Какими были квартиры 50-х многие хорошо представляют по фильмам или по собственным воспоминаниям (у бабушек и дедушек такие интерьеры нередко сохранялись до конца века). Прежде всего, это шикарная дубовая мебель, рассчитанная служить нескольким поколениям…
На иллюстрации сверху - «В новой квартире» (снимок из журнала «Советский Союз» 1954 г.):
Этот буфет мне прекрасно знаком! Хотя на снимке явно не рядовая квартира, такие буфеты были у многих обычных советских семей, включая моих бабушку и дедушку.
Те, кто был побогаче, забивали коллекционным фарфором ленинградской фабрики (которому теперь нет цены). В главной комнате чаще весел абажур, роскошная люстра на снимке выдаёт довольно высокое социальное положение хозяев.
После прекращения 15-летних экспериментов по созданию новой эстетики и новых форм общежития в СССР с начала 1930-х на два с лишним десятилетия установилась атмосфера консервативного традиционализма.
Сначала это был «сталинский классицизм», который после войны перерос в «сталинский ампир», с тяжелыми, монументальными формами, мотивы которых брались нередко даже из древнеримского зодчества. Всё это очень наглядно проявилось не только в архитектуре, но и в интерьере жилых помещений…
Этот снимок показывает квартиру представителя советской элиты - лауреата Нобелевской премии академика Н… Н. Семёнова, 1957 год:
В таких семьях уже старались воспроизвести атмосферу дореволюционной гостиной с фортепьяно.
На полу - дубовый лакированный паркет, палас. Слева, кажется, виден краешек телевизора.
«Деда», 1954 г.:
Очень характерный абажур и кружевная скатерть на круглом столе.
В новом доме на Боровском шоссе, 1955 г.:
1955-й был переломным годом, поскольку именно в этот год принято постановление об индустриальном домостроении, положившее начало эпохе хрущёвок. Но в 1955-м строили ещё «маленковки» с последними намёками на добротность и архитектурную эстетику «сталинок».
В этой новой квартире интерьеры ещё дохрущёвские, с высокими потолками и солидной мебелью. Обратите внимание на любовь к круглым (раздвижным) столам, которые потом почему-то станут у нас редкостью.
Книжный шкаф на почётном месте - также очень типичная черта советского домашнего интерьера, как ни как, «самая читающая страна в мире». Была…
В 1950-е гг. в интерьер многих советских городских квартир стал входить телевизор.
Фотограф Peter Bock-Schroeder, Москва, 1956:
И опять круглый стол!
Настоящей роскошью для 1950-х был собственный телефон в квартире.
Его установка была важным событием в жизни советской семьи.
На этом фото 1953 г. как раз запечатлён такой радостный момент в одной из московских квартир:
Про очередной круглый стол молчу, больше привлёк внимание причудливый предмет мебели с полузабытым названием «этажерка».
Жаль в кадр не попали ещё раздвижные ширмы, без которых не обходилась ни одна перенаселённая комната.
«В новой квартире», Наум Грановский, 1950-е:
Никелированная кровать почему-то соседствует с круглым столом, которому место в гостиной.
Интерьеры в новой квартире в сталинской высотке на снимке того же Наума Грановского, 1950-е:
Для контраста фото Д. Бальтерманца 1951 г.:
Ленин в красном углу вместо иконы в крестьянской избе.
В конце 1950-х начнётся новая эра. Миллионы людей начнут переселятся в свои индивидуальные, пусть и совсем крохотные, квартиры “хрущевок”.
Там будет уже совсем другая мебель.
После прекращения 15-летних экспериментов по созданию новой эстетики и новых форм общежития в СССР с начала 1930-х на два с лишним десятилетия установилась атмосфера консервативного традиционализма. Сначала это был "сталинский классицизм", который после войны перерос в "сталинский ампир", с тяжелыми, монументальными формами, мотивы которых брались нередко даже из древнеримского зодчества. Всё это очень наглядно проявилось не только в архитектуре, но и в интерьере жилых помещений.
Какими были квартиры 50-х многие хорошо представляют по фильмам или по собственным воспоминаниям (у бабушек и дедушек такие интерьеры нередко сохранялись до конца века).
Прежде всего, это шикарная дубовая мебель, рассчитанная служить нескольким поколениям.
"В новой квартире" (снимок из журнала "Советский Союз" 1954 г.):
Высокое разрешение
О, этот буфет мне прекрасно знаком! Хотя на снимке явно не рядовая квартира, такие буфеты были у многих обычных советских семей, включая моих бабушку и дедушку.
Те, кто был побогаче, забивали коллекционным фарфором ленинградской фабрики (которому теперь нет цены).
В главной комнате чаще весел абажур, роскошная люстра на снимке выдаёт довольно высокое социальное положение хозяев.
Второй снимок показывает квартиру представителя советской элиты - лауреата Нобелевской премии академика Н..Н. Семёнова, 1957 год:
Высокое разрешение
В таких семьях уже старались воспроизвести атмосферу дореволюционной гостиной с фортепьяно.
На полу - дубовый лакированный паркет, палас.
Слева, кажется, виден краешек телевизора.
"Деда", 1954 г.:
Очень характерный абажур и кружевная скатерть на круглом столе.
В новом доме на Боровском шоссе, 1955 г.:
Высокое разрешение
1955-й был переломным годом, поскольку именно в этот год принято постановление об индустриальном домостроении, положившее начало эпохе хрущёвок. Но в 1955-м строили ещё "маленковки" с последними намёками на добротность и архитектурную эстетику "сталинок".
В этой новой квартире интерьеры ещё дохрущёвские, с высокими потолками и солидной мебелью. Обратите внимание на любов к круглым (раздвижным) столам, которые потом почему-то станут у нас редкостью.
Книжный шкаф на почётном месте - также очень типичная черта советского домашнего интерьера, как ни как, "самая читающая страна в мире". Была.
В 1950-е гг. в интереьер многих советских городских квартир стал входить телевизор.
Фотограф Peter Bock-Schroeder, Москва, 1956:
И опять круглый стол!
Настоящей роскошью для 1950-х был собственный телефон в квартире.
Его установка была важным событием в жизни советской семьи.
На этом фото 1953 г. как раз запечатлён такой радостный момент в одной из московских квартир:
Про очередной круглый стол молчу, больше привлёк внимание причудливый предмет мебели с полузабытым названием "этажерка".
Жаль в кадр не попали ещё раздвижные ширмы, без которых не обходилась ни одна перенаселённая комната.
"В новой квартире", Наум Грановский, 1950-е:
Никелированная кровать почему-то соседствует с круглым столом, которому место в гостиной.
Интерьеры в новой квартире в сталинской высотке на снимке того же Наума Грановского, 1950-е:
Для контраста фото Д. Бальтерманца 1951 г.:
Ленин в красном углу вместо иконы в крестьянской избе.
В конце 1950-х начнётся новая эра. Миллионы людей начнут переселятся в свои индивидуальные, пусть и совсем крохотные, квартиры хрущовок. Там будет уже совсем другая мебель.
Глава «Архитектура жилых и массовых общественных зданий (часть 1). 1941-1954». «Всеобщая история архитектуры. Том 12. Книга первая. Архитектура СССР» под редакцией Н.В. Баранова.
В годы Отечественной войны перебазирование заводов и эвакуация гражданского населения в восточные районы страны требовали повышения темпов массового жилищного строительства в новых индустриальных центрах Сибири, Урала и Средней Азии. Задачей строительства было создание временного жилья (с минимальным расходом строительных материалов и ограниченным благоустройством), а также капитального жилья, отвечающего необходимым требованиям благоустройства и технического оснащения.
Для быстрого осуществления широкой программы жилищного строительства в послевоенные годы возникла необходимость в домостроительных заводах для изготовления сборных деревянных жилых домов, т. е. была создана новая отрасль промышленности - фабрично-заводское производство сборных деревянных жилых домов и стандартных деталей. Наряду с этим вследствие разрушения многочисленных предприятий строительных материалов и прежде всего кирпичных заводов было налажено изготовление бетонных блоков для малоэтажных (2-3 этажа) жилых домов. Отсутствие достаточного количества строительных материалов (кирпича) и квалифицированных кадров строителей, малая прочность бетонных блоков обусловили развитие малоэтажного строительства, требовавшего разработки новых типовых проектов, отвечающих условиям индустриальной базы.
Крупнейшие проектные организации страны в 1946-1947 гг. разработали необходимые проекты, а Комитет по делам архитектуры рекомендовал к строительству более двухсот типовых проектов малоэтажных жилых и гражданских зданий. Практика малоэтажного строительства по типовым проектам в большинстве случаев была экономически целесообразна и позволяла проектировать и создавать разнообразные композиции архитектурных комплексов малоэтажной застройки.
Коллектив советских архитекторов и конструкторов создал новую методологию типового проектирования - серийный метод, при котором архитектурно-художественные и градостроительные задачи решались в условиях типизации строительства.
Унификация строительных деталей в значительном числе типовых проектов той или иной серии позволяла организовать централизованное производство конструкций и отдельных частей зданий для массового жилищного строительства. В послевоенные годы серии типовых проектов широко внедрялись в малоэтажное жилищное строительство РСФСР, Украины, Белоруссии, Казахской ССР и других республик.
В Москве и ее пригородах типовые малоэтажные жилые дома в два, три и частично в четыре этажа строились на Перовом поле, в районе Измайлова, на Октябрьском поле, в Люблино, на Дмитровском шоссе, в Химках и в других районах. В качестве примера послевоенного малоэтажного жилищного строительства в Москве можно указать на законченный в 1946 г. жилой комплекс на Хорошевском шоссе (архит. Д. Чечулин). Достоинством этого строительства является попытка создать жилой комплекс из серии типовых малоэтажных домов. К недостаткам следует отнести прежде всего расточительное использование земельных участков в районе, расположенном недалеко от центра города, и высокую стоимость благоустройства жилой территории.
В Ленинграде 2-3-4-этажное строительство осуществлялось крупными массивами и со всеми видами культурно-бытового обслуживания. Ленинградские архитекторы, в отличие от московских, полнее учитывали специфику малоэтажного строительства. В проектах жилых домов, разработанных для кварталов Московской улицы (руководитель мастерской - архит. Е. Левинсон) и для комплексной застройки района бывш. Новой деревни (руководитель мастерской - архит. Н. Баранов), были применены секции узкого корпуса, обеспечивающие сквозное проветривание и возможность постройки домов широтного и меридионального расположения. В жилых секциях двухэтажных домов применялась одномаршевая лестница.
Важной особенностью новых типовых проектов являлась их привязка к определенному, сравнительно небольшому географическому району. Призером могут служить комплексные серии типовых жилых домов для Донбасса и для других южных промышленных районов РСФСР и УССР, разработанные мастерскими Горстройпроекта. В работе над типовыми проектами малоэтажных домов участвовали архитекторы А. Власов и А. Добровольский (Киев), М. Непринцев (Рустави), Р. Исраэлян (Ереван), Г. Али-заде (Баку) и многие другие.
В дальнейшем практика показала, что серии с наиболее простыми по конструкции и экономичными по планировке квартирами получили более широкое применение. Например, проекты серии 201-228 (разработанные мастерской Министерства нефтяной промышленности, архитекторы С. Маслих, М. Слотинцева) были использованы при строительстве в Коломенском жилого поселка Московского автомобильного завода имени Лихачева, поселка завода имени Петрова в Сталинграде.
Серия типовых проектов № 228 нашла широкое применение в жилищном строительстве Украины, Белоруссии, Эстонии. Можно назвать поселок трансформаторного завода в Запорожье, Новую Каховку, поселок Минского автомобильного завода. В застройке новых городов - Ангарска, Кохтла-Ярве, Салавата - использовались дома этой серии.
К недостаткам типовых проектов малоэтажных жилых домов, созданных в первые послевоенные годы, можно отнести то, что проекты соответствовали малой степени индустриализации. В них не было предусмотрено использование крупномерных элементов, недостаточно последовательно проведен принцип сборности, большое количество типов делали эти проекты недостаточно экономичными. Существенные недостатки имелись в планировке жилых секций. Большое количество проходных комнат создавало неудобства при покомнатном заселении. К недочетам следует отнести также и малую протяженность жилых домов, что удорожало строительство (увеличивало наружные инженерные коммуникации и внешнее благоустройство) и повышало расходы на отопление (рис. 68).
Архитектура фасадов малоэтажных типовых домов, строившихся в Москве и Ленинграде в 1946-1948 гг., носила отпечаток ренессанса или русского классицизма.
Несмотря на эти недостатки, строительство жилых комплексов по типовым проектам в первые послевоенные годы сыграло огромную положительную роль. К 1946 г. были разработаны и утверждены серии секций с малометражными квартирами (архит. В. Калиш) и серии секций с полнометражными квартирами (архит. А. Зальцман). Эти серии различались высотой этажа и пролетом перекрытий, поэтому каждая из них имела свою номенклатуру индустриальных деталей.
Практика использования серий типовых проектов при восстановлении разрушенных городов внесла свои поправки в отдельные нормативы и соотношения квартир и определила переход к сериям, сочетающим все типы квартир.
Наряду с малометражными квартирами проект норм Академии архитектуры СССР регламентировал и полнометражные квартиры, отличавшиеся увеличенными, по сравнению с малометражными, размерами жилой и подсобной площади, лучшей внутренней отделкой и большей высотой помещения.
Такие серии были созданы к концу 1946 - началу 1947 г., как для малоэтажного, так и для многоэтажного строительства (типовая серия архит. С. Кибирева и серия секций архит. В. Калиша).
Дальнейшее развитие типового проектирования привело к созданию комплексной серии типовых проектов, представлявших собой первичные серии, объединенные общностью конструктивной схемы несущих элементов и основных архитектурно-планировочных параметров, но решенных с применением разных стеновых материалов (кирпич, шлакоблоки, камень) и с различной степенью санитарно-технического благоустройства.
Значение комплексной серии как метода типового проектирования, организующего строительную промышленность, особенно возросло с переходом на модульную систему проектирования. Сочетание модульной системы и серийного метода типового проектирования способствовало успешному развитию строительной промышленности в СССР.
В 1948-1949 гг. строительство 2-3- этажных жилых домов на свободных территориях Москвы и других крупных городов было прекращено как неэкономичное для большого города. Этому способствовало и укрепление производственной базы строительной индустрии, позволившее в 1947-1948 гг. начать в Москве массовое строительство по типовым проектам 4-8-этажных домов в районе Песчаных улиц. Песчаные улицы - первый большой район экспериментального многоэтажного строительства, где проверялись эксплуатационные качества различных конструкций, стеновых и отделочных материалов и методов возведения зданий (авторы проектов - архитекторы З. Розенфельд, В. Сергеев и др.). Более 60% строительных изделий, используемых при застройке этого района, изготовлялось на заводах (рис. 30).
В Ленинграде с 1949 г. дома в 5-7 этажей стали возводить в новых жилых массивах (районы Московского проспекта, Большой и Малой Охты, Автово, Щемиловки, Старой и Новой деревни).
В массовом строительстве Ленинграда после окончания войны в основу многоэтажного типового проектирования был положен принцип планировки трех-четырех квартир на одну лестничную клетку. Во всех секциях принимались стандартные санитарные и кухонные узлы и основные конструктивные элементы: блоки, фундаменты, перекрытия, лестничные марши, площадки и т. д. Число типоразмеров несущих конструкций сводилось к минимуму.
С переходом на 4-5-этажную застройку был выдвинут ряд новых задач в области индустриализации и типизации строительства. Возникла необходимость создать единую серию секций, включающую секции для меридиональной и для широтной застройки при общих строительных параметрах, что значительно сокращало количество типоразмеров изделий.
Большая работа по типизации жилища велась в мастерских Мосгорпроекта и в Академии архитектуры СССР (работы П. Блохина, А. Зальцмана, Л. Бумажного). Проводимый одновременно анализ наиболее экономичных конструктивных схем при различной этажности здания позволил выработать научно обоснованные положения по типам квартир, размерам жилой и подсобной площади, составу помещений, санитарно-техническим характеристикам. Применение новых принципов комплексного проектирования, основанных на учете широких градостроительных задач и применении индустриальных методов строительства, в работе над серией 4-5-этажных жилых домов привело к положительным результатам. Серии объединялись общей архитектурно-стилевой характеристикой и базировались на едином каталоге индустриальных строительных изделий для 2-5-этажных жилых домов.
* Например, серия 402 содержала 22 проекта домов, различных по этажности, конфигурации, строительному объему, назначению в системе городской застройки, ориентации по странам света, расположению и назначению встроенных обслуживающих помещений, конструкциям, рассчитанным на использование различных строительных материалов, и т. д.
Дальнейшее развитие строительной техники позволило в начале 50-х гг. увеличить число этажей в жилых домах до 8-10.
В Москве и Ленинграде, Тбилиси, Баку и других столицах союзных республик начался переход к строительству домов повышенной этажности. Сначала это были отдельные дома, появлявшиеся на центральных улицах. Сооружались они, как правило, по индивидуальным проектам, в большинстве случаев без применения типовых секций.
 |
|
 |
|
 |
|
 |
|
| 71. Москва. Жилой дом на Калужской ул. (ныне Ленинский проспект). Архит. И. Жолтовский. Общий вид. План | |
 |
|
 |
|
| 72. Москва. Жилой дом на Садово-Триумфальной ул. Архитекторы 3. Розенфельд, А. Сурис. Общий вид. План дома | |
 |
|
 |
|
| 73. Ленинград. Жилой дом. Архитекторы В. Фромзель, О. Гурьев. Общий вид, план | |
 |
 |
| 74. Тбилиси. Жилой дом на ул. Николадзе. Архит. М. Миминошвили. Общий вид. План | |
 |
 |
| 75. Баку. Жилой дом на ул. Г. Гаджиева. Архит. Касим-заде. Общий вид. План | |
 |
|
 |
|
| 76. Ташкент. Жилые дома на набережной р. Анхор. Архитекторы М. Булатов, Л. Караш. Общий вид. План | |
 |
 |
| 77. Киев. Жилой дом на Красноармейской ул. Архитекторы В. Елизаров, В. Колонецкий. Общий вид. План | |
Примерами могут служить: дома на Большой Калужской ул . и на Смоленской площади (архит. И. Жолтовский) (рис. 70, 71), ряд многоэтажных домов на ул. Горького , Садово-Триумфальной ул . (рис. 72) и Ленинградском проспекте в Москве ; жилые дома на Кировском проспекте в Ленинграде (архитекторы О. Гурьев, В. Фромзель) (рис. 73); жилой дом на ул. Николадзе в Тбилиси (архит. М. Миминошвили) (рис. 74); жилой дом на ул. Гаджиева в Баку (архит. Э. Касим-заде) (рис. 75); жилые дома на набережной р. Анхор в Ташкенте (архитекторы М. Булатов, Л.Караш (рис. 76); жилой дом на Красноармейской улице в Киеве (рис. 77) и ряд других.
Хотя эти здания не играли большой роли в увеличении жилого фонда городов, однако именно им архитектурная критика уделяла до 1954 г. наибольшее внимание. Объясняется это главным образом тем, что в архитектуре этих домов наиболее полно отразился поиск облика многоэтажного жилого дома, выходящего на главную улицу.
Для строительства многоэтажных жилых домов первых послевоенных лет характерно большое разнообразие трактовки внешнего облика здания, что связано с индивидуальным пониманием каждым архитектором поставленной задачи - создать общее настроение подъема и пафоса победы над фашизмом. Рассмотрим для примера два различных по пластическому решению фасада жилых домов, построенных в 1947-1949 гг. в Москве.
Фасад жилого дома на Большой Калужской ул. (архит. И. Жолтовский, 1949 г.) подчеркнуто монументален, что достигается пропорциями крупных членений стены.
Пять плоских декоративных пятен, объединяющих по два окна 8-го и 7-го этажей и портал, тяжелый рустованный цоколь, рисунок кладки первых трех жилых этажей и большой вынос сложного по рисунку карниза чужды жилому дому и придают ему нарочито парадный вид.
В доме на Садово-Триумфальной ул. (архитекторы З. Розенфельд, А. Сурис, 1949 г.) парадность фасада достигается сложной пластикой, создающей обилие светотени. Выступающие эркеры, объединенные в венчающей части дома вычурными фронтонами, идут через все восемь этажей.
Переход с 1949 г. к строительству домов повышенной этажности (8-14) повлек за собой поиски новых видов конструкций и материалов: применение железобетонного каркаса, облегченных керамических блоков и кирпича. Массовое строительство таких домов в Юго-Западном и других районах Москвы потребовало разработки новых типовых секций. Заботясь о разнообразии пространственных композиций домов, проектировщики увеличили количество типовых секций и усложнили конфигурацию планов домов. Однако применение новых секций не сократило объема строительства по индивидуальным проектам.
В 1947 г. было принято решение о строительстве в Москве восьми высотных зданий , два из которых были жилыми домами. В этом решении указывалось, что их пропорции и силуэт должны быть оригинальными, не должны повторять образцы известных за границей многоэтажных зданий. Так как все пять высотных зданий составляли единую пространственную композицию, они были решены в едином архитектурном ключе - в виде вертикальных башенных композиций. При такой форме сооружения проектирование жилых домов с преобладанием 2-3-комнатных квартир было нерационально, а экономические потери на подсобных помещениях и лифтах становились неизбежными. Фасады и интерьеры зданий были перегружены декоративными элементами (рис. 78, 79).
 |
 |
| 79. Москва. Высотный дом на пл. Восстания. Архитекторы М. Посохин, А. Мндоянц. Общий вид, план | |
 |
|
 |
 |
| 81. Москва. Жилой дом на Октябрьском поле. Инженеры Г. Кузнецов, Б. Смирнов, архитекторы Л. Врангель, З. Нестерова, Н. Остерман. Общий вид. План | |
 |
|
 |
|
 |
|
| 82. Москва. Каркасно-панельные жилые дома на Хорошевском шоссе. Архитекторы М. Посохин, А. Мндоянц. Общий вид. Проект планировки участка | |
В эти же годы возобновилась работа над проектированием домов из крупноразмерных элементов . Большую роль в развитии передовых методов строительства сыграло применение новых так называемых многослойных стеновых панелей, разработанных в 1947 г. Институтом строительной техники Академии архитектуры СССР. По его проекту в Москве был сооружен 4-этажный каркасный крупнопанельный жилой дом на Соколиной горе (авторы Г. Кузнецов, В. Смирнов, Н. Морозов и др.). Это был первый в СССР 4-этажный каркаснопанельный жилой дом, собранный из тонких железобетонных плит-панелей. Несмотря на ряд серьезных недостатков в планировке квартир и архитектурном решении здания, сооружение такого дома утвердило самую идею крупнопанельного строительства многоэтажных жилых домов и оказало влияние на дальнейшее его развитие (рис. 80-82).
В 1948 г. началось строительство восьми 4-этажных каркасно-панельных жилых домов на Хорошевском шоссе (архитекторы М. Посохин, А. Мндоянц, инж. В. Лагутенко).
Застройку целого квартала панельными домами, несомненно, следует расценивать как положительное явление, но самый подход к решению этой проблемы был несколько упрощен. В частности, в застройке Хорошевского шоссе, так же как и в довоенном крупноблочном строительстве Москвы и Ленинграда, повторялись однотипные дома. В домах первой и второй очереди строительства была принята однотипная планировка квартир с санитарными узлами и кухнями, расположенными в глубине квартиры. Неудачные пропорции комнат и кухни, колонны и ригели, выступающие в жилые помещения, - все это свидетельствует о чрезмерном подчинении архитектурно-планировочных качеств, удобств и красоты квартиры требованиям конструктивного решения.
Строительство жилых домов на Хорошевском шоссе позволило проверить экономичность крупнопанельных зданий и усовершенствовать конструкцию каркаса - от металлического до железобетонного.
Значительные изменения претерпел и внешний облик панельных домов. Невысокое качество производства строительных работ побудило авторов искать архитектурные приемы, при которых стыки панелей были бы скрыты. Стеновая панель расчленялась на две самостоятельные конструкции: несколько утолщенную панель (пилястру) и более тонкую панель заполнения проемов между простенками-пилястрами.
Возведение большой группы каркасно-панельных домов на Хорошевском шоссе сыграло немалую роль в развитии индустриализации жилищного строительства. Здесь за относительно короткий срок в пределах одной строительной площадки были освоены новые методы производства, монтажа и отделки зданий. Коренным образом изменился и архитектурный облик возводимых зданий и даже самый подход к проектированию крупнопанельных жилых домов.
В 1949 г. коллективом архитекторов Академии архитектуры СССР совместно с технологами треста Магнитострой был запроектирован первый опытный бескаркасный панельный дом, который явился основой дальнейшего строительства бескаркасных панельных домов в 1950-1953 гг.
В основе конструктивной схемы дома была бескаркасная система, представляющая собой сочетание самонесущих панелей наружных и несущих панелей внутренних стен и панелей перекрытий. Наружные стены сложены из железобетонных утепленных панелей размером на комнату.
В 1950 г. началась сборка первого бескаркасного крупнопанельного жилого дома в квартале 20А Магнитогорска (инженеры Г. Кузнецов, Б. Смирнов, А. Мкртумян, архитекторы Л. Бумажный, З. Нестерова).
Строительство крупнопанельных бескаркасных домов в Магнитогорске позволило выявить достоинства и недостатки планировочной и конструктивной схемы, особенности системы разрезки стен, стыкования панелей, а также пластические возможности новых строительных материалов. После проверки конструкций Институтом строительной техники в 1951 -1952 гг. был разработан и на Октябрьском поле в Москве построен 7-этажный бескаркасный крупнопанельный жилой дом секционного типа (инженеры Г. Кузнецов, Б. Смирнов, И. Акбулатов, архитекторы Л. Врангель, З. Нестерова, Н. Остерман).
На первом этапе строительства внешний облик секционного крупнопанельного дома мало отличался от строящихся в то время кирпичных жилых домов. Вертикальные стыки между наружными панелями и несущими перегородками, перекрытые утепляющими накладками, были замаскированы вертикальными поэтажными пилястрами.
В 1954 г. в Ленинграде в Щемиловке был выстроен опытный жилой 5-этажный двухсекционный панельный дом (Ленпроект, архит. А. Васильев и инж. З. Каплун). Планировка дома выполнена на основе ленинградских типовых секций. Наружные стены - из шлакобетонных панелей размером на комнату, облицованных шлифованными плитками гипсового камня. Все панели с окнами оборудованы оригинальными нагревательными приборами, соединенными с вентилирующим устройством.
Так постепенно в каждом новом крупнопанельном здании решались локальные задачи, накапливался опыт для перехода к массовому сборному домостроению.
Подводя итог жилищному строительству 10 послевоенных лет, следует отметить, что строительство жилых домов в ряде городов стало более концентрированным. Повысилась сборность (под сборностью понимается процентное отношение веса элементов, монтируемых краном, к весу всего здания) конструкции: до войны она не превышала 15-20%, а на передовых стройках после войны (Магнитогорск, Москва, Запорожье и т. д.) достигла 60%. Появились новые виды индустриальных конструкций.
С тем, что проще построить отдельное здание никто не спорит.Но и этот дом разобрать и выкинуть пока мы себе позволить не можем.
Первоначальный вариант был просто убрать дворовую постройку, поднять с ее стороны дом и поменять крышу и может сделать одноэтажную холодную пристройку хоз назначения вместо двора с выходом в сторону участка.
Проседает дом в сторону двора, они так у всех соседей, дом то типовой для того времени. Все грешат на тяжелые печки и подгнивание из-за живности. Наш еще оч даже хорошо выглядит) в доме уклон пола совсем небольшой, сам дом не заваливается, крыша не течет, хотя внешне видно что шифер уже стал трескаться. Мы 3 года в нем живем летом и в целом могли бы и так жить.
Но хотелось бы добавить удобства: хотя бы еще одну комнату (лучше пару), воду (мы сразу после покупки делали скважину и кинули летний доступ воды и сделали в пристройке к бане душевую кабину старалку и тд, но это бегать и там в холодное лето не оч удобно; теперь хотим сделать получше и в доме или хоть пристройке к дому), отдельную комнатку под торфотуалет и выход на другую сторону дома (надоело выходить к туалету соседей, да и весь участок, цветочки и тд с другой стороны), ну и так мелкое окна поменять/покрасить.
Зимой не ездим, но подумываем начать.
По теплоте дома, он вполне нормальный. Мы еще приезжаем на осенние каникулы, ноябрь. Дом прогоевается за сутки если неспешно топить и только маленькую печь и потом если топить утром и вечером по 6-7 поленьев, то в нем жарко. Маленькую печь мы этим летом подремонтили. У друзей в свежепостроенном брусовом доме холоднее и они зависят от электричества, а его бывает отключают.
Дворовая постройка нам не нужна, вид портит, дом тянет и тд. Убрав ее откроется эта часть дома и прежде чем ее зашить все равно надо приподнять дом и поправить что там испортилось.
Но апетит приходит во время еды)
Если менять крышу, то почему бы не сделать чердак жилым. Если делать пристройку вместо дворовой постройки, то может и ее сразу делать с жилым чердаком и отдельным отоплением электрическим, лето у нас тоже холодное часто.
Но при всех изменениях старый дом хотели трогать совсем мало, в основном ремонт.
Если считать затраты с нуля то да мансарду делать дорого. А если все равно крышу менять, то мне казалось прибавка на мансарду уже терпима. Но это даст комнату, если ориентироваться на основной сруб, то размером 5.6 на 10м.
Единственно длинная, узкая и без естественного освещения почти. Поэтому обдумывали еще вариант поменять геометрию крыши.
Например так
или сделав так одноэтажную пристройку переходящую в веранду .Починить старый дом не меняя размера и построить рядом новый не вариант, тк и денег боюсь не хватит и на то и на это; да и расширение нужно тк 3 детей и их в отдельный дом не отселишь. Сейчас по сути 1 комната жилая, вторая это кухня-столовая.
В эти дни над Москвой адской тенью навис план грандиозного переустройства огромной части городской среды. Речь идет о сносе ранних пяти- и девятиэтажек. Как раз сегодня, 2 мая 2017 года правительство Москвы опубликовало предварительный список обреченных домов.
Эта статья была подготовлена без всякой привязки к данной теме. Она предполагала быть печатной версией последней, третьей части лектория в тверской областной библиотеки о трансформации массовой застройки XX века. Мы не предполагали, что тема типовых пятиэтажек вдруг с февраля этого года приобретет невиданную актуальность и остроту, и интересная доселе разве что риелторам разница в типах панельных и старых кирпичных домов, вдруг остро включится в будничную речь среднего москвича. И москвич начнет гадать: кого и по какому принципу? Хотя главный вопрос, конечно, вообще не в этой плоскости, а совсем в другой. А именно: по какому праву?
Справедливости ради, если столичное типовое проектирование и индустриальное жилищное строительство - это история великой мечты и может быть рассказана как настоящий роман, то в провинции эта тема скучна. Она имеет, конечно, свой интерес, в первую очередь, в части истории планирования первых жилых микрорайонов - тут мы тянулись за Москвой и иногда небесталанно. Но сами типы домов у нас очень однообразны. Это кубики, мало меняющиеся оттого, что они чуть больше или чуть меньше по размерам, немного разных цветов и немного разной фактуры. Из этих кубиков и строились новые города, и по первости, пока такое строительство было внове, это выглядело интересным.
Прошли годы. Такие забавные и стильные в новых районах, «кубики», превратились в сущий кошмар исторических городов. Они взломали старые планировки, раздавили уютные и камерные городские ландшафты (особенно в уездных центрах - Ржеве, Кашине, Торопце). Они сделали всех равными - но равными в серой советской бедности. Эта бедность уже не была голодной, но она была беспросветной - из «кубика» можно было переехать только в «кубик». И выросло поколение, не умеющее жить, иначе как в типовой квартире. В 1990-х годах случился поразительный феномен: выезжавшее из типовых квартир постсоветское население строило (получив возможность строить) не дома - но огромные, гипертрофированные квартиры, лишенные внешней архитектуры. Для этих построек подошло слово «коттедж» (почти не употреблявшееся до революции), потому что древнее благородное слово «дом» для «этого» было очевидно неуместным. Став рабами пятиэтажек в 1960-1970-х, бывшие советские люди продолжили быть их рабами и в 2000-х, когда и жить в них стало совсем не обязательно. Так освобожденный невольник привычно тащит за собой цепи - без них уже как-то и жить неудобно. Так после долгой голодовки, сидя за столом с разными яствами, человек инстинктивно подбирает крошки и хватает только хлеб - много, много, много одинакового, серого хлеба…
Дома-кубики принесли и другую беду.
Люди потеряли способность видеть красоту дома. Массовое строительство незаметно воспитало в стенах таких удобных и комфортных квартир поколение людей, которое потеряло великое архитектурное чутье, столь свойственное когда-то русской нации. Остается удивляться, как можно было потерять казавшееся неубиваемым свойство русского человека строить красиво. Ибо веками все игры с наносными европейскими стилями, все эти ренессанс, барокко, классицизм, романтизм всех мастей, приносимые в Россию, обычно не портили архитектурный вкус, но порождали новые замечательные эффекты. Все это переплавлялось на русской почве в роскошно красивую продукцию, такую любимую нами сейчас даже в жалких остатках. Любая русская деревня до 1960-х годов в архитектурном отношении являла собой шедевр по своей вписанности в среду. В бытовом смысле она могла быть кошмаром. Но каждая из ее изб была поставлена точно и метко, на раз ей заведенное место, с которого ее, в ее пропорциях, ни убрать, ни переставить.
Да и сами русские дома, и каменные, и деревянные, за редкими исключениями, несли в себе такую бездну художественного вкуса, что приходилось отмечать, что русские - воистину нация зодчих, которым, увы, довелось жить среди столь непрочных материалов, не дающих возможность их шедеврам сохраниться долгий срок.
И вдруг все это сгинуло! Сгинуло одним мановением. Вместо всей этой красоты явились серые поселки бараков, бетонные нитки пятиэтажек, а за ними замаячили дома-башни, оставляющие все меньше места для живой земли под собой. Исчезли деревни, раздавленные безвкусными коттеджами-сараями, исчезли исторические города, подавленные антидоминантами, поставленными в самых неподходящих для этого местах.
Эта трансформация сознания отняла всего несколько десятилетий, в крайнем случае - полвека. И причиной ее стали не только общие издержки социального строя, кровопускания и разрушения страшных войн и общая тоска и скука в обществе, уставшем строить несбыточную мечту, но - и навязанная типизация жилища. Ибо если мастерство не передается от учителей ученикам, оно исчезает.
Уже ради постижения причин гибели русской архитектуры нужно изучать историю советского индустриального домостроения. В нем завязано много узлов, которые не развязаны по сей день, которые болят, которые ранят. Мы не знаем, что с этим делать. Но знать, как это возникло, мы обязаны.
Квартира как культура
Мы уже рассказывали, как постепенно, в несколько этапов, шло после войны обеднение проектирования в Калинине-Твери. Однако импульс, заложенный блестящим генпланом 1945 года, был достаточно силен. В первую очередь, этот генплан регулировал высотность новой застройки, а во вторую - предписывал следовать исторической сетке кварталов, как можно меньше изменяя заданный архитекторами Екатерины II ритм волжских панорам. Колли понимал, что в предвоенном Калинине и без того достаточно «наломали дров», превысив кое-где святую горизонталь небесной линии. Не имея возможности, однако, немедленно улучшать и исправлять, он задал целью на ближайшие десятилетия строить малоэтажный (три этажа, иногда четыре), панорамный город.
При этом даже Колли не сомневался в том, что будущее принадлежит домам квартирного типа. Советская архитектура исходила из непреложного тезиса, что горожанин - это квартиросъемщик. Формально это объяснялось утилитарными соображениями. Озабоченное вопросами оптимального перемещения по городу человеческих потоков с минимальными затратами сил и минимальной потребностью в общественном транспорте, советское градостроительство хорошо знало проблему оторванных от предприятий поселков индивидуальных домов, куда не ходил никакой транспорт. В таких поселках жила большая часть населения послевоенного Калинина. На их немощеных, тихих улицах, было, конечно, хорошо в плане экологии, были электричество, постепенно приходили и другие удобства, но до центра надо было добираться час, два, а то и больше. Поэтому мысли о более компактном городе закономерно возникали.
Квартиру придумали еще в Древнем Риме, если не раньше. Уже тогда мегаполисы античности росли вверх, давая пристанище на верхних этажах всем тем, кому не досталось дорогого и удобного для жизни пространства, открытого напрямую в городские улицы. Античность полна жалоб на неудобство жизни на головах друг у друга. Однако деваться уже в Риме было некуда - только вверх, строя неудобные, тесные, очень не безопасные курятники на крышах инсул.
В России долгое время уделом многоэтажности был исключительно Питер. Лишь в начале XX века к нему начала подтягиваться Москва, строя первые «небоскребы» в семь-восемь, а то и девять этажей (дом Нирнзее в Гнездниковском переулке). Но долго еще нормой продолжал оставаться именно дом в городе, отличающийся от сельского лишь тем, что его хозяйственный двор не имел традиционного «моста» и располагался по плану на границе участка. Все иное мало отличалось в домах в больших селах и городских слободках. Принципиальным было владение участком земли. Будучи по необходимости горожанином, русский человек начала XX века оставался домовладельцем - это касалось и дворянина, и крестьянина. Он мог быть домовладельцем в родной деревне, где-то в сотне верст от города, но этот дом «имелся в виду», даже если фактический адрес его хозяина мог быть на одной из центральных улиц Петербурга, в какой-нибудь каморке дворника, старьевщика или иного разнорабочего. И только родовая земля давала право на участие в политической жизни - пусть и простейшей, на уровне земских выборов и на низшей ступени выборов в Думу.
Советское время изменило всю старую систему. Взамен крестьянину с наделом и домом пришел сельский пролетарий, которому было, в общем, все равно, где прикладывать труд своих не слишком умелых рук, не сумевших обучиться ремеслу, дающему возможность заработка на дом и хозяйство. Этот сельский пролетарий очень легко поселялся в разных реквизированных усадьбах, бывших кулацких домах, откуда изгоняли их настоящих хозяев. Но на всех пролетариев приличной сельской жилплощади не хватало, и масса крестьян потоком хлынула в города. Это произошло, как только начался «великий перелом» 1930-х, старая деревня рухнула, а города начали восприниматься лишь как площадки для строительства больших и малых промышленных предприятий.
Сельский пролетарий в десять-двадцать лет изменил социальный облик старого русского города, растворив своей массой весь его уникальный и стабильный социум, формировавшийся столетиями. Город обратился в муравейник, в котором прослойка старого посадского населения потерялась как ложка меда в бочке дегтя. И это новое население нужно было где-то селить. Уплотнением старых квартир и превращением обычных домов в квартирные проблему решить не удавалось. И тогда с 1930-х годов строятся многоквартирные крупные здания, в которых жилье получали сначала покомнатно, но в расчете на будущее поквартирное расселение. Однако, и это важно, - и те счастливчики, кто сразу получал отдельную жилплощадь, и жильцы образовавшихся коммуналок - все были равны. Все были квартиросъемщики. Насколько ответственные - второй вопрос. Но ни те, ни другие не владели своим жильем.
Государственные квартиры были мощнейшим орудием не только для регулирования потоков населения, которое можно было теперь концентрировать сравнительно легко экономическими методами (ведь нельзя же было вечно использовать для великих строек одних заключенных, а приманка большей и лучшей жилплощади работала хорошо). Квартира была еще средством контроля за лояльностью. Малейшее неповиновение тоталитарной системе автоматически приводило к лишению квартиры, а приобрести хоть какую-то другую становилось все сложнее, пока не стало в СССР в принципе невозможно для простого смертного. Лишение квартиры и прописки означало фактически смертный приговор.
Квартира постепенно сформировала свою культуру. Чем дальше, тем меньше вспоминал горожанин о том, что кроме дома существует еще придомовая территория, что город - вообще-то тоже его дом. Поставленный государством в условия, когда он постоянно находился на тонкой ниточке и коротком поводке, он научился прятать свою личную жизнь. Квартира оказалась замечательным способом исчезнуть в толпе. Среди сотен одинаковых окон очень трудно вычислить то, где за шторами может скрываться неучтенная, неразрешенная, но, однако, существующая собственная жизнь человека. Не угадать, если не узнать случайно, в какой квартире собираются сектанты, в какой - действует тайный притон, а в какой - под подушкой читают самиздат. Советская квартира сформировала позднего советского человека - человека с двойным дном и фигой в кармане.
На пути к однообразию
В городе Калинине, как и везде в стране, власти меньше всего думали об этих последствиях, когда в 1950-х годах развернули массовое строительство жилых многоквартирных домов. Как только массовое индивидуальное жилое строительство было признано неверным шагом (тут сыграла роль и личная антипатия к нему Хрущева, имевшего поразительную способность к совершению безумных и антигосударственных действий), строительство многоквартирных домов начало расти скачкообразно. И, естественно, начало расти число этажей - до тех пор, пока такой рост был экономически обоснован.
Появление в городе Калинине домов в четыре-пять этажей стало первой крупной корректировкой генплана 1945 года, фактической ревизией его самого главного пункта - строгой высотности средовой застройки. Это произошло в два этапа - около 1949-1950 и около 1959 годов. Можно сказать, что коллиевский генплан был слишком хорош, чтобы его можно было осуществить. Амбиции городского и областного руководства, «отмашки» сверху и научные выкладки о том, что застройка в четыре этажа дешевле, чем в три - все это в итоге сказалось. Хотя на месте (в Калинине и не только) было проще и дешевле строить индивидуальные дома на небольших участках (может быть на две квартиры, чтобы облегчить владельцам выплату кредита). Однако власти недвусмысленно намекали, что индивидуальные дома - это ненормально, и их можно было терпеть только в условиях послевоенной бедности. Строить же необходимо квартирные дома, пусть и не очень большие, и в классическом стиле.
Строительство крупных домов высотой более трех этажей началось около 1950 года. Новые дома (пока что индивидуально спроектированные) выросли в центре города. И это было неплохо. Мельчаков, Изотов и Кордюкова были очень талантливые мастера, и спроектировать здания в четыре этажа у них вполне получилось.
Первые типовые здания в четыре-пять этажей, которые начинают «напрягать» глаз и выбиваться из эффектной линии городских набережных, появились году примерно в 1957-м, например, дом, замкнувший улицу Нахимова (Арефьевскую), одно из первых уже серьезных нарушений панорамы исторического Заволжья (на фото выше). Это пока «полутона», и их можно было не замечать. С задачей как-то строить повыше, но также красиво, в Калинине справились бы, не случись борьбы с архитектурными излишествами.
Второе положение коллиевского генплана удалось продержать вплоть до его отмены в 1968-1969 годах. Эти положение заключалось в упорном продолжении периметральной застройки кварталов. Правда, последнее соблюдалось только там, где кварталы были уже запроектированы (неважно когда, но до конца 1950-х годов). Даже когда строить стало возможно уже одни «хрущевки» единственного 447 проекта, калининские архитекторы-классики еще силились обнять ими кварталы, создав иллюзии классических каре. Это правило отменил только генплан 1969 года, но к тому времени и дома стали другими.
Советское градостроительство очень активно использовало дореволюционную еще идею микрорайонов. Здесь была, кроме прочего, еще и отдушина для архитектурной мысли. Не имея особой возможности играть с проектами, архитектор вполне мог попробовать создать с чистого листа такую среду, в которой было бы как минимум не противно находиться. Никаких ограничений с озеленением, детскими площадками, а в ряде случаев и малыми архитектурными формами не было. Кроме того, когда проектировались новые районы на пустырях, типа «калининских черемушек» (Чайка-1 - 1959-1960 гг.), кварталы проектировались уже с новомодным тогда свободным расположением домов. Высотность их первоначально не предполагалась выше четырех этажей. Улицы можно было вести как удобно, чередовать магистральные и дворовые, прихотливо размещать в зеленых «карманах» школы и детские сады. Все это в условиях Калинина натыкалось с одной стороны, на провинциальную бедность, а с другой - на страшную косность городских руководителей, и без того ошеломленных резкой ревизией архитектуры. «Играть в планировку» казалось верхом глупости. И Мельчаков с Мартьяновым и Резницким позволяли себе свободные планировочные решения очень робко. Видимо, не особенно и стремясь к этому.
Разнообразие проектов, существовавших до 1950-х годов, было пресечено резко и также волевым решением Хрущева. Число серий было сокращено не сразу, но все-таки очень круто. В 1956 году с семидесяти до семнадцати (семь проектов четерыхэтажных, один - трехэтажных и девять - двухэтажных домов). Но и это в наступающие времена было непозволительной роскошью. К 1960 году в Калинине остались два панельных проекта-серии - 1-464 и 1-468, и один кирпичный - 1-447.
Всё выше и проще
Надо, однако, и рассказать, что такое стояло за этими замечательными цифрами (кроме них были и другие, но они остались уделом столиц и более крупных городов). Серия 1-447 - это всем хорошо известная кирпичная неоштукатуренная хрущевка. Она строилась примерно с 1958-1959 годов и вплоть до конца 1960-х. Бывала в три, четыре, пять этажей. Эта кирпичная серия имела в Калинине несколько вариаций - более ранние и более поздние. Более ранние, как водится, разнообразнее и интереснее. Самые первые, конца 1950-х годов, еще с карнизами (венчающими и межэтажными). Постепенно с карнизами начали борьбу (как и с кровлями). Вместо привычных вальмовых крыши стали двускатными, а затем односкатными и плоскими, карнизы сократились сначала только до главного фасада, а затем исчезли вовсе. Дом последовательно превращался в коробку снаружи, при этом, как и следовало ожидать, избавляясь от «детских болезней» и становясь все более приемлемым для жизни, если смотреть на него изнутри.
Девятиэтажная поздняя версия этой серии (1-447-Д) - вообще неплоха, дома этого варианта строились, например, на проспекте Чайковского, на улице Коноплянниковой, на Первомайской набережной и в других местах. Они стали, наравне с экспортными девятиэтажками на Капошвара (построенными по московскому «черемушкинскому» проекту), первыми такими домами в городе.
Главнейшей добродетелью серии 1-447 является возможность почти полной ее внутренней перепланировки. Внутриквартирные стены такого дома не являются несущими, а поэтому изначальная схема с проходными комнатами может быть изменена. Кроме того, дом кирпичный, а, значит, теплый, имеет сравнительно неплохую (по меркам хрущевок) шумоизоляцию. В общем, если бы эти дома имели хоть мало-мальски приличную внешнюю архитектуру, то их версия в три-четыре этажа, имеющая сравнительно хорошие пропорции, вполне имела бы право стоять и в исторических городах.
За цифрой 1-464 стоит еще одно сокращение: ДСК. Чтобы ни говорили о тверском предприятии, ставшем в наши дни символом откровенно низкокачественного дешевого строительства, грубо и хамски уничтожающего городские виды и зеленые зоны, но когда-то это было довольно любопытное производство. В Калинине изначально не горели желанием строить панельки. Здесь было достаточно высококвалифицированных строителей, налаженное кирпичное производство. А главное - для этих кирпичных домов была отработана недорогая собственная индустрия лепной декорации фасадов, практически не удорожавшая строительство, но зато придававшая городу индивидуальные черты.
Но это ничего не значило: Хрущев вдохновился идеей крупнопанельного строительства, и эту идею в конце 1950-х двигал везде и всюду. Ему, вероятно, казалось, что такое строительство станет панацеей от сразу всех социальных бед советской страны, а само строительство позволит решить проклятую жилищную проблему, которая, как теперь понятно, в принципе не имела решения. Не дав людям зарабатывать и строить себе самим, превратив десятки миллионов в иждивенцев, невозможно было даже предельно дешевым способом дать в короткие сроки необходимое количество квартир, чтобы каждая удовлетворяла минимуму удобств. Но Хрущев попробовал. В провинции символом этого стала серия 1-464.
Именно под эту серию был «заточен» калининский домостроительный комбинат, как и десятки его клонов по всей стране. Серия была, прямо скажем, тупиковая. Шаг ее бетонных панелей (так называемый «узкий», 3 метра) не давал возможности ни перепланировать маленькие квартирки, ни улучшить внешний вид домов. Все, что эта серия позволяла с собой сделать, это расцветить панели на конечной стадии их изготовления скромной мозаикой, прокатать их мелким гравием, отчего получалась иллюзия дикого камня (на нескольких домах вместо камня в панели закатали фарфоровый бой), ну и, естественно, раскрасить. В 1960 году развернулось строительство будущего ДСК, в 1962 году он дал первую продукцию - дома на пересечении улиц Склизкова и Орджоникидзе (вот их точно уже можно сносить - эти четырехэтажки изношены до предела).
Четырех- пятиэтажки (1-464-А), как и их кирпичные собратья, постепенно, но также достаточно быстро, лишились водосточных труб, приобрели внутренние ливневые стоки, упростили вид своих подъездов. Не исключено, что процесс упрощения мог бы зайти и дальше, но серия умерла раньше.
Не вся, разумеется и не сразу. Из ее деталей сначала было перенастроено производство серии серых и страшных девятиэтажных домов (1-464-Д), которые (самые первые в серии в Калинине!) испортили в городе одну из ключевых городских панорам за церковью Троицы, что за Волгой и обезобразили начало Комсомольского проспекта. Это произошло уже в 1969 году, и это совпало с новым генпланом города, который уже игнорировал совершенно законно все заигрывания к тому времени покойного Колли с классицизмом Екатерины Великой.
Надо отдать должное руководству и сотрудникам Калининского ДСК. В условиях запущенного на конвейер производства таких исчадий мордора, они смогли сделать непростую в советских условиях (без остановки конвейера) модернизацию под более прогрессивную серию. Уже в 1972 году вышли первые детали серии 111-121, обычно именуемой просто «121-я». По сравнению с предыдущими опытами, это - просто архитектурный шедевр.
В те же самые годы была разработана более прогрессивная серия 1-468 с широким шагом потолочных панелей, позволявшая строить дома, допускавшие как большую вариативность с перепланировками, так и в целом, более комфортные (хотя также малометражные) квартиры. На эту серию, в варианте с кирпичными (газосиликатными), а не бетонными панелями был переквалифицирован силикатный завод №3, и это строительство одно время шло на равных со строительством, которое вел ДСК (в начале - завод ЖБИ треста «Калининстрой»).
Прорыв случился в конце 1970-х годов, когда 121-я серия ДСК (имевшая в Калинине приставку «К» - «калининская») очевидно доказала свои преимущества. В 1980-х для этой серии выпускались даже варианты фасадов с классическим декором для магистральных улиц микрорайонов! Боимся предполагать, но дело могло дойти до того, чтобы строить еще и красиво - не только массово.
Как вдруг грянула перестройка…
Но то, что было потом - это еще не история. Это политика.
Стоит сказать и два слова о других сериях. Кроме упомянутых, в Калинине есть несколько домов пятиэтажной серии 1-515, детали которой завозились, видимо, из Москвы. Серия некрасивая, изначально с многими дефектами, но для провинции в 1970-х годилась.
Экспортным был и первый двенадцатиэтажный дом. Не было никакой нужды строить в городе двенадцатиэтажки, тем более панельные. Однако соображения престижа и, вероятно, накрутка сверху, побудили, как и в случае с первыми девятиэтажками на площади Капошвара (в 1966 году) прибегнуть к экспорту деталей из столицы. И эти девятиэтажки, и дом в двенадцать этажей за цирком - это московская продукция предприятий, к тому времени уже не производивших в столице дома «черемушкинских» серий (как устаревших), но еще не износивших оборудование, а потому пичкавших такими домами Подмосковье.
В Калинине первая высотка строилась в муках. Целый год (1974) строители убивали сваями пойму Тьмаки в историческом центре, причем сваи пришлось также завозить (таких длинных в городе не было), чтобы «зацепиться» за плотные слои грунта. Все это строительство вышло в копеечку и ничего, кроме уродства в центре города, как сейчас понятно, не принесло. Затем, несмотря на «социалистические обязательства», о которых напоминали архитекторам, почти десять лет домов в двенадцать этажей в зоне исторического города Твери не строили. Вновь они (уже как башни от ДСК) появились в микрорайонах «Центральный» в начале 1980-х. Кроме того, слишком хорошо известна история строительства главного тверского высотного здания в историческом центре - гостиницы «Тверская» («рюмки»), здания, столь же мало вписанного в городскую среду, сколь же мало городу необходимого. Впрочем, люди привыкают ко всему. Привыкли и к этой «красоте».
Жалеть ли теперь пятиэтажки?
Как самостоятельную архитектурную продукцию - нет, никогда.
Но есть разные «но», которые эту тему усложняют.
В 1990-х государство разрешило людям приватизировать то пространство, которое, на взгляд дореволюционного человека, едва ли стоило брать в собственность - без своей земли, не слишком-то красивое и удобное, с обязательством взаимодействия с людьми, которых, бывает, и видеть-то лишний раз не хочется. Однако выбора особого не было - другое жилье государство бесплатно давать перестало, отпустив поводок, казавшийся вечным. Поэтому приватизировали и те квартиры, которые получили в начале 1990-х, и те, что достались еще родителям - в 1960-х, а то и еще раньше.
С появлением рынка жилья начали действовать законы, никогда в России до того не виданные: начали появляться «престижные» и «не престижные» районы, трущобы и гетто. Хуже того - заработал механизм «выдавливания» людей из тех районов, которые им «не по карману», на которые покусился не знающий удержу и не признающий никаких законов строительный бизнес. Первые два десятилетия все это мало касалось жилья 1950-1960-х годов. Но рано или поздно (пока в Москве) этот адский каток должен был докатиться и до них. И то, что было до поры до времени проблемой отдельных несчастных Навуфеев, станет и стало уже заботой тысяч и тысяч людей, среди которых есть и такие, чей рот заткнуть просто так не удастся.
Но эта тема - не совсем для этой статьи.
А если уходить от политики, то есть одно обстоятельство культурологического свойства, из-за которого очень не стоит торопиться со сносом домов, если эти дома не дошли до аварийного состояния. Это именно то, на что апеллируют сейчас их жители в борьбе за свои права: «пятиэтажки» (условно назовем их так) - это интересный градостроительный проект в России, который воплощался вне условий рынка недвижимости, просто как архитектурное решение. То есть, можно сказать, что панельные пятиэтажки - это последний пример городской среды, которую всерьез проектировали и всерьез устраивали на рациональных началах середины XX века. Маловероятно, что такие условия в ближайшее время повторятся. Так что пятиэтажные микрорайоны - это памятник. Самый настоящий.
Эти дома строили те, кто хотел и умел строить по-другому. Им не дали построить лучше - и это трагедия. Но умение расположить их, не утеснив друг друга, не испортив городских панорам, оставив зеленые дворы и уютные площадки - все это от них, последних русских архитекторов.
Для печати- Автор лучшего генплана. Академик архитектуры Н.Я. Колли и его работа в Калинине
- "Хрущевки" и "излишества". История жилищного строительства в Калинине в 1950-х годах
- «Тверские своды» приглашают в областную библиотеку на заключительную лекцию зимнего сезона
