвешенного решения
Изымать сверхприбыли, конечно, нужно, но и слишком много изъять опасно: нельзя резать курицу, несущую золотые яйца. Топливно-энергетический комплекс (ТЭК) в целом и нефтяной сектор в частности играют в нашей экономике основополагающую роль. ТЭК - это 30% промышленн ого производства, 54% экспорта, 45% валютных поступлений, 32% доходов консолидированного бюджета (то есть федерального и бюджетов регионов), 54% доходов федерального бюджета. При этом нефтяной сектор, о котором в статье и идет речь, в 2003 году обеспечил 12-13% доходов консолидированного бюджета и примерно 10% федерального.
Но без систематических миллиардных капиталовложений нeвoзмoжно продолжать играть такую роль, а тем более наращивать добычу. По оценкам Минэнергетики, прогнозируемое увеличение добычи нефти с нынешних 400 млн тонн в год до 500 млн тонн к 2010 году потребует 12-15 млрд долларов ежегодных вложений. В 2002 году при относительно благоприятной ценовой конъюнктуре чистая прибыль нефтяных компаний составила 12 млрд долларов, из них 10 млрд были вложены в развитие отрасли.
Следует учитывать, что за прошедшее десятилетие существенно ухудшились геолого-экономические условия добычи нефти. Доля высокопроизводительных скважин резко снизилась. Вдумайтесь в эти цифры. В конце 80-х годов 55% их составляли скважины производительностью до 25 тонн нефти в сутки. Сегодня к их числу относятся скважины, дающие до 10 тонн в сутки. Выработаны наиболее богатые и уже обустроенные месторождения. Число неработающих скважин за 10-12 лет увеличилось в 9 раз.
От нефтяных компаний требуются не только вложения в бурение новых скважин и разработку новых месторождений, но и резкое увеличение вложений в расширение транспортной инфраструктуры. (По некоторым оценкам, объемы инвестиций только в эту сферу сопоставимы с величиной недоплачиваемых налогов.) предстоит серьезно увеличивать расходы на геологоразведку и прирост разведанных запасов. И здесь цифры не радуют: вместо 30-40 новых месторождений в год в настоящее время открывает ся не более 10. Объем разведочного бурения снизился в 10 раз, соответственно сократился и прирост разведанных запасов.
Итак, изъять и поделить, конечно, можно, но каков будет итог? Не останемся ли у разбитого корыта? Вот один только пример из зарубежного опыта. Как известно, Великобритания добывает нефть со дна Северного моря. И доходы добывающей компании с ростом цен на нефть там тоже возросли. В связи с этим британское правительство намеревалось ввести дополнительный 10-процентный налог на прибыль от добычи. Это дало бы доход в 12 млрд долларов в год. В ответ руководство компании сумело доказать, что в этом случае они будут вынуждены снизить инвестиции на 20%. A так как месторождение уже сильно выработано, то при достижении определенного уровня спада придется прекратить добычу ранее, чем предполагалось. (В месторождениях уже сегодня остается около 50% запасов, извлекать которые при существующих технологиях невыгодно.) Пришлось отказаться от такого налога!
Нередко многие из нефтяных гигантов выделяют слишком высокую долю чистых прибылей на выплату дивидендов: в 2002 году Сибнефть направила на такие выплаты 90% чистой прибыли. Мировая же практика свидетельствует, что на эти цели используется, как правило, 40-60% прибыли.
Существующая система налогообложения и что предполагается изменить
Специального рентного налога, то есть платы за используемую территорию (в Австралии, к примеру, это так называемый налог на ресурсную ренту), у нас нет. Но сие не означает, что рентный доход и доходы от повышения нефтяных цен, образующие в совокупности лакомые сверхдоходы, совсем не улавливаются существующей налоговой системой. Представляемая здесь таблица 2 показывает ту долю налогов, которую уплачивают государству крупнейшие нефтяные компании России. Она не так уж мала.
Итак, какие же налоги уплачивают нефтяные компании?
НДС и экспортные пошлины (они вычитаются из валовой выручки при расчете чистой прибыли).
-Налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ).
-Налог на имущество организаций.
-Взносы в государственные внебюджетные фонды.
-Подоходный налог.
-Налог на прибыль организаций.
С точки зрения рассматриваемой проблемы наиболее важны два первых налога (остальные уплачивают и другие предприятия). Экспортные пошлины напрямую увязаны с изменением цен на нефть. При средней цене нефти марки Urals в 15 долларов за баррель ставка пошлины равна 0%, при цене от 15 до 25 долларов она повышается до 35% (от разницы между текущей ценой и 15 долларами), при цене выше 25 долларов за баррель вводится дополнительная составляющая пошлины в размере 40%. Сегодня, когда рассматривается вопрос, как увеличить изъятие сверхприбыли у нефтяников, кое-кто из правительственных деятелей предлагает увеличить верхнюю ставку пошлины до 60%. Поскольку именно 25 дoлларов за баррель следует, по их мнению, считать той высокой ценой, при которой можно увеличить налоговые изъятия у нефтяных компаний, существенно не снижая их доходы и не ущемляя их инвестиционных планов.
Однако Минэкономразвития и президент более склонны идти по пути повышения и модернизации налога на добычу полезных ископаемых (НДПИ). Этот налог был введен в 2002 году вопреки отчаянному сопротивлению нефтяных компаний,но уже в том же году дал 11,5% поступлений в федеральный бюджет!
Приведенная таблица 3 характеризует поступления налогов от использования природных ресурсов в консолидированный бюджет (федеральный и региональные бюджеты вместе) в 2002 году.
Как видим, НДПИ на нефтяные ресурсы дал в 2002 году свыше 11% поступлений в консолидированный бюджет страны.
Нефтяному лобби в Думе все же удалось максимально снизить возможное влияние этого налога на деятельность нефтяных компаний. Принятый налог не был дифференцирован. Его ставка едина для всех компаний - 32 рубля за 1000 кубометров природного газа и 340 рублей за тонну нефти. При такой недифференцированности налога и его независимости от эффективности добычи нефти малопроизводительные скважины облагаются таким же налогом, как и более рентабельные. Это не только не дает более "чистого" изъятия рентных доходов, но и стимулирует появление большего числа невыгодных, "замороженных" скважин, более того - не способствует развитию малого предпринимательства в отрасли, которое нередко ориентируется на работу именно с низкопродуктивными скважинами.
Сегодня обсуждается вопрос о том, как осуществить необходимую дифференциацию указанного налога, не породив при этом чрезмерной бюрократии и коррупции.
Как использовать сверхдоходы?
Конечно, не просто "отнять и поделить". Отрицательный опыт такого рода у нас уже есть. Поэтому углубимся ненадолго в не очень далекую историю. Напомню читателям, что в 60-80-х годах ХХ века добыча нефти и газа в CCCP росла бурными темпами: началась разработка богатейших месторождений Западной Сибири. К 1980 году в стране добывалось уже свыше 600 млн тонн нефти (119 млн тонн мы экспортировали) и более 500 млрд кубических метров газа (53 млрд шло на экспорт). К тому же нам "крупно повезло": с благословения стран ОПЕК в 1973 году разразился первый мировой энергетический кризис, когда цены на нефть подскочили в три-пять раз. В 1979 году мир пережил еще один энергетический шок, когда цены поднялись еще почти в два раза. В 1982 году цена на нефть достигла своей наивысшей точки - 40 долларов за баррель (в 9 раз выше цены 1973 года!). Цены на газ тоже выросли, но не столь резко.
В то время как развитые страны - импортеры нефти лихорадочно искали способы выхода из кризиса (путем резкой экономии потребления энергетических ресурсов и разработки энергосберегающих технологий), на нашу страну буквально обрушился нефтедолларовый дождь! Доля доходов госбюджета от внешнеэкономической деятельности в этот период выросла с 10-12% в конце 60-х, до 18-20% в начале 80-х годов. Валовой внутренний продукт (ВВП) на душу населения в 1980 году достиг наивысшей точки - 12,3 тысячи долларов (у стран Запада этот показатель составлял в ту пору 20,0 тысяч долларов).
Казалось бы (с точки зрения левых сил), все у нас тогда было - и коммунистическое правительство, и национализированная нефть, и концентрация всех доходов и сверхдоходов (включая природную ренту) в руках государства, и плановая экономика. Не было только одного - рациональной системы хозяйствования. Поэтому, увы, эффект оказался очень кратковременным. Когда с середины 80-х годов ситуация начала меняться, выяснилось, что огромные деньги просто "проедены". Увеличился импорт продовольствия и ширпотреба (что, конечно, радовало население), щедрые вливания получил военно-промышленный комплекс. Было закуплено много новейшего оборудования, которое "утонуло" в наших долгостроях или многие годы ржавело на запасных путях железных дорог.
В 1986 году валютные поступления от экспорта энергоносителей резко упали. Началось снижение бюджетных доходов (их доля в ВВП упала с 50% в начале 80-х до 40% в 1991 году), особенно резко снизились поступления от внешнеэкономической деятельности (их доля в ВВП сократилась с 8,4% в 1986 году до 5% в 1991-м). Пришлось чуть ли не вполовину сократить импорт. Положение страны, которая уже давно, как теперь принято говорить, "сидела на нефтяной игле", резко ухудшилось. Известный российский экономист Е. Ясин писал в одной из своих работ: "Время было упущено, ресурсы безвозвратно растрачены... будущим поколениям "кремлевские старцы" оставили гору неразрешимых проблем и горечь новых тяжелых испытаний".
Но история, как известно, ничему не учит, мы чаще обращаемся к опыту других стран. А там, оказывается, есть чему поучиться и в этом отношении. Самое разумное, до чего уже додумались правительства многих нефтедобывающих стран, - создание стабилизационных фондов, иначе говоря, того буфера, который позволяет маневрировать в случае изменения мировой и внутренней конъюнктуры. Примеров много. Это, прежде всего, арабские страны. С 1976 года существует Резервный фонд для будущих поколений в Кувейте: в него отчисляется 10% государственных доходов от нефти. С 1980 года такой фонд появился в Омане, в 1990 году - в Норвегии (он составляет 42% ВВП). В 1998 году создан Фонд макроэкономической стабилизации в Венесуэле.
После долгих дискуссий закон о создании Стабилизационного фонда принят и в России (в 2004 году он должен составить 25% федерального бюджета). Фонд призван обезопасить экономику страны, сильно зависящую от колебаний нефтяных цен. Предполагается, что его станут формировать: первое - из дополнительных доходов бюджета; второе - из поступлений от налога на добычу полезных ископаемых и третье - из доходов от экспортных пошлин на нефть, когда фактическая цена превышает некую базовую (споры вокруг определения ее величины продолжаются).
Идут острые дискуссии и по поводу того, как использовать Стабилизационный фонд. В правительстве считают, что его не следует трогать (до худших времен), то есть не использовать в целях решения текущих экономических проблем, а поместить в надежные ценные бумаги в иностранных банках. Да и многие считают: совмещение функций "кошелька для трудных лет" и "кошелька для экономики" в одном фонде может привести к тому, что обе функции будут выполняться плохо. В газете "Ведомости" приводятся довольно интересные расчеты. Так, если к 2006 году наступят "худшие времена" и цена нефти упадет до 12 долларов за баррель, то Стабилизационный фонд сможет компенсировать бюджету утраченные доходы в течение 21 месяца, а при цене 15-18 долларов - в течение 34-86 месяцев.
Сторонники другой точки зрения предлагают разделить Стабилизационный фонд на две части. Одну оставить в виде собственно стабилизационного фонда для будущих поколений, а другую использовать как инвестиции в высокотехнологичные отрасли и для финансирования малого предпринимательства. Такой точки зрения придерживаются, в частности, эксперты Центра макроэкономического анализа и прогнозирования: "Средства, аккумулированные в стабфонде, - ресурс для инвестирования экономики и в конечном счете для расширения будущих налоговых доходов".
И, наконец, третье мнение, как использовать Стабилизационный фонд: также разделить его на две части, но вторую часть направить на решение социальных проблем уже сегодня - увеличить пенсии, расходы на образование, здравоохранение и другие социальные выплаты.
Что реально станет с этой "шкурой неубитого медведя", а главное, каковы будут ее размеры, - покажет будущее.
Прошло
заседание Делового клуба "Российской газеты",
посвящённое вопросам природной ренты. С чего и с кого брать
эту природную ренту и сколько брать? Верно ли, что если
бы брали много, жили бы, как минимум, в два раза лучше?
Сверхприбыль олигархов, по суждению некоторых, это чёрная
кошка в тёмной комнате.., - по этим и многим другим вопросам
смотрите дискуссию на развороте "РГ", - естественно,
с участием М.Задорнова .
Что мы получим, если повяжем руки нефтяников новыми налогами
В ПОСЛЕДНЕЕ время в обществе активно обсуждаются вопросы увеличения налогообложения добывающих отраслей промышленности. При этом одной из наиболее популярных "технологий" изъятия якобы существующих сверхприбылей называется введение природной ренты. Не вдаваясь в детали, некоторые политики в пылу предвыборных баталий заявляют о том, что природная рента может принести в бюджет от 30 до 50 миллиардов долларов дополнительных доходов. Природная рента представляется едва ли не как новое "золото партии".
Мнения по этому вопросу в обществе разделились.
Сторонники введения природной ренты утверждают, что нефтяники полностью присваивают себе сверхдоходы от продажи нефти. Логическим продолжением этого мнения является требование о необходимости изъятия у них сверхприбылей путем введения специального налога - природной ренты. Апологеты этой точки зрения выступают за справедливое, как они считают, перераспределение доходов нефтяников в пользу неконкурентоспособных предприятий. При этом никаких расчетов, подтверждающих необходимость введения природной ренты, ее сторонники не приводят.
Противники введения природной ренты называют подобные разговоры предвыборным популизмом и борьбой за голоса избирателей. Они утверждают, что для введения ренты нет ни малейших оснований. И в качестве обоснования своей позиции приводят расчеты и показатели работы нефтяной отрасли, которые показывают, что структура доходов и расходов российской нефтяной отрасли такова, что "сверхприбыли" нефтяной отрасли являются мифом, основанным на отсутствии правдивой информации о ситуации в российской нефтянке.
В частности, утверждают противники ренты, только прямая налоговая нагрузка на нефтяную отрасль сегодня составляет 38 процентов, что подтверждается заключениями международно признанных аудиторских компаний, а самым крупным налогом является плата за пользование недрами.
Кто прав и как тут в действительности обстоят дела, и попытались выяснить участники заседания Делового клуба "Российской газеты".
Природная рента - блеф
Природная рента - это желание государственной машины и целого ряда псевдоэкономистов за счет чего-то одного развить всю экономику, заявил руководитель Комитета Государственной Думы по экономической политике и предпринимательству Григорий Томчин. Да еще так, чтобы покорить весь мир. Это блеф.
Когда мы говорим о природной ренте, о том, что досталось даром, и запас чего иссякает, у нас происходит не выравнивание общества, а расслоение. Именно в тех странах, где активно эксплуатируются природные ресурсы, есть безудержно бедные и безудержно богатые.
Кроме того, интересно узнать: до какой степени брать эту ренту и у кого? Это же абсурд. Ведь если следовать логике сторонников ренты, то ренту нужно брать и со сборщиков яблок, и с тех, кто пьёт воду.
А почему подпадает под ренту только нефть? Почему не воздух, которым дышат люди? Они же дышат, значит, надо брать с каждого воздушную ренту. Или так: люди дышат и накапливают здоровье, если воздух хороший. Если он плохой, то здоровья нет. Значит, повышенную воздушную ренту надо брать с тех, кто живет вокруг озера Байкал, - там воздух чище. Я против какого бы то ни было учета природной ренты.
Тем не менее вопрос налогообложения отраслей, имеющих сверхприбыль, и тех отраслей, которые мы хотим развивать, чтобы слезть с нефтегазовой иглы, вполне реальный. Сегодня налогообложение добывающих отраслей у нас, на мой взгляд, оптимальное. А налогообложение обрабатывающих отраслей - повышенное. Поэтому сегодня надо понизить общую налоговую базу и для тех, и для других. И при этом повысить специальную налоговую базу. Но сделать это не какими-то рентами или разделами продукции, а например акцизами. И притом синхронно. Результат может дать резкое снижение единого социального налога и снижение НДС до 15 процентов, а не до 18 процентов, как сейчас. А вот после этого повысить акцизы. Тогда общее налогообложение будет оптимальным.
Но мы могли бы жить лучше
Рентабельность нефтяного комплекса в России намного опережает среднюю рентабельность по промышленности в целом, сказал Владимир Иванов, директор программ развития исследовательского Центра стратегий развития и национальной безопасности. Так, если рентабельность по всей промышленности составляла в 2000 году 24, 7 процента, то по нефтяному комплексу, по нашим оценкам, она на порядок выше.
Оправдан ли столь большой разрыв в рентабельности? Недавно вице-президент одной из крупнейших нефтяных компаний в прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" попробовал рассчитать доход нефтяных олигархов. Вот что у него получилось: в 2002 году в России было добыто 380 миллионов тонн нефти. Общая выручка за нее (включая и внутренний рынок) составила 60 миллиардов долларов. Из этой суммы было уплачено 21, 7 миллиарда долларов налогов. Плата за транспортировку нефти составила 9 миллиардов. Сама добыча, а также ремонт оборудования и зарплата сотрудникам съели 15 миллиардов. Инвестиции в другие проекты обошлись нефтяникам в 10 миллиардов. На покупку активов ушло еще 2, 8 миллиарда. Если из 60 миллиардов долларов последовательно вычесть все эти цифры, остается конечная, итоговая сумма - 1, 5 миллиарда долларов. Это и есть собственно доход нефтяных компаний.
В большинстве стран, которым посчастливилось жить "на нефти", недра и их содержимое находятся в руках государства.
Исключением являются разве что США, где собственниками недр могут быть и государство, и частные компании. Но американцы зарабатывают деньги и решают свои социальные проблемы не за счет одной отрасли экономики. Если кто-то что-то где-то из земли и качает, то сколько с них брать и как собранные деньги потратить, решит штат, на чьей территории расположено месторождение.
Особую группу составляют ближневосточные страны: Бахрейн, Кувейт, Йемен, Саудовская Аравия, ОАЕ. И разведка, и транспортировка, и добыча, и продажа нефти там находятся в руках государственных компаний. Государства эти - монархии, и нефть фактически принадлежит царствующим династиям эмиров, шейхов и королей и ими же контролируется. Но короли и эмиры нефтедолларами с населением делятся, хотя, конечно, не поровну.
В крошечном Кувейте (третье место в мире по числу миллионеров) каждый гражданин при рождении получает 3 тысячи долларов. Кроме того, все жители имеют право на беспроцентную ссуду на строительство жилья. Каждый подданный получает по 170 долларов в месяц на несовершеннолетнего ребенка и 300 - на неработающую жену. В стране действует бесплатная медицинская помощь, а если пациенту нужна операция за границей, государство берет на себя все расходы. Примерно теми же преимуществами обладают и граждане Саудовской Аравии: медицинская страховка, бесплатное лечение и обучение за рубежом, беспроцентные ссуды на строительство дома и покупку автомобиля.
В Норвегии нефтяные компании отдают казне 78 процентов прибыли. Средства эти идут через бюджет на социальные нужды, обеспечивая населению один из самых высоких уровней жизни в мире. Все, что остается после трат на образование, медицину и прочие социальные нужды, вкладывается в ценные бумаги или инвестируется в экономику. Справедливости ради необходимо отметить, что население той же Норвегии составляет всего четыре с небольшим миллиона человек. Россиянину остается только завистливо вздохнуть.
Поэтому с учетом сегодняшнего состояния России платежи по природной ренте должны поступать в местные бюджеты и целенаправленно расходоваться на социальные нужды.
Не надо ловить чёрную кошку в темной комнате, где её нет
Сверхприбыль у нефтяников есть, но только на конкретно взятой скважине, сказал Александр Перчик, доктор экономических наук, заведующий кафедрой горного права Российского государственного университета нефти и газа имени Губкина. Но из этого нельзя делать вывод об общей рентабельности отрасли. Говорить о том, избыточные это доходы или нормальные, можно только по конкретным месторождениям, а по компаниям в целом оценивать доходность с точки зрения справедливости платы за недра просто некорректно.
Посмотрите на условия, в которых работают российские нефтяники и их зарубежные коллеги. Средний дебет скважины (объем ежесуточной добычи) в России сейчас 7-9 тонн нефти в сутки. А во Вьетнаме - 700 тонн. В Саудовской Аравии - 600 тонн, в Иране - 400 и так далее. Плюс разница в климате Западной и Восточной Сибири по сравнению с Персидским заливом. Как после этого можно сравнивать налогообложение в разных странах? Везде свои условия, своя специфика.
Давайте посмотрим на финансовую сторону российской нефтянки. Средняя мировая цена российской нефти держится на уровне 175 долларов за тонну - 24 доллара за баррель. Эксплуатационные расходы порядка 50 долларов на тонну. Транспортные затраты - нефть же из Сибири надо как минимум в порт доставить - примерно 25 долларов. Налог на добычу нефти составляет 20 долларов, экспортная пошлина - еще 15 долларов на тонну. Итого уже 110 долларов.
Не забывайте при этом, что государство у нас очень внимательно относится к вопросу налогообложения нефтяных компаний и не упускает возможности получить дополнительные доходы с нефтянки. Специалистам хорошо известно, что экспортные пошлины на нефть привязаны к мировым ценам на "черное золото". Выше цены - выше экспортные пошлины. Скажем, при мировой цене российской нефти марки Urals 20 долларов за баррель экспортная пошлина составляет 1, 65 доллара, а при 30 долларах - 5, 5 доллара.
То же самое относится и к прогрессивному налогу на добычу полезных ископаемых. Есть базовая ставка 340 рублей, а реальный налог по прошлому году составил почти 700 рублей. Причем все это - законодательно утвержденные меры.
Если к перечисленным налогам добавить налог на имущество, налог на прибыль и т.д., получается, что чистая прибыль с тонны нефти составляет порядка 30 долларов. А государство получает не менее 75 долларов с тонны. Вот и получается, что 75 долларов - это расходы, а остальные 75 получает государство. И только 25-30 получает нефтяная компания, добывающая нефть. Из этой прибыли она должна что-то выделить на развитие, на погашение взятых кредитов.
А как считают наши борцы за введение ренты? Берут 100 долларов - столько, дескать, остается у компании после вычета государством налогов, умножают на добычу и получают миллиарды. Но разве так можно считать? Операционных расходов, по их мнению, при добыче нефти вообще нет.
Одним словом, рента представляет собой очередной миф. Да, тема природной ренты периодически всплывает в обществе на уровне разговоров. Так, года два или три назад Иркутская дума разработала закон о ренте и направила его в Госдуму. Как ренту надо отбирать, куда ее направлять - все было расписано. А вот как ее считать, пускай разработает Правительство. Министерство природных ресурсов, которому отдали этот законопроект, заявило, что оно не знает, как считать ренту. И о том законе все забыли. Да это и понятно - нигде в мире никто никакой ренты не изымает.
Нет такого понятия. Есть понятная плата за пользование недрами. В России это экспортная пошлина и налог на добычу полезных ископаемых.
Говоря же вообще об отношении государства к отрасли, нужно не забывать, что нельзя жить одним днем, как это было в советские времена в той же нефтянке. В этой связи вспоминается случай в Анголе, где в свое время работал советником. Прибывшие в эту страну специалисты из СССР решили увеличить здесь добычу нефти. Разработали какие-то мероприятия и радостно пошли к министру на доклад. Тот выслушал их и... в течение трех дней выдворил из страны. Почему? Потому что предложенные решения были результативны на очень короткое время. Страна Ангола была нищей, но там думали о будущих поколениях. Не самый плохой пример для подражания.
Чем выше налоги государства, тем ниже инвестиции предприятий
Раньше говорили - надо отобрать землю, сейчас - надо отобрать природную ренту, говорит Михаил Задорнов, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по бюджету и налогам. Сама постановка этой политической позиции затрагивает достаточно низменные стороны любой человеческой натуры. Ведь в каждом из нас есть элемент этого, ну, может быть, за исключением олигархов.
На мой взгляд, не надо говорить о природной ренте. Надо говорить о налоговой нагрузке на каждую конкретную отрасль в целом.
Я провел сравнения - есть оценки международных нефтяных агентств, есть оценки Мирового банка, есть оценки наших независимых институтов (например. Центра развития), которые показали, что последние три года были для нефтянки удачными. Если посмотреть, сколько заработали нефтяные компании в России и в других странах за эти три года и сколько от этого получили государства, получается следующая картина.
По моим грубым подсчетам получается так: у нас государство и нефтяные предприятия разделили сверхдоход от превышения цены на нефть примерно поровну. А в мире, причем в разных странах - от Латинской Америки до Норвегии - государство в среднем изъяло две трети дохода, и треть осталась самим компаниям. Выходит, что с точки зрения международных сравнений есть определенная возможность для движения в сторону увеличения налогообложения. Но эта возможность для увеличения налоговой нагрузки весьма ограниченна. При сегодняшних благоприятных ценах предел дополнительного изъятия из нефтяной промышленности - максимум 3-5 миллиардов долларов в год.
Если будет политическое решение - технически это сделать можно. Но я подчеркну - нефтянка уже дает в бюджет порядка 21-22 миллиардов долларов. Так что увеличения можно добиться на 15 процентов - максимум на 20 к уже существующим налогам. Но мы уже достаточно близко находимся к пределу. К тому же цены на нефть не будут высокими вечно.
При этом не стоит забывать и о других отраслях. В металлургии многие предприятия (не буду называть) практически вообще не платят налогов на своих территориях, используя либо офшоры либо предприятия, которые находятся во внутренних офшорах как центрах консолидации прибыли. И здесь доля изъятия государством существенно ниже, чем в нефтяной промышленности. А выручка металлургов превышает 20 миллиардов долларов. Скажем, в лесной отрасли объем реализации - 5 миллиардов долларов. В рыбной промышленности порядка 3-4 миллиардов долларов. И так можно пройтись по каждой отрасли.
По всем отраслям мы можем набрать где-то 10 миллиардов долларов возможного роста налоговых платежей - это моя грубая оценка возможного дополнительного налогообложения со стороны государства. Сегодняшний бюджет России (без Пенсионного фонда) 80 миллиардов долларов. И мы можем его увеличить на 10-12 процентов, если проведем вот эту операцию по увеличению доходов. Надо ли это делать? С моей точки зрения, это вполне возможно и необходимо. Однако это надо сделать так, чтобы не подорвать инвестиционные возможности отраслей. Повышение налогового бремени должно быть не за счет сокращения инвестиций.
А риск такой сохраняется. Значит, нужен определенный консенсус между государством и собственниками предприятий, так как чем больше будет государство брать, тем меньше предприятия смогут инвестировать.
Но даст ли это положительный импульс развитию экономики? Вопрос достаточно спорный. Во-первых, потому что бюджет у нас, увы, не является инструментом ускорения экономического роста - он не подстегивает экономический рост. Во-вторых, от 60 до 80 процентов инвестиций - это инвестиции именно в ТЭК - в энергетику и транспортировку энергии и углеводородного сырья, поэтому, если сократить инвестиционные возможности, это резко ударит по темпам роста экономики. И в-третьих, как показывает опыт последних лет, именно крупные компании стали центрами привлечения инвестиций. Поэтому, принимая те или иные меры, надо отслеживать последствия, которые могут возникнуть для каждой конкретной отрасли.
Вот два года назад был введен налог на добычу природных ресурсов. Сегодня этот налог занимает четвертое место среди всех налогов в России и с его помощью изымается значительная часть доходов сырьевого сектора.
Все разговоры о том, чтобы распределять ренту между людьми, - это абсолютный предвыборный популизм. Поскольку даже если возможную налоговую прибавку разделить на 150 миллионов россиян, то это ничего не улучшит и не изменит.
Нельзя пилить сук, на котором сидишь
Дополнительное бремя, которое можно возложить на нефтяную отрасль, 2-3 миллиарда долларов в год, считает Евгений Ясин, доктор экономических наук, научный руководитель Высшей школы экономики. Это максимум.
Но нельзя пилить сук, на котором сидишь. У нефтянки высокие доходы по сравнению с другими отраслями промышленности, потому что именно ее продукция востребована на мировом рынке. Но если сравнить рентабельность наших нефтяных компаний с компаниями других стран, то увидим следующее. У нас природные условия далеки от идеальных, тарифы естественных монополий высоки и продолжают расти. Если цена на нефть упадет, скажем, до 12 долларов за баррель, добыча на большинстве наших месторождений станет просто нерентабельной.
У нас есть резервы в газовой промышленности, где внутренние цены ниже внешних примерно в пять раз (по ценам на сырую нефть -в 1, 7 раза). Там есть и ресурсы для снижения издержек, для наведения порядка в распределении доходов. Но рассчитывать на то, что мы сможем получить какую-то ренту без повышения внутренних цен на газ и получить при этом средства на улучшение жизни беднейших слоев населения или на интенсификацию развития экономики, несерьезно.
Нам придется повышать цены на газ и за счет разницы цен для предприятия и покупателя можем собрать довольно приличную ренту, по моим оценкам, 5-6 миллиардов долларов в год. Правда, вырастут издержки предприятий-потребителей. Но, за исключением 2-3 отраслей, наша экономика с этим справится. Кроме того, она получит дополнительный стимул снижения издержек и повышения производительности. А она нуждается в стимулах.
Показателем размера ренты является соотношение между экспортными ценами и ценами внутреннего рынка. В нашей стране это различие в значительной степени "съедается" плохими мощностями перерабатывающих заводов. Выход готовых нефтепродуктов у нас гораздо меньше, чем на аналогичных зарубежных предприятиях. Для исправления ситуации нужны крупные инвестиции, и лишь после этого можно увеличить и налоговые изъятия. А пока нам приходится продавать нефть за рубеж всего-навсего в 1, 7 раза дороже, чем на внутреннем рынке. О какой ренте тут можно говорить?
Но не забывайте, что государство получает большие объёмы природной ренты и сейчас.
Государство ввело единый налог на добычу полезных ископаемых с очень простым начислением, которое игнорирует различия в качестве. Однако этот недостаток перевешивается простотой, которая исключает бюрократические злоупотребления.
Не сломать бы это равновесие
Давайте посмотрим на вопрос введения природной ренты с другой стороны, предложил главный редактор журнала "Нефть и капитал" Егор Друзенко. Допустим, государство выдавит из нефтяников все до копейки.
А сможет ли государство в его нынешнем состоянии эффективно распорядиться этими деньгами?
Оппоненты нефтяной отрасли ссылаются на пример Норвегии, где действительно существует фонд будущих поколений. Но, простите, там другая культура. Там министр может подать в отставку, если в печати его обвинят в коррупции. Ссылаются на систему Эмиратов. Но там имеется специальный центр, который действительно контролирует распределение денег. Строят аэропорты, дороги, системы орошения... У нас же есть центры по изъятию денег и их перераспределению в пользу отдельных групп, а вот центров, которые бы действительно заботились о будущих поколениях, увы, нет.
Важно, чтобы нынешние деньги нефтяников шли в нефтепереработку, в частности в нефтехимию, создание товаров народного потребления. За последние 10 лет мы в этом направлении значительно продвинулись. Сейчас нефтяная отрасль работает достаточно хорошо и государство получает с нефтяников достаточно приличные налоги. Это нормальный процесс и не надо нарушать этот с годами создавшийся баланс.
Выводы
Обсуждение специалистами вопроса о введении природной ренты показывает, что экономическая аргументация у сторонников введения нового налога отсутствует. А разговоры о возможности получения в бюджет за счет него 30-50 миллиардов долларов являются предвыборным блефом некоторых политиков.
Участники "круглого стола" справедливо отметили, что даже постановка вопроса о введении природной ренты абсурдна. Ведь тогда надо будет облагать новым налогом не только нефтяников и газовиков, но и... сборщиков фруктов, потребителей воды и так далее.
По оценкам специалистов, при благоприятной ситуации с ценами на нефть на мировом рынке максимальное увеличение налоговой нагрузки на нефтяную отрасль может составить примерно 3 миллиарда долларов, что в масштабах страны не даст особого экономического эффекта. С другой стороны, принятие решения об увеличении налоговой нагрузки должно учитывать все возможные последствия для российской экономики. В первую очередь сохранение инвестиционных возможностей предприятий добывающих отраслей, которые сегодня демонстрируют не только высокие темпы роста производства, но и являются крупнейшими заказчиками для смежных отраслей экономики.
Если следовать логике сторонников ренты, то ренту нужно брать и со сборщиков яблок, и с тех, кто пьёт воду.
Согласно общепринятому определению, природная (природно-ресурсная)рента - часть прибыли, обусловленная использованием природного ресурса в процессе производства (вместо обусловленная использованием говорят возникающая в результате использования, а также порождаемая использованием и т.д.)
Для различных видов природных ресурсов применительно к рассматриваемой задаче ситуации весьма несходны. Наиболее благоприятно положение в случае земельных ресурсов - недаром именно с них началось изучение проблемы природной ренты в экономической науке. Прежде всего, очень велико количество земельных участков, для которых ставится вопрос о ренте.
Как вид дохода на собственность, земельная рента использовалась еще в древнем мире. Зачатки экономической теории можно найти у Аристотеля - древнегреческого философа (IV век н.э.), в средние века у Фомы Аквинского (VIII век н.э.), но гораздо последовательнее это уже происходит в 17 - 18 веках - у А. Смита (Англия 1776 год), Д. Риккардо (1817 г.) в книге «Начала политической экономии и налогового обложения» пишет о земельной ренте: «цена сельскохозяйственных продуктов определяется затратами труда на худших по плодородию землях, значит, на относительно лучших фермеры получают некоторый дополнительный доход, который и изымается у них в виде ренты владельцами земли».
Это определение, содержательно весьма емкое, фиксирует источник образования одной из частей прибыли, но оставляет “за скобками” вопрос о том, как понимать прибыль. Если - применительно к конкретному ресурсу, например месторождению - под прибылью понимать реальную прибыль, в действительности полученную пользователем ресурса, то ренту придется признать характеристикой не ресурса, а системы “ресурс - пользователь”. При этом (наивном) понимании в случае, когда неумелый предприниматель, применяя для эксплуатации в принципе эффективного ресурса непригодные технологии и привлекая неграмотных инженеров, вовсе не получил прибыли, ренту - как “часть” нуля - также следует положить равной нулю. Если же ресурс еще не используется, то, соответственно, нет и условий для рассуждений о ренте, возникающей при его использовании.
В этой типичной для экономической науки проблемной ситуации, возникающей с теми или иными модификациями во многих задачах, теория предлагает два принципиально различных подхода. Согласно первому (классическому), под прибылью следует понимать среднюю прибыль, получаемую при использовании ресурсов данного вида в рассматриваемой экономике.
Согласно второму (маржиналистскому), надо исходить из наилучших возможных условий использования данного ресурса: лучших технологий, лучших трудовых ресурсов, лучшего менеджмента - и принимать в расчет предельную прибыль, ту, которая могла бы быть получена в таких условиях. Очевидно, что в обоих вариантах понимания прибыли задача ее практической калькуляции отнюдь не тривиальна - речь ведь идет не об отчетности, а о построении некоего обобщенного экономического показателя, характеризующего производственную отрасль (подотрасль), точнее, совокупность предприятий, использующих данный природный ресурс.
С точки зрения экономической теории, величина ренты определяется как разница между фактической оплатой фактора производства и минимально возможным уровнем оплаты фактора производства, при котором фактор будет использоваться данным образом (так называемый «удерживающий доход»). Результатом такого определения является практическое толкование ренты как разницы между фактическим доходом добывающей компании и суммой себестоимости добычи природного ресурса и части прибыли (Пр). При этом суммируемая часть прибыли (Пр) рассчитывается, исходя из уровня рентабельности, обеспечивающего привлекательность добычи природного ресурса для бизнеса.
Абсолютная (чистая) рента. В рыночной экономике не существует «ничьей» земли. При этом ни один - даже самый худший - участок земли не будет отдан его хозяином в аренду бесплатно. Одновременно даже на худших землях арендаторские хозяйства должны иметь возможность покрывать свои издержки и получать доход, достаточный для расчетов по арендной плате, внесения налоговых платежей в бюджет, расширения производства и получения нормальной (или в других терминах - нулевой экономической) прибыли. Эта проблема решается с помощью чистой ренты, получаемой со всех земель без исключения, в том числе и с худших. Чистая рента (в литературе классической школы, в частности, и марксистской - абсолютная рента) является следствием абсолютно неэластичного предложения земли в условиях существования на нее частной собственности.
С одной стороны, частная собственность на землю исключает свободную миграцию капитала в аграрный сектор экономики (нельзя использовать землю без разрешения собственника). С другой стороны, величина пригодных для сельскохозяйственного использования земельных угодий строго ограничена, т. е. неоткуда взять дополнительные участки в обход интересов землевладельца.
В этих условиях у землевладельцев появляется возможность запрашивать арендную плату за любые земельные участки, а у арендаторов - возможность устанавливать завышенные (по сравнению с практикой формирования издержек и прибыли в других отраслях экономики) цены на сельскохозяйственную продукцию, чтобы иметь возможность ее заплатить.
Иными словами, чистая рента - это своеобразный налог, которым землевладельцы при посредстве арендаторов облагают все общество, пользуясь тем, что земля как фактор производства чрезвычайно немобильна. Если бы не было чистой ренты, уровень издержек каждой сельскохозяйственной фирмы был бы ниже. Из чего следует, что тот же объем предложения сельскохозяйственной продукции существовал бы при более низком уровне цен на нее.
Несмотря на сказанное, было бы неверным рассматривать чистую ренту как однозначно негативное явление. Поскольку для арендатора она является издержками, он склонен минимизировать этот вид расходов, т. е. максимально эффективно использовать каждый участок земли.
Напротив, отсутствие ренты стимулирует бесхозяйственность. Ее, например, очень часто можно было наблюдать в колхозах и совхозах советских времен. Да и теперь огромные площади бесплатной земли в хозяйствах превращены в пустыри. Конечно, сильное хозяйство само заинтересовано использовать землю для увеличения объема производства. Но слабый или бесхозяйственный производитель, каких, к сожалению, еще много на селе, ничего не теряет, забросив большой кусок земли, до которого у него «не доходят руки». Другими словами, чистая рента представляет собой экономический механизм, обеспечивающий рачительное отношение к ограниченному природному ресурсу - земле.
