Сегодня ЕС – это объединение почти 30 стран Европы в единый евросоюз с единой валютой (евро) и ее судьба напрямую зависит от судьбы этого союза. Об этом и пойдет речь в новой статье, что будет с евро и ЕС в будущем и чего ожидать от этого нам?
Зона Евро — объединение 17 стран Европы, использующих единую валюту — совсем недавно и в связи с мировым финансово-экономическим кризисом подверглась весьма серьезному испытанию, которое обнажило некоторые слабые стороны и противоречия европейской валюты, способные при определенных условиях создать весьма значительные проблемы для ее функционирования и процессов дальнейшей экспансии в мировом экономическом пространстве.
Речь идет о том, что государственный долг некоторых стран Зоны вышел за пределы, которые являются приемлемыми. В результате возникла угроза их дефолта, что не могло ни отразиться в негативном плане на отношении субъектов мировой хозяйственной деятельности к единой европейской валюте. Наметилась тенденция падения евро. Чтобы она не превратилась в обрушение валюты, надо было предпринять какие-то меры. В СМИ, а также на уровне высших чиновников аппарата Евросоюза, в правительственных кругах стран Запада началось обсуждение вариантов выхода из кризиса. Разброс мнений был достаточно широк. В том числе заговорили о возможных формах дезинтеграции Зоны: исключении из объединения экономически слабых стран, выходе из него государств-лидеров Западной Европы и даже о роспуске Зоны и возвращении стран-членов к национальным валютам.
Конечно, разговоры о возможной ликвидации в ближайшее время зоны евро едва ли можно назвать серьезными. Пока нет никаких признаков того, что Зона прекратит свое существование. Было бы не правильным считать также, что ее могут покинуть отдельные высокоразвитые страны, в частности Германия или Франция. Ведь они были инициаторами создания объединения, и следует в связи с этим полагать, что ее формирование и развитие отвечает их коренным экономическим и политическим интересам. В то же время, на мой взгляд, вполне обоснованным было бы решение о сужении поля валютной интеграции за счет выхода из валютного объединения некоторого числа его стран-участниц, попавших в тяжелое финансовое положение. Такой выход в некотором отношении явился бы полезной мерой в плане усиления в перспективе мировых позиций единой европейской валюты, преодоления самими этими странами долгового кризиса и неустойчивого финансового состояния, балансирующего на грани дефолта.
Дело в том, что одна из главных причин, которая породила финансовые проблемы этих стран, связана с особенностями самого валютного объединения, со сложившейся здесь системой межгосударственных отношений, которая содержит противоречие, создающее условия для возникновения финансовых дисбалансов, а следовательно, и для появления объективных причин выхода из Зоны некоторых наиболее слабых экономик.
Суть противоречия состоит в том, что в рамках валютного объединения единая валюта и единая денежно-кредитная политика применяются по отношению к странам, которые сохраняют свою финансово-экономическую обособленность. Это означает, с одной стороны, что функционирование единой валюты и применение единой денежно-кредитной политики, проводимой Европейским центральным банком, осуществляются так, будто объединение представляет собой одно государство, в интересах которого используется евро. С другой стороны, в сфере публичных финансов проявляется тот факт, что Зона — не единое государство, а состоит из множества отдельных государственных образований. Причем каждое из них имеет свою собственную финансовую, налогово-бюджетную систему, результаты функционирования которой во многом определяются уровнем экономического развития, особенностями хозяйств, действующих в границах его территории, их конкурентоспособностью. В результате использование единой валюты и единой денежно-кредитной политики для некоторых стран объединения вместо пользы может принести существенный вред.
В самом деле, функционирование единой валюты усиливает конкуренцию между компаниями стран Зоны, делает ее более жесткой и разрушительной, поскольку упраздняет саму возможность применения более слабыми в экономическом отношении государствами защитной валютной политики на основе снижения реального курса национальной валюты. В силу особенностей единой монетарной политики эти государства лишаются также возможностей самостоятельно оперировать инструментами денежно-кредитной политики, в частности поддерживать в зависимости от необходимости и конъюнктуры национальные предприятия кредитными ресурсами за счет расширения рефинансирования экономики. И то, и другое является предпосылкой для нарастания финансовых трудностей слабых в конкурентном отношении государств.
Следует особо подчеркнуть, что указанное противоречие имеет институциональный, а не конъюнктурный характер. Это — противоречие между элементами установленного здесь экономического порядка, базовыми структурами действующей экономической системы. А следовательно, оно может быть ликвидировано только путем изменения данного порядка, приведения в соответствие элементов и структур: либо за счет движения вперед к более высокой степени интеграции, т. е. прежде всего к созданию единого бюджета, превращению государственных финансов отдельных стран в общие ресурсы Еврозоны, либо в результате возвращения стран к национальным валютам и обособленным в рамках каждого государства системам монетарного регулирования.
Но и в рамках действующей системы можно было бы, конечно, поддерживать достаточно долго условия, при которых противоречие не принимает острые, отрицательные формы проявления, не приводит к нарастанию финансовых проблем для отдельных стран-участниц Зоны. Для этого надо было бы сделать конкуренцию внутри Зоны менее разорительной. Такое было бы, на мой взгляд, возможно при соблюдении хотя бы одного из двух условий:
1) наличия достаточной совместимости, взаимодополняемости интегрирующихся в Зоне экономик;
2) отсутствия существенных различий между уровнями экономического развития, уровнями конкурентоспособности стран-участниц.
Действительно, первое условие, взаимодополняемость, или разделение труда между участниками объединения, позволяет избегать масштабной негативной конкуренции и подключать даже слаборазвитые экономики к эффективному экономическому сотрудничеству, что обеспечивает им высокие темпы роста производства и экспорта и, как следствие, дает возможность добиваться положительных значений торговых и финансовых балансов. Второе условие — участие в Зоне примерно равных по уровню экономического развития и производительности труда государств — с одной стороны, не дает конкуренции «убивать» национальные производства в силу их высокой конкурентоспособности, а с другой стороны, открывает широкие горизонты для их развития путем обновления продуктов и совершенствования технологий во всех странах-участницах, что позволяет сохранять в отношениях между ними определенное торговое и платежное равновесие, не допускать наращивания внешних и внутренних государственных и корпоративных долгов.
Слабость Еврозоны состоит в том, что здесь и первое, и второе условие в полной мере не соблюдается. Взаимодополняемость производств и высокая конкурентоспособность присущи в большой степени высоко развитым странам Западной Европы, экономическая интеграция которых началась довольно давно, после второй мировой войны, и осуществлялась поэтапно от простых форм к более сложным, что позволило постепенно адоптировать их национальные хозяйства друг к другу. Что касается стран, относительно недавно присоединившихся к европейским интеграционным процессам (к таким государствам можно отнести Грецию, Португалию, Испанию, а также практически все страны Центральной и частично Восточной Европы, входившие прежде в советский блок), то они, во-первых, имеют по сравнению со странами-лидерами Евросоюза низкий уровень конкурентоспособности, а во-вторых, не смогли пока занять (за некоторыми исключениями) достойного места в системе европейского разделения труда.
Иными словами, в Евросоюз, а затем и зону евро принимаются страны, экономика которых здесь подвергается значительным шоковым воздействиям, а сами эти страны становятся в известном смысле потенциальными кандидатами на дефолт. Такова официальная политика Евросоюза: она не принимает во внимание весьма важные для поддержания жизнеспособности Зоны экономические особенности кандидатов. Действительно, соответствие критериям, которым (согласно решению, принятому на заседании Европейского совета в 1995 г.) должны отвечать кандидаты в Евросоюз и Еврозону при приеме их в эти организации, совершенно не гарантирует того, что новые страны-члены после начала использования единой валюты будут конкурентоспособны на рынках Еврозоны и быстро найдут достаточно широкую нишу в поставках товаров на эти рынки. К этим критериям конвергенции, как известно, относятся:
- дефицит государственного бюджета страны-кандидата не должен превышать 3% от ВВП;
- государственный долг должен быть менее 60% от ВВП;
- уровень инфляции не должен превышать более чем на 1,5% среднюю инфляцию, рассчитанную на основе показателей трех стран, имеющих ее наименьшие значения в ЕС;
- уровень процентных ставок по долгосрочным кредитам не должен превышать более чем на 2% соответствующий средний показатель этих стран;
- соблюдение, по крайней мере, в течение 2-х лет установленных в Евросоюзе пределов колебаний валютного курса национальной валюты по отношению к валюте других стран-членов ЕС.
Особенность этих критериев состоит в том, что все они требуют от стран-кандидатов соблюдения некоего «финансового здоровья» на момент вступления в Зону. Казалось бы, тем самым Еврозона обеспечивает на будущее свою финансовую стабильность. На самом же деле о такой стабильности можно говорить только, если принимать во внимание лишь краткосрочную перспективу. В долгосрочном же плане соблюдение финансовой стабильности может стать проблемой.
Во-первых, достижение «финансового здоровья» в краткосрочном плане возможно для любой, в том числе и для самой слабой национальной экономики. Поэтому принятые в соответствии с финансовыми критериями в Зону подобные страны впоследствии в полной мере могут проявить и проявляют свою несостоятельность, в том числе и в финансовом отношении. Во-вторых, после вступления страны в валютное объединение степень обязательности выполнения требований критериев резко снижается. Ослабляется также мотивация к поддержанию высоких параметров финансовой стабильности, которая была характерна до вступления и которая основывалась на стремлении во чтобы то ни стало сделать «своей» европейскую валюту и таким образом, хотя бы формально, приблизиться к статусу высокоразвитой европейской страны. В-третьих, и это самое главное, до вступления в Еврозону страны-кандидаты находятся в иной, чем после вступления, экономической среде, и те инструменты и методы, которые им позволяли ранее соблюдать критерии интеграции, могут уже не работать в условиях единого валютного пространства.
Особенность этой среды, как мы уже отмечали, состоит в том, что для нее характерны совершенно открытая, ничем ни ограниченная конкуренция, а также отсутствие возможностей и прав у государств осуществлять финансовую и иную поддержку недостаточно конкурентных секторов национального хозяйства. В этих условиях, дабы оградить Еврозону от потенциально проблемных государств, руководство Евросоюза должно было бы установить в качестве критериев интеграции не финансовые и, в известной мере, конъюнктурные показатели, а более фундаментальные вещи: уровень экономического развития и конкурентоспособности национальной экономики, а также степень вовлеченности стран в европейское разделение труда. Впрочем, если бы такие критерии были использованы, то в Евросоюзе и Еврозоне мы не увидели значительного числа тех стран, которые в настоящее время так гордятся своей причастностью к объединенной Европе.
А это, по всей видимости, не соответствует интересам лидеров Евросоюза. Поэтому в валютной зоне еще долгое время будут существовать значительные различия в уровнях экономического развития отдельных стран и несоответствие их национальных экономик структуре спроса на европейском рынке. Отсюда перекосы торговых балансов внутри объединения в пользу ведущих экономик — с ними периферийные экономики не способны в полной мере конкурировать и по этой причине вынуждены уступать им (полностью или частично) свои национальные рынки товаров и услуг. В результате происходит нарастание дефицита платежного баланса, государственного бюджета, корпоративных и государственных долгов отстающих в экономическом плане государств. В конечном счете, возникает угроза дефолта со всеми негативными последствиями как экономического, так и социального характера.
Именно такая ситуация еще до начала мирового финансового кризиса складывалась в зоне евро, что подтверждают данные международной статистики. Обратимся к анализу этих данных.
Именно страны зоны евро, которые испытывают в настоящее время серьезные финансовые трудности и о которых больше всего говорят как о кандидатах на государственный дефолт, имеют наибольшее общее отрицательное сальдо торгового баланса. Так, внешнеторговый дефицит Греции в 2007 г. достиг 9,6% к ВВП этой страны, Португалии — 8,2, Испании — 7,6%. При этом значительный вклад в такие негативные результаты внесла торговля в рамках самой Зоны, где отрицательное сальдо баланса Греции составило 6,6%, Португалии — 6,7, Испании — 3,1%. Другими словами, перекосы в обмене результатами деятельности этих стран, их недостаточная конкурентоспособность проявляются прежде всего в пределах валютного объединения.
По иному выглядят здесь страны-лидеры, сумевшие нарастить торговый профицит в результате использования своих конкурентных преимуществ. Германия, Ирландия, Люксембург и Нидерланды — четверка государств, сумевших извлечь максимум пользы из своего участия в Зоне. Для них ничем не ограниченная в ее рамках конкуренция, очевидно, послужила весьма благоприятным условием развития.
Торговый дефицит ведет к оттоку евро из страны. В результате возникают бюджетные и долговые проблемы. Хотя влияние торговых дисбалансов на финансы не всегда возможно точно определить статистически из-за множественности факторов, отражающихся на финансовом положении любого государства, все же определенную корреляцию здесь можно обнаружить, и в особенности для стран, находящихся в наиболее сложной ситуации.
В 2009 г., когда мировой финансовый кризис достиг своего апогея, почти все страны (в том числе Германия и Франция) имели достаточно высокий уровень дефицита государственного бюджета, превышающий установленный в Еврозоне предел в 3 % по отношению к ВВП. Однако самый высокий его уровень наблюдался в Греции, Испании, Португалии и Ирландии. Среди этих стран наиболее проблемной оказалась Греция, поскольку дефицит бюджета здесь довольно длительный период существенно превышал норматив. В результате был накоплен значительный государственный
долг. На этой основе, а также в связи с низким доверием частных инвесторов к слабой греческой экономике возникли проблемы с финансированием долга за счет ресурсов рынков капитала. Появилась необходимость в оказании помощи Греции путем вливания средств нерыночными финансовыми структурами Евросоюза, а также межгосударственными финансовыми организациями мирового масштаба.
Уровень долга государств Еврозоны характеризуется следующими данными. Именно Греция является в Еврозоне главным должником. Сумма долговых обязательств Греции перед частными инвесторами, другими государствами и международными финансовыми организациями составила в 2009 г. непомерно высокую величину -125% к ВВП, более чем в 2 раза превысив установленный в Зоне предел в 60% к ВВП. В абсолютном выражении ее долги составили почти 300 млрд евро, из которых 53 млрд требовалось выплатить в 2010 г. Проблема усугубляется еще и тем, что долговые проблемы Греции имеют застарелый характер: с 2000 г. страна неизменно имела чрезвычайно высокую задолженность, превышающую 100%-й уровень. А это свидетельствует о том, что долговой кризис Греции мало связан с мировой рецессией. Он обусловлен фундаментальными постоянно действующими причинами. И эти причины коренятся в относительно низкой эффективности и конкурентоспособности национальной экономики.
В соответствии с некоторыми прогнозами, с проблемой надвигающегося дефолта могут столкнуться также другие названные ранее страны Еврозоны, и прежде всего Португалия.
По-иному обстоит дело в Ирландии. Ее финансовые проблемы целиком обусловлены мировым кризисом и вовлеченностью государства в финансирование ипотеки. В результате страна имела в 2008 и 2009 гг. второй по величине из стран Еврозоны дефицит государственного бюджета. В то же время в предшествующие годы дефицит не превышал нормативных значений. В результате и государственный долг Ирландии не выходил за рамки, установленные в Евросоюзе, и колебался последние 10 лет в пределах 20-45%. Более прочное финансовое положение Ирландии объясняется высокой конкурентоспособностью ее экономики. В этой области она постепенно приближается к лидерам Еврозоны, а по некоторым критериям уже превосходит их.
Как видно, накануне кризиса Ирландия имела даже несколько более высокую производительность труда в сравнении со средним ее уровнем и являлась в то же время безусловным лидером в экспорте высокотехнологических товаров. Совершенно иное положение сложилось в Южной Европе, включая Италию. Здесь показатели почасовой производительности труда — заметно ниже средних. Существенно меньше также (в 2-3 раза), чем в ведущих странах объединения, и часть экспорта, относящаяся к высокотехнологической продукции. В результате, в целом, Юг Европы проигрывает в конкуренции Северу, что и является одной из причин обострения его финансовых проблем.
Отмеченное обстоятельство нередко игнорируется (в лучшем случае относится ко второму плану анализа) даже в весьма серьезных исследованиях, посвященных европейской интеграции. Чаще превозносятся известные преимущества Зоны, с которыми связывают создание благоприятных условий для экономического роста и совершенствования на этой основе социальной среды. Среди этих преимуществ, как правило, называется снижение предприятиями и покупателями трансакцион-ных издержек за счет использования расчетов в единой валюте. Отмечается также, что Зона позволяет уменьшить волатиль-ность валютного курса, поддерживаемого мощью единого центрального банка и значительными объединенными валютными резервами, а это обеспечивает выигрыш компаниям, ориентированным на внешнеэкономическую деятельность. И наконец, валютное объединение дает также возможность улучшать доступ корпораций к интегрированному европейскому рынку капиталов и удерживать на довольно низком уровне инфляцию путем проведения довольно жесткой единой для всех стран денежно-кредитной политики.
Все эти преимущества, конечно, играют свою роль, но в определенных пределах. Ведь нельзя забывать и о том, что они дают эффект тогда, когда страна обладает конкурентными производственными комплексами. Государства, где конкурентоспособность недостаточная, единая денежно-кредитная политика, как уже было сказано, превращается в неблагоприятный фактор, поскольку не позволяет таким странам самостоятельно манипулировать валютным курсом и процентными ставками с целью защиты отечественного производства, стимулирования экономического роста и проведения структурных преобразований.
В наиболее выгодных конкурентных условиях в зоне евро находится Германия. Среди ведущих стран Евросоюза (см. табл. 4) она существенно не выделяется ни с точки зрения почасовой производительности труда, ни по параметру доли высоких технологий в экспорте продукции. Но ей удалось создать конкурентные преимущества и по отношению к Франции, и к другим странам Зоны за счет относительного снижения производственных затрат, связанных с расходами корпораций на рабочую силу. Иными словами, здесь с середины 90-х годов прошлого века при активном посредничестве правительства был установлен некий компромисс между предпринимателями и наемными работниками. Заработная плата в производственном секторе, по существу, не возрастала; в обмен на это корпорации не выводили свои производства за границу. В результате за последние 10 лет конкурентоспособность немецких товаров и услуг увеличилась на 25% по сравнению с другими странами зоны евро. Следствием этого стал тот факт, что с 1996 по 2008 г. рост объема экспорта из Германии увеличивался в два раза быстрее, нежели экспорт всех государств Евро-зоны. Германия стала крупнейшим мировым экспортером и уступает сегодня лишь Китаю. Ее вес на общем рынке еврозоны возрос с 1995 по 2009 г. с 25 до 27%. За это время доля Франции сократилась с 18,5 до 12,9%, а доля Италии — с 17 до 10%.
Другим результатом этого процесса стало то, что в условиях снижения производственных издержек и высокой конкурентоспособности у Германии нет особой заинтересованности в снижении стоимости евро. Сложившийся в еврозоне преимущественно завышенный ее курс пока не угрожает внутреннему производству ФРГ и в то же время позволяет удешевлять импорт сырья, оборудования, предметов потребления, осуществляемых из-за пределов валютного объединения, т. е. добиваться снижения издержек еще и таким путем. Вместе с тем завышенный курс, конечно, создает проблемы в конкурентоспособности слабым экономикам Еврозоны и по отношению к странам, находящимся вне ее границ. В результате торговой экспансии ряда быстро прогрессирующих компаний развивающихся стран они вынуждены уступать последним свои позиции как на внутреннем, так и мировом рынке.
Возникает законный вопрос: возможно ли изменение ситуации в этом регионе мира? Способны ли менее развитые периферийные страны зоны евро, и прежде всего Греция и Португалия, по показателям конкурентоспособности своих товаров приблизиться к уровню европейских лидеров? Теоретически, конечно, способны. Сумела же когда-то довольно отсталая Ирландия в основном решить эту проблему, правда, не без помощи американского капитала, разместившего на ее территории ряд высокотехнологических производств. Однако быстро осуществить необходимые изменения в ближайшее время, видимо, не удастся, поскольку для этого придется не только проводить кардинальные экономические реформы, перейти к новой модели развития экономики, но и во многих случаях изменить традиционный образ жизни, на что, конечно, потребуется много времени.
Не способствует также решению проблем периферии Зоны и современная конъюнктура на мировых рынках капитала. Движение производительного капитала сегодня в большей степени ориентировано на вложения в быстро расширяющиеся экономики развивающихся стран, обеспечивающих низкие издержки при производстве довольно качественной, а теперь уже и высокотехнологической продукции. Не последнюю роль в этом играет относительно низкая стоимость рабочей силы в странах с развивающимися рынками. Что касается Еврозоны, то даже ее периферийная часть в основном не способна конкурировать в привлечении таких инвестиций. Во-первых, из-за сложившихся здесь довольно высоких стандартов уровня жизни, а во-вторых, по причине завышенного курса евро, который делает расходы иностранных инвесторов в европейской валюте, связанные с капитальными вложениями, более обременительными.
Из всего сказанного выше можно сделать следующие выводы. Участие в зоне евро особенно благоприятствует тем странам, которые имеют неоспоримые конкурентные преимущества перед другими странами-участницами. Для них упразднение барьеров, ограничивающих конкуренцию, способствует быстрому завоеванию рынков менее развитых стран, вытеснению неконкурентоспособных производств последних и росту собственной экономической мощи. Это ухудшает финансовое положение периферийных государств, усиливает безработицу, которая частично ложится дополнительным бременем на государственные бюджеты, частично ведет к увеличению эмиграции рабочей силы, обеспечивая трудовыми ресурсами возрастающие потребности расширяющихся секторов экономики в странах-лидерах Зоны. Таким образом, выигрыш одних участников валютного объединения оборачивается проигрышем для других, что, по нашему мнению, и является фактором, который ослабляет единство Зоны, усиливает присущие ей коллизии. Возрастают предпосылки ее дезинтеграции.
Что может предпринять Евросоюз для того, чтобы не допустить дезинтеграции? Кардинальное решение состояло бы в ликвидации того противоречия, о котором речь шла в начале статьи. Для этого надо было бы упразднить финансово-зкономическую обособленность отдельных стран объединения, т. е. сформировать единую систему финансов, соответствующую использованию единой валюты. Речь идет о превращении зоны евро в одно государство федеративного типа (некие Соединенные Штаты Европы), в котором единая валюта была бы дополнена единым полноценным бюджетом и был бы узаконен дотационный характер более слабых национальных экономик, подобно тому, как в настоящее время отсталые регионы во Франции или Германии дотируются путем перераспределения бюджетных доходов страны.
К такому повороту событий, однако, Еврозона не готова. Сильные страны не собираются субсидировать слабые. Они поглощают рынки и доход, который в случае защиты этих рынков могла бы получать периферия, но не намерены делиться с ней этим доходом. Об этом свидетель ствуют многочисленные высказывания руководителей ведущих стран Западной Европы, а также весьма скудный и, по существу, не увеличивающийся по отношению к совокупному ВВП объединенный бюджет Евросоюза, составляющий многие годы по отношению к этому агрегату около 1%. Не содержат никаких обнадеживающих в этом плане положений и программы развития объединения. Да и настроение населения ряда государств, отвергнувшего в процессе голосования проект Конституции ЕС, которая могла бы быть реальным шагом на пути к федеративному устройству Европы, говорит о многом. Еще более призрачными следует считать и возможности создания федерации в более отдаленной перспективе, если учитывать усиливающиеся в Западной Европе националистические тенденции.
Менее радикальным путем является оптимизация зоны, которая бы состояла в том, чтобы вывести из состава его участников относительно слабые в экономическом отношении государства. Но и этот путь невозможен в ближайшее время по ряду причин. Во-первых, потому, что юридически не прописаны правила выхода из Зоны, поскольку до сих пор в этом не было никакой необходимости.
Во-вторых, такой выход означал бы в некотором плане провал политики Евросоюза, стремящегося объединить как можно большее число европейских стран, независимо от уровня их экономического развития, в том числе привязать к себе государства ЦВЕ, которые находились прежде в политической и экономической орбите Советского Союза, а значит и России. Начало попятного движения создало бы совершенно иную политическую атмосферу в Европе, показало бы, что интеграция вовсе не является необратимым явлением и что, в принципе, возможна при определенных условиях ее частичная или даже полная дезинтеграция в форме возвращения отдельных государств к самостоятельной денежно-кредитной политике и собственной валюте.
В-третьих, оптимизация экономически не выгодна странам-лидерам Евросоюза, поскольку в результате увеличились бы затраты локализованных на их территории компаний, связанные с торговой экспансией на периферии.
В-четвертых, сами страны периферии не готовы к тому, чтобы ставить вопрос о выходе из Зоны и Евросоюза. Хотя для тех государств, которые не выдерживают конкуренции и имеют значительные балансовые дефициты, вполне было бы уместным отказаться от участия в валютном объединении. При этом комплекс факторов удерживает их от такого шага. Здесь и пропагандистская роль собственных и международных СМИ, показывающих в основном позитивную роль объединения. И позиция правящих элит периферии, связавших свои политические и экономические интересы с политическими кругами Запада и крупным европейским капиталом. И все еще существующие в чем-то наивные надежды населения на то, что участие в Евросоюзе и использование единой валюты позволит быстро достичь такого же уровня жизни, как в Германии или во Франции, не понимающего, что это достижение зависит прежде всего от экономического роста, на который объединение может оказывать и отрицательное влияние из-за неконкурентоспособности отставших в экономическом плане государств и возможной неадекватности единой денежно-кредитной политики конкретным условиям их развития.
Таким образом, вполне обоснованным является предположение о том, что в обозримой перспективе не произойдет ни возникновения «Соединенных Штатов Европы», ни оптимизации зоны евро, а будут применяться (и уже применяются, как известно) паллиативные меры, с одной стороны, не нарушающие финансово-экономическую обособленность стран-участниц Зоны, а с другой стороны, не касающиеся вопросов выхода из нее тех или иных государств. Такие меры не затрагивают коренных причин дисбалансов, а лишь пытаются воздействовать на их последствия с целью смягчения и недопущения финансовых дефолтов.
Все эти меры сводятся в основном к двум основным формам: либо к оказанию финансовыми структурами Евросоюза временной финансовой поддержки проблемным странам на условиях возвратности выделенных средств (т. е. путем предоставления займов), либо к осуществлению определенных мер воздействия с тем, чтобы заставить эти страны сокращать бюджетные расходы, т. е. принудить их, по сути, к «затягиванию поясов».
К мерам первого вида относятся: скупка Европейским центральным банком долгов, облигаций стран-членов Зоны; продление на более длительный срок, вплоть до 20 лет, уже выданных ссуд; недавнее учреждение Временного фонда финансовой стабильности, кредитующего слабые экономики; создание и начало работы с 2013 г. на постоянной основе Европейского фонда финансовой стабильности по поддержке евро и подведение под него соответствующей юридической базы в форме внесения в ст. 125 Лиссабонского договора изменений, позволяющих участникам Зоны оказывать финансовую помощь друг другу.
Мерами второго вида, в частности, являются: предлагаемое и обсуждаемое в Евросоюзе введение института кризисного управления, что давало бы организации возможность брать на себя управление долгами и бюджетами проблемных стран; наделение полномочиями Брюсселя, которые позволяют ему координировать национальные бюджеты государств ЕС, т. е. давать рекомендации по их сокращению в случае угрозы нарастания дефицита; применение предусмотренных в Еврозоне санкций в виде штрафов за неисполнение предписаний относительно размеров бюджетного дефицита и государственного долга; увязывание предоставления займов периферийным странам с выполнением ими предлагаемых Евросоюзом мер по обеспечению финансовой стабильности и т. д.
Паллиативный характер этих мер означает, что Зона неопределенно долго (пока проблема не решится кардинально) будет содержать в себе противоречие, которое периодически, особенно при повторении глобальных финансовых кризисов, снова и снова будет проявлять себя в форме обострения финансовых проблем наиболее слабых ее стран-участниц и возвращать объединение к обсуждению вопросов о способах сохранения валютного единства.
Соотнося сложные интеграционные процессы в Еврозоне, их перспективы, следует отметить, что в последние годы на просторах СНГ все более пробивает себе дорогу весьма позитивная тенденция к восстановлению единого экономического пространства, разрушенного необдуманными и некомпетентными действиями последних руководителей Советского Союза. Формирование Таможенного союза тремя крупнейшими республиками СНГ — Беларусью, Казахстаном и Россией — весьма значительный шаг в этом направлении. В случае присоединения к Таможенному союзу Украины, чему пытаются помешать правящие круги Запада путем необоснованных обещаний процветания на основе интеграции в рамках Евросоюза, произошло бы кардинальное изменение ситуации: единое таможенное пространство распространилось бы на основную часть некогда единой страны.
Следующим логичным этапом интеграции в рамках СНГ могло бы быть внедрение в денежный оборот входящих в Таможенный союз стран единой валюты. При этом для стран СНГ внедрение единой валюты — более органичный акт, нежели ее использование в Еврозоне. Дело в том, что экономика стран СНГ долгое время, в течение столетий, формировалась как единый хозяйственный механизм, в том числе и на основе территориального разделения труда. В результате на межреспубликанском уровне сложились взаимодополняемые хозяйственные комплексы, которые, в целом, сохранили свое значение вплоть до настоящего времени. Это, а также тот факт, что четверка наиболее сильных экономик СНГ имеет примерно одинаковый уровень экономического развития, позволяет утверждать, что на ее основе вполне возможно создание оптимальной валютной зоны, которая бы смогла стать важным фактором социально-экономического прогресса региона.
Экономика Еврозоны(стран Европы). Анализ состояния
Еврозона является крупнейшим в мире финансовым союзом, объединяющим между собой 19 государств. Ее доля в мировом ВВП составляет 17%. Она занимает ключевое место не только в Европе, но и во всей международной экономической системе. Однако в последние годы союз постоянно проходит испытания на прочность. Внутри объединения имеется множество проблем и противоречий. В данной статье будет рассказано о том, что представляет собой Еврозона, по каким законам и договоренностям она существует и насколько взаимовыгодным является сотрудничество между отдельными членами.
История формирования и юридические вопросы
Стремления к объединению европейских государств наблюдались уже после Второй мировой войны. Этому способствовали США. Оказывая странам участницам боевых действий финансовую помощь, взамен Штаты требовали соблюдения политических и экономических правил. Некоторые из них были направлены на осуществление беспрепятственного движения американского капитала. В период 1945-1999 гг. организовывались различные союзы. С 1979 года даже была создана специальная денежная единица ЭКЮ, использующаяся для безналичных расчетов между Центробанками. Распад СССР открыл дополнительные возможности для объединения европейских стран.
Юридически Еврозона была создана в 1999 году. Она представляет собой валютный союз, который существует в рамках более крупного Европейского союза. На момент 2016 года Еврозона состоит из 19 государств-членов.
Как валютный союз, Еврозона имеет единую кредитно-денежную систему. Контроль над ней осуществляется общим органом управления – Европейским Центробанком (ЕЦБ). И это является главным отличием от Евросоюза.
Еврозона имеет общую валюту евро, которая является единственным обязательным средством платежа. Однако фискальная политика до сих пор не приведена к единообразию.
В 1999 году членами Еврозоны стали: Германия, Франция, Италия, Испания, Австрия, Нидерланды, Португалия, Финляндия, Бельгия, Ирландия, Люксембург. В 2001 г. присоединилась Греция. Затем вступили – Словения, Словакия, Мальта, Кипр, Эстония. А в последние два года – Латвия и Литва.
Все участники Еврозоны должны соответствовать Маастрихтским критериям. Если страна выходит за их рамки, то на нее накладывается штраф. Однако на деле эти критерии практически не соблюдаются. Например, размер государственного долга, ограниченный 60% от ВВП, уже давно превышен почти всеми членами Еврозоны. В итоге критерии периодически пересматриваются и как бы подстраиваются под уже существующие реалии.
Отношения между членами внутри союза
Экономика Еврозоны очень сильно зависит от того, как меняются отношения между отдельными членами. Любой намек на серьезные разногласия приводит к падению курса евро. А разногласия возникают постоянно. И хотя официально декларируются равные права всех участников, в действительности есть страны лидеры, которые диктуют свою волю, а есть те, кто вынужден подчиняться.
Считается, что лидерами союза являются Германия и Франция. Но наибольшее влияние оказывает Германия. Это самая крупная экономика Еврозоны, которая обеспечивает около 40% всего экспорта и формирует почти 30% совокупного ВВП (3,8 трлн. долларов США). Статистика Германии выглядит значительно лучше, чем статистика других стран союза. В периоды кризиса она страдает меньше. Ее торговый баланс всегда положительный. По сути это промышленный центр, занимающийся выпуском и продажей качественных товаров с мировым именем. Германия считается постиндустриальной страной. Однако доля производства реальных товаров в структуре ее ВВП выше, чем у США и даже Японии – 30%. Германия однозначный лидер в Еврозоне. Она же получает больше всего выгод от объединения. Это происходит потому, что именно она определяет основные направления политики.
Внутри Еврозоны действуют специальные правила, в соответствии с которыми страны осуществляют свою экономическую деятельность. Например – устанавливаются квоты на продажу той или иной продукции. Противники Еврозоны в Греции не раз обвиняли лидеров союза в том, что они фактически ограничили им выпуск отдельных товаров. Многие предприятия, которые раньше производили какую-либо продукцию, пришлось закрыть, т. к. квотирование сократило возможности для экспорта. Взамен этого Греции предоставлялись большие займы и денежные компенсации. В итоге страна за несколько лет потеряла промышленные мощности, но набрала много кредитов. Государственный долг вырос до значений в 120-140% к ВВП. Начался полномасштабный кризис, который чуть было не закончился выходом страны из валютного союза.
О том, что Германия фактически проводит политику экономической экспансии, говорят и представители других государств. Подобные заявления можно услышать от оппозиционных к власти активистов в Латвии и Литве. Несмотря на это обе страны вступили в Еврозону в 2014-15 гг.
Таким образом, получается, что Германия поглощает производства стран членов союза, устанавливая ограничения на выпуск продукции и открывая для себя дополнительные возможности экспорта. На немецкую экспансию в частности указывает и другой пример – концерн Volkswagen за период 1990-2000-ых годов скупил множество производителей автомобилей и мотоциклов в Европе. Среди них: французская Bugatti (1998 г.), итальянская Lamborghini (1998 г.), итальянская Ducati (2012 г.), испанская SEAT (период поглощения – 1986-2001 гг.), итальянская инжиниринговая компания ItalDesign (2010 г.). А также не входящие в зону евро: чешская Skoda (1991-2000 гг.), английская Bentley (1998 г.), шведская Scania (2011 г.).
Такое положение Германии постоянно подвергается критике. Несмотря на то, что страна является экономическим лидером и крупнейшим промышленником в Еврозоне – скептики указывают на то, что она использует свое положение для захвата производств других государств и усиления собственных позиций.
Франция является второй экономикой в союзе. Она играет немалую роль. Однако ее позиции нельзя сравнивать с позициями Германии. ВВП Пятой республики – 2,8 триллиона долларов. А объем экспорта в Еврозоне почти в 3 раза меньше, чем у Германии. Разногласий между двумя странами обычно не наблюдается.
Большой группой в ЕЗ является так называемый блок PIGS. Эта аббревиатура используется для обозначения следующих стран: Португалия, Италия, Греция, Испания. В период обострения кризиса в 2011-13 гг. данные государства испытывали особенно большие трудности. Для некоторых из них вставал вопрос о дефолте. Государственный долг Италии составлял 132% к ВВП, Португалии – 130% к ВВП, Греции – 175% к ВВП. Госдолг Испании был 94% к ВВП, но зато безработица составляла 26%. При этом Италия и Испания являются по величине третьей и четвертой экономиками в Еврозоне. Их выход из союза мог означать фактически его распад. А дефолт грозил крахом самой модели. В вину Германии ставили то, что она, являясь лидером, не проследила за соблюдением принципов Маастрихтского договора. А взамен этого сама способствовала увеличению кредитной нагрузки стран. В то же время немецкое общество весьма негативно отзывалось о блоке PIGS, заявляя, что Берлин не обязан кормить другие страны. Противоречия внутри Еврозоны нарастали. В государствах проходили акции протеста. В 2011-13 гг. число евроскептиков росло. А союз стоял на грани развала. Ситуацию удалось временно разрешить путем сокращения расходов в странах PIGS, реструктуризации долгов и частично за счет снижения курса евро.
Такие страны как Нидерланды, Австрия и Финляндия никогда не вызывали большого беспокойства – во многом благодаря относительно невысокому госдолгу (55-75% к ВВП) и умеренным показателям безработицы (не более 10%). Однако кризис коснулся их в полной мере. Наблюдалось сокращение ВВП и дефляция. При этом Нидерланды являются довольно крупным игроком (5-ым по величине экономики в ЕЗ). Но отсутствие рисков дефолта обуславливает и отсутствие внимания к этим государствам.
Другой член союза – Бельгия – всегда имел хорошие показатели.
Настоящей головной болью для Германии стала Греция. Фактически в ней пришлось провести выборочный дефолт, причем в несколько этапов. В стране проходили массовые акции протеста и беспорядки. Власть постоянно менялась. Примерно половина граждан выступала за выход из Еврозоны. И большая часть – за отказ от мер по сокращению расходов и выплаты долгов. Кризис обострялся не один раз. Последний пик был в 2015-ом (с очередным дефолтом). Ситуацию удалось решить лишь путем хитрых политических уловок. Если бы состоялся выход страны из Еврозоны, то под угрозой оказалась бы стабильность всего союза. Сейчас проблемы Греции временно забыты. Однако в случае нового витка кризиса можно ожидать обострения ситуации.
Частичный дефолт был проведен и на Кипре – островном государстве, которое является оффшорной зоной. Но размер экономики Кипра чрезвычайно мал.
Другие члены Еврозоны также имеют довольно незначительный объем экономики, их влияние на политику союза невелико.
Импорт и экспорт. Структура экономики
Экономика Еврозоны состоит из экономик отдельных государств, которые входят в союз. Поэтому подробный анализ слишком сложен и объемен. Но можно выделить ключевых участников, обеспечивающих основной товарооборот. Это в первую очередь Германия, а также Франция, Италия, Испания, Нидерланды и Бельгия.
Основной статьей импорта Еврозоны можно назвать углеводороды. Территория стран ЕЗ не слишком богата полезными ископаемыми. Есть отдельные государства, которые обладают хорошими месторождениями – например, Нидерланды. Но добываемый объем недостаточен для обеспечения совокупного спроса. Одним из главных импортеров нефти и газа является Россия. Ее доля составляет около 30%. Поэтому в некоторой степени Европа зависит от РФ. Но ее роль в торговом балансе валютного союза не стоит переоценивать. Кроме углеводородов и другого сырья (металлы), Россия практически не поставляет какой-либо продукции. Есть страны, которые немного сильнее других зависят от России – например, Италия. Однако в общем балансе торговля с Россией не имеет большого объема.
Импорт нефти и газа осуществляется также из других европейских государств, не входящих в ЕЗ – например, из Норвегии. В некоторых странах Еврозоны имеются месторождения сланцевой нефти. Однако они практически не разрабатываются по экологическим соображениям.
Другой важной статьей импорта можно назвать высокотехнологичную продукцию из Китая и США. Это бытовая техника, машины, различное оборудование, цифровая техника и компьютеры.
Страны Еврозоны импортируют и продукты питания, которые сложно производить в климатических условиях своего региона. Это в первую очередь тропические фрукты, кофе, какао, сахар, а также частично соя и кукуруза. Но в то же время государства ЕЗ обладают довольно развитым собственным сельскохозяйственным сектором.
Основной объем экспорта из валютного союза составляет продукция автопрома, авиакосмической отрасли, а также различное высокотехнологическое оборудование. Крупнейшей статьей для Германии и Франции являются именно автомобили и самолеты. Также на продажу идет большое количество современной медицинской техники и бытовой техники. Практически все ключевые страны валютного союза представляют собой экономики высоких переделов. То есть закупается сырье, а поставляется продукция с высокой добавленной стоимостью.
Немалую долю экспорта составляют и продукты питания. Аграрная промышленность в Европе очень хорошо развита. Фермерское хозяйство получает государственную поддержку. Поэтому страны ЕЗ не только в значительной степени обеспечивают себя продовольствием, но и поставляют его за рубеж – например, в Россию.
Другой важной статьей экспорта можно назвать текстильную продукцию, одежду и обувь.
Еврозона – это не отдельная страна, а целый регион, объединяющий много стран. Поэтому основными торговыми партнерами являются сами государства-члены друг для друга. Второе место по значимости занимают другие европейские страны, не входящие в ЕЗ – например, Великобритания и Швейцария. Конкуренцию им составляют Китай и США, на которых также приходится значительная доля товарооборота. Россия – несмотря на то, что на треть обеспечивает потребности союза в углеводородах – в целом по совокупному объему торговли занимает не слишком большую долю. По размерам товарооборота ее можно поставить после США и Китая. Но ее значимость именно в энергобалансе довольно высока.
С 2012 года Еврозона имеет положительное и растущее сальдо торгового баланса (экспорт превышает импорт).
Состояние на текущий момент
Еврозона сейчас сталкивается с теми же проблемами, что и другие экономически развитые регионы (США, Япония). Это кризис перепроизводства, перенасыщенность товарами и кредитами. Как следствие – падение производства и дефляция. Однако закредитованность в странах валютного союза не такая сильная, как в Америке. А кредитно-денежная политика более консервативная и сдержанная. В итоге пузыри на финансовых рынках не очень большие. Хотя отдельные страны, являясь оффшорными зонами, представляют опасность для банковской стабильности.
Еврозона обладает и другой отличительной чертой – большая разница между странами лидерами и периферией. Существует серьезный экономический дисбаланс между локомотивом союза Германией и блоком PIGS. В этом отчасти виновата сама Германия. Наличие дисбалансов приводит к постоянным конфликтам и создает нестабильность для всего объединения. Данную проблему можно было бы решить путем перераспределения средств между членами и предоставлением периферийным странам больше возможностей для развития.
Дополнительные сложности вызывает то, что кредитно-денежная политика государств подчиняется единому органу ЕЦБ. И отдельные страны не могут, скажем, девальвировать свою валюту сильнее или слабее, даже если это было бы решением проблемы.
Пик кризиса Еврозоны пришелся на 2011-2013 гг. В 2015-ом наметилось улучшение ситуации. Долговые проблемы были частично разрешены. Греческий кризис временно отступил. Многие страны начали показывать экономический рост. За счет вливания в систему дополнительных денег удалось частично решить проблему дефляции. Однако некоторые страны до сих пор не могут продемонстрировать увеличение ВВП или инфляцию. Относительно неплохие статистические показатели Еврозоны формируются в основном за счет Германии. Такие важные участники как Франция и Италия до сих пор пребывают в стагнации.
Все проблемы могут вновь обостриться в случае наступления глобального кризиса. По причине менее развитого финансового рынка (чем в США) в Еврозоне нет больших пузырей, но зато и нет больших возможностей для стимулирования экономики за счет увеличения денег в системе. Это ограничивает политику ЕЦБ.
64 % 36 %
В последнее время много пишется о заявлениях миллиардера Джорджа Сороса, которые связаны с тем, чтобы «уронить» европейскую валюту до уровня паритета к американскому доллару, то есть достичь следующего равенства: 1 евро = 1 доллар США. Эксперты делают многочисленные выводы, связанные с высказываниями миллиардера, вместо того чтобы постараться встать на место крупнейшего «валютного спекулянта», провести анализ его логики «выбора жертвы» и понять суть проблемы - в чем заключаются истинные причины падения евро и каким образом можно поднять курс европейской валюты?
«Умелые руки» СМИ привели к тому, что в качестве приоритетной и основной проблемы Евросоюза выступает лишь одна Греция, которая стала в один миг виновницей второй волны глобального кризиса, снижения курса евро и возможного распада Европейского союза. При этом существует одна фундаментальная цифра, которая четко даёт понять, что Грецию кто-то намеренно подставляет под так называемую «европейскую причину». Цифра эта следующая - удельный вес ВВП Греции в общеевропейском ВВП составляет всего лишь 2%.
В чем же заключаются истинные причины кризисных явлений в Европейском Союзе, где находятся его больные места и слабые области, которые инвесторы при вложении средств обязательно должны учитывать? В недавнем прошлом к Евросоюзу применялся только высокий стиль - крупнейшая межгосударственная коалиция современного мира, объединяющая в себе население порядка 500 млн. человек и производящая около 30% мирового ВВП. Кроме этого, под контролем Евросоюза находилось 17% мировой торговли - огромная платежеспособная область. В свою очередь, евро представляет собой новую мировую валюту, валюту современного общества. Считалось, что именно евро станет общемировой валютой после краха США (именно этого ожидали в Евросоюзе).
Однако наступление всемирного финансового кризиса 2008 года заставило открыть глаза многим политикам, экономистам и финансовым аналитикам, которые быстро отдали пальму первенства противоположной крайности. Известные, и не очень, СМИ выбирали заголовки наподобие «европейского пике», «провалившегося проекта», «прощай, Евросоюз» и т.д. Такие заголовки повергали в уныние европейцев и инвесторов из-за рубежа. Многие выводы авторитетных международных экспертов были связаны с распадом валютного союза, а крайне категоричные - с развалом самого Европейского Союза. Катастрофический сценарий Евросоюза также поддержали астрологи и…спецслужбы. По предсказанию Глобы, Евросоюз должен прекратить своё существование к 2020 году, что данная коалиция будет разбита на несколько Евросоюзов, в качестве которых будут выступать южноевропейский, североевропейский, восточноевропейский и т.д. Еще раньше Глобы это же время возможного распада Евросоюза называло и ЦРУ (спецслужба главного конкурента ЕС).
Какие же факторы ослабляют Европейский Союз, какова природа этого клубка трудноразрешимых противоречий и где лежит корень этих противоречий? Почему Д.Сорос, спустя 18 лет, решил вновь ввести в действие свой механизм феноменального успеха, но уже «играя» не с Банком Англии, а с Европейским Центральным Банком? Рассмотрим комплекс «подводных камней» современной Европы:
1) Первая проблема ЕС заключается в «механическом» объединении стран. Причиной «механизации» стало поспешное расширение Евросоюза: 2004 год - 15 стран, 2007 год - 27 государств. Столь быстрое увеличение количества участников ЕС нарушило изначальную стабильность архитектуры стран так называемой «старой Европы», которые сумели к тому времени наладить тесные экономические и политические взаимоотношения.
2) Следующий проблемный фактор состоит в молодости и незавершенности проекта. Многие фундаментальные направления не были изначально обговорены, документально закреплены и опробованы. В связи с этим нормативная база ЕС требует большой доработки и оптимизации, исходя из существующих реалий.
3) Кризисные явления в экономике выступают третьим негативным фактором, который нарушает модель стабильного функционирования Европейского Союза. Кризис выступил причиной поднятия градуса противоречий среди участников Евросоюза. Участники ЕС так и не выработали конкретную стратегическую модель действий, которая бы позволяла поддерживать друг друга в период кризиса. Иными словами, в ЕС был дан сигнал, что «спасение утопающих - дело рук самих утопающих».
4) Внешнеполитические противоречия между членами Европейского Союза. Несмотря на искусственное единство, внутри ЕС зачастую возникают острые конфликты, сторонами которых выступают «Старая Европа», стремящаяся создать новый международный центр власти, и «Новая Европа», занимающая порой проамериканскую, антироссийскую позицию. К «Новой Европе» зачастую примыкает Великобритания.
5) Пятая группа проблем Европейского Союза связана с историческими, культурно-ментальными расхождениями между участниками ЕС. ЕС находится на начальной стадии (стадии зарождения) создания модели общеевропейской идентичности. Поскольку в ЕС многие государства за весь период истории неоднократно противостояли друг другу в различных войнах, была принята негласная договоренность - исключить исторические обиды. Однако в последнее время эта договоренность зачастую игнорируется.
Тезисы доклада на расширенном заседании Ученого совета РИСИ
Воробьева Л.М.
доктор политических наук,
ведущий научный сотрудник отдела евро-атлантических исследований
Европейский интеграционный процесс никогда не был простым. Он развёртывался вглубь и вширь через преодоление текущих кризисов и конфликтов. По мере усложнения задач и постановки всё более амбициозных целей, которые приходили в противоречие с возможностями Евросоюза, кризисы стали приобретать системный и всё более серьёзный характер.
В основе системных проблем Евросоюза лежит целый ряд фундаментальных противоречий. Они определяются нестыковкой общеевропейских и национальных интересов, кризисом в германо-французских отношениях, влиянием отрицательного исторического опыта на взаимоотношения между большими и малыми странами, между «старыми» и «новыми» членами и т.д. Главным же выступает противоречие между завышенными целями и ограниченными возможностями Евросоюза. Неспособность Евросоюза снять существующие фундаментальные противоречия оборачивается его сегодняшней политической незавершённостью и серьёзными изъянами в его концептуальной и институциональной конструкции.
В такой ситуации даже наибольшие достижения ЕС – мегарасширение на Восток и введение единой европейской валюты вылились в новые кризисы. В обоих случаях победила политическая целесообразность, потребовавшая, чтобы эти интеграционные шаги был сделаны преждевременно, без упреждающей страховки.
Так, расширение произошло до создания управленческого механизма с учётом увеличения состава ЕС до 27 стран-членов. Евростратегам было важнее втянуть, пока не поздно, в зону влияния евроатлантической цивилизации стратегические плацдармы на Востоке. За это пришлось заплатить институциональным кризисом, растянувшимся на 9 мучительных лет. Хотя он и закончился формальной ратификацией Лиссабонского договора в декабре 2009 г., по всему было видно, что Евросоюз наталкивается на пределы своего интеграционного развития: концептуальные, институциональные, психологические.
Евро был введён, несмотря на отсутствие политического союза, и потому единая денежная политика не могла быть уравновешена единой бюджетной, налоговой, социальной, торговой политикой и т.д. Гораздо важнее было покрепче привязать объединившуюся Германию к ЕС, с чем Германия вынужденно согласилась, оберегая себя от германофобии и политической изоляции в Европе. Меры, предпринятые по настоянию Германии в целях компенсации политического союза – независимый от политики Европейский центральный банк и Пакт стабильности и экономического роста, оказались недостаточными, чтобы не допустить кризиса евро. Этот кризис явился самым значительным вызовом, которого Евросоюз ещё не знал с момента подписания Римских договоров 1957 г. Одновременно он был воспринят и как кризис европейского проекта.
В настоящее время Евросоюз находится на перепутье. Принятый им «пакет помощи» Греции в 110 млрд. евро и учреждённый вместе с МВФ стабилизационный фонд в 750 млрд. евро – это лишь рассчитанные на три годы кратковременные меры конъюнктурного реагирования на кризис. Они дают передышку, но не снимают остроты проблемы.
Евросоюзу необходимо не только предпринять всесторонний анализ причин кризиса евро, не только выработать решения по его преодолению и недопущению впредь, но и обеспечить солидарность стран-членов при реализации этих решений. Ни одна из этих задач не будет лёгкой для ЕС.
После первоначального поиска виновников (к ним были отнесены финансовые спекулянты, Греция, «живущая не по средствам», слабая бюджетная дисциплина стран-членов), ЕС стал вникать и в причины кризиса евро. Евростратеги были вынуждены согласиться с подходом критиков единой европейской валюты, согласно которому кризис связан со структурными проблемами Евросоюза, с его политической незавершённостью. В связи с этим предложение Франции о создании экономического правительства выдвинулось в центр общеевропейской дискуссии.
Другой важной причиной кризиса считается разрыв в конкурентоспособности стран-членов валютного союза и вырастающие отсюда дефициты внешнеторговых балансов и внешняя задолженность проблемных стран еврозоны.
Эти процессы, помимо банковского кризиса, были усугублены экспортной политикой Германии, которая становится серьёзным вызовом для ЕС. Сегодня Германия экономический и валютный гегемон еврозоны и доминирует в европейском экспорте. С введением евро она больше всех своих партнёров и за счёт партнёров выиграла от общего рынка. Считающийся чрезмерно высоким внешнеторговый профицит Германии оборачивается отрицательным сальдо внешнеторгового баланса для покупающих её продукцию партнёров по еврозоне. Париж, Вашингтон, МВФ обвиняют Берлин в эгоизме и отсутствии солидарности и предлагают ему не только работать на экспорт, но и стимулировать спрос в собственной стране, а также импортировать из стран еврозоны. Эту критику Берлин не принимает, считая, что Германия не должна искусственно ухудшать свою конкурентоспособность и компенсировать ущерб другим странам, поскольку в условиях кризиса это причинит ей самой слишком большой вред.
При введении единой европейской валюты евростратеги исходили из того, что евро укрепит Европу. Оказалось, что евровалюта не для кризисов. Страны еврозоны разобщены как никогда. Богатый север не хочет оплачивать достигнутые в долг высокие социальные стандарты юга. Униженный юг воспринимает навязываемые ему жёсткие меры экономии как диктат Германии и Брюсселя. Социальные протесты в Греции грозят перекинуться в другие страны.
Для Германии кризис евро вылился ещё и во внешнеполитический кризис. Средства массовой информации отмечают, что Германия охладела к Европе, А. Меркель стала жёстко отстаивать немецкие интересы и из «лучшей европейки» превратилась в мадам «нет». Изменение немецкой позиции не только стало тяжёлым ударом для ЕС. Оно вызвало рост антигерманских настроений в Греции, Франции, других средиземноморских странах и нанесло ущерб международному имиджу Германии.
Как никогда прежде испорчены германо-французские отношения. В споре о реализации французской идеи об экономическом правительстве каждая из сторон, прикрываясь Европой, стремится отстоять свои национальные интересы. Перспективное видение развития Евросоюза отсутствует.
Магистральным направлением политики Германии стали жёсткие меры экономии в целях санации госбюджета и снижения государственной задолженности. Германия требует, чтобы этим курсом следовали и другие страны еврозоны. Дело в том, что не по средствам жили практически все страны Евросоюза. Накопленный долг выше, чем в военные времена и определяет сегодняшнюю уязвимость еврозоны и ЕС в целом.
Кризис государственной задолженности и евро открыл, что «всеобщее благоденствие» в ЕС в прежних объёмах больше не финансируемо, что быстрый рост жизненного уровня в средиземноморских странах и в Ирландии был возможен только в долг, что вступление в ЕС и в валютный союз не гарантирует экономического успеха и может закончиться так же катастрофично и унизительно, как для Греции.
«Европейское чудо» блекнет на глазах, а мифы, на которое оно опирается, обрушаются. Европа утрачивает роль примера, образца для подражания. Намечается тенденция ослабления её цивилизаторской миссии. А честолюбивая цель трансформации ЕС в глобального игрока на международной арене воспринимается нереалистичной и неадекватной его сегодняшним внутренним вызовам.
« находится в кризисе». Эту фразу в последнее время приходится слышать все чаще. Но что на самом деле происходит с ЕС, насколько серьезен этот кризис и как проблемы Евросоюза влияют на его отношения с Москвой? Ответам на эти вопросы посвящен доклад «Неопределенное будущее Евросоюза: что делать России?», подготовленный экспертами . предлагает читателям фрагмент этого доклада.
Европейская интеграция стала примером способности суверенных государств мирно разрешать споры, ранее приводившие к кровопролитным войнам. Укреплять собственные индивидуальные возможности посредством сотрудничества, а не конкуренции. Примером пока уникальным. Тем более что сегодня проект переживает кризис, вызывающий озабоченность у друзей и соседей Европейского союза. Сейчас можно выделить несколько основных тенденций развития Евросоюза и политической эволюции Европы в целом.
Существует ли в ЕС эффективное лидерство и сохраняется ли солидарность всех участников проекта? Традиционный франко-германский локомотив интеграции ослаблен растущими скептическими настроениями во Франции, а также общей экономической и политической ситуацией. Институты ЕС не готовы взять на себя больше ответственности. Увеличивается разрыв между элитой и большей частью населения, молодыми и старшими по возрасту европейцами. Разрыв ведет к росту протестного голосования по вопросам, наиболее важным для будущего развития Евросоюза. События вокруг иммиграционного и греческого кризиса также показали, что солидарность, которую способны продемонстрировать страны ЕС, ограничена, когда она требует реальных жертв.
Под вопрос ставится налаженная за десятилетия система закулисного согласования интересов и переговорного процесса, позволявшая относительно плавно решать технические вопросы интеграции. Обыденностью становятся референдумы, каждый раз ставящие под вопрос участь той или иной страны в составе объединения. И, что наиболее тревожит, - кризис ЕС как института и способа сотрудничества европейских стран подрывает единство Европы в целом. За годы успеха интеграции - с начала 1980-х и до первой половины 2000-х - все привыкли отождествлять Европу и Европейский союз. К этому стремились и сами европейские лидеры. Сейчас, когда бюрократия ЕС переживает организационный полупаралич, такое состояние автоматически экстраполируется на Европу в целом. Отдельные страны ЕС - Германия, Франция, Италия - остаются видимыми игроками в сфере международной экономики и политики. Но их военно-политическое значение было в значительной степени положено на алтарь европейской интеграции.
Не завершается и экономический кризис, разразившийся в 2008 году. Странам Евросоюза удалось более или менее стабилизировать свои экономики, создать банковский союз и укрепить бюджетную дисциплину. Однако на концептуальном уровне вопрос о принципах и философии действительно общей экономической политики ЕС по-прежнему открыт. Проблему просто загнали внутрь, о чем свидетельствует, например, продолжающийся упадок Греции, где безработица превышает 28 процентов. В Евросоюзе в целом растет социальное неравенство.
Иммиграция и терроризм - острый вызов единству. Обе проблемы ведут к тому, что все большую насущность приобретает вопрос безопасности граждан, а он не входит в полномочия Европейского союза и не относится к числу достижений интеграции. Запрос граждан на безопасность находит адресатов прежде всего на национальном уровне, что снижает легитимность Евросоюза и усиливает популизм. Ответная реакция - поиск ответственных за пределами ЕС и указание на внешнее вмешательство, которое якобы влияет на решения европейских избирателей.
Не менее, если не более, опасно то, что эксперты определяют как «кризис нормативного лидерства Европы». На протяжении большей части своей истории Евросоюз оставался проводником наиболее передовых правил и норм цивилизованного общения. Однако сейчас Европа не может похвастаться способностью применять заявленные принципы в собственной политике.
В ряде стран - членов ЕС правительства проводят курс, прямо противоречащий базовым европейским ценностям толерантности и свободы выражения мнения. На уровне союза правительства вынуждены ради политической целесообразности идти вразрез с демократическим волеизъявлением граждан. Ценностный релятивизм распространяется и на внешнеэкономические связи, когда ЕС избирательно применяет собственное законодательство. Особенно это заметно в сфере международных энергетических отношений. Россия сталкивалась с этим на протяжении многих лет. Все это подрывает авторитет Европы внутри и вовне. Делает ее более уязвимой к вызовам и лишает конкурентных преимуществ.
Поворотным событием станет выход Великобритании из Европейского союза. Во-первых, вне его институтов окажется одно из крупнейших (после России, Германии и Франции) европейских государств. Это качественно изменит баланс сил внутри ЕС. У Германии, все более могущественной и намеренной идти до конца в сохранении нынешней модели интеграции, не останется равноценного противовеса. Во-вторых, сам по себе процесс оформления выхода Соединенного Королевства приведет если не к параличу Евросоюза на ближайшие годы, то, по меньшей мере, к непредсказуемости его реакций на внешние вызовы. Наконец, неочевидны перспективы самостоятельного экономического развития Великобритании за пределами европейской интеграции. Если оно будет успешным, некоторые страны ЕС могут воспринять его как положительный пример.
Фото: Christopher Furlong / Getty Images
Этот комплекс причин и факторов неустойчивости вызывает сомнение в том, что лозунг «европейская интеграция выходит из каждого кризиса более сильной» сработает и на сей раз. Кризис Единой Европы налицо, а перспективы восстановления ее эффективности и способности решать задачи развития стран-участниц неясны. Европейский союз переживает худшие времена с периода «евросклероза» 1960-1970-х годов. Кризис имеет экзистенциальную природу. При этом экономически ЕС по-прежнему один из трех важнейших игроков современного мира наряду с США и Китаем. Отдельные страны Евросоюза - Германия, Нидерланды, Австрия, часть государств Центральной и Северной Европы - показывают впечатляющие экономические результаты. Европа остается наиболее привлекательным направлением для инвестиций и предпочтительным торговым партнером.
Хотя одновременно общеевропейское регулирование оказывается и препятствием. Так, например, более бедные страны Восточной Европы стремятся к инвестиционному сотрудничеству с Китаем в обход институтов и стандартов Европейского союза. С этой целью ими создан механизм «16 + 1» (11 стран ЦВЕ, 5 стран Балкан + Китай) без прямого участия Брюсселя.
Успех отдельных стран ЕС и их значение для мировой экономики никто не может отрицать. Однако Европейский союз как институт все чаще ассоциируется с «больным человеком Евразии» (перефразируя известную метафору европейцев в адрес Османской Турции). И это опасно, поскольку нет уверенности в том, что без сдерживающих механизмов интеграции европейские государства останутся ответственными игроками.
При этом большинство наблюдателей исключают пока распад Европейского союза. Мощная бюрократическая инерция, набранная за десятилетия, позволяет перевести практику интеграции в режим упорядочивания накопленной регулятивной базы. Эта способность к самоподдерживающему развитию не препятствовала тому, что уже 10 лет положение дел в Евросоюзе скорее ухудшалось, нежели пребывало в стагнации. Но в целом кризис, по-видимому, пока не носит фатального характера. Важным фактором для большинства игроков остается экономическая целесообразность существования общего внутреннего рынка. Особенно важную роль приобретает Германия, своим авторитетом и экономической мощью пытающаяся цементировать ЕС.
Одновременно можно исключить сценарий качественной интенсификации европейской интеграции в будущем. Оснований для этого нет ни на институциональном, ни на страновом уровне. Такой сценарий не просматривается пока даже в форме «гибкого сотрудничества» - углубления интеграции в рамках ограниченной группы, а не всего сообщества. Кажущаяся логичной идея «Европы многих скоростей» на деле едва ли осуществима, ведь это означало бы формальный отказ от принципа равноправия, а он всегда был важнейшей идеологической опорой европейского проекта. Официальное зачисление тех или иных стран во вторую-третью категорию только стимулирует распад единого идейно-политического пространства.
Наиболее важным результатом перехода развития Европейского союза в «инерционно-прагматический» режим будет, по всей видимости, замораживание интеграции в сферах, выходящих за пределы экономики. Тем более что ни одно из чисто политических направлений не продемонстрировало больших успехов за четверть века после принятия Маастрихтского договора. Энтузиазм по поводу сотрудничества стран ЕС в оборонной сфере, присущий периоду начала работы союза в 1990-е, практически сошел на нет. Взаимодействие в области правосудия и внутренней безопасности пока не смогло предложить ответ на проблему миграции и терроризма.
Противоречивые результаты дала политизация энергетической сферы. Пока нет тенденции к тому, чтобы зависимость ЕС от традиционных поставщиков, среди которых центральное место занимает Россия, реально снижалась. Кроме того, практическое воплощение в жизнь «третьего энергетического пакета» дает внешним партнерам основания упрекнуть Европейский союз в нормативном релятивизме.
Возможно, предстоит своего рода «возвращение к истокам» и отказ от политизации экономических решений. В таком случае возникнет необходимость избавить Евросоюз от избыточной политической надстройки в институтах. Она возникла за 25-30 лет и уже сейчас скорее подрывает традиционную технократическую легитимность Брюсселя, чем укрепляет его позиции в отношениях со странами-членами, а самого Европейского союза - с внешними партнерами. В долгосрочной перспективе такие тенденции опасны для ЕС и невыгодны России.