В 1961 году Верховным судом РСФСР были приговорены к смертной казни валютчики Ян Рокотов, Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев.
В пятидесятые годы в СССР начали приезжать иностранные туристы. Советские граждане выезжали в зарубежные командировки. Обменный курс в сторону привилегий рубля не устраивал иностранцев. Советским гражданам для поездок зарубеж обменивалось на валюту лишь тридцать рублей. Активизировался черный валютный рынок. Фарцовщики и валютчики помимо скупки и перепродажи валюты занимались махинациями с золотом, драгметаллами, ценными бумагами, чеками валютного магазина Березка.
Управление по борьбе с хищениями социалистической собственности и спекуляцией МВД РСФСР усилило меры борьбы с незаконными валютными операциями накануне международного фестиваля молодежи и студентов в Москве.
Вершиной айсберга валютной цепочки являлась улица Горького. Здесь работали скупщики валюты у иностранцев - бегунки. Добычу бегунки передавали шефам, те - купцам. Купцы тщательно конспирировались.
Однако трое из самых влиятельных валютчиков стали известны всем: Ян Рокотов, Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев. Именно их судебный процесс в 1961 году получил название - дело валютчиков.
Самым предприимчивым и изобретательным дельцом был Ян Рокотов. С подростковых лет занимался Ян Рокотов фарцовкой. В дальнейшем переключился на золото и валюту. Именно он придумал схему работы с бегунками. Драгоценности Ян Рокотов получал и переправлял в тюбиках с зубной пастой. Ян Рокотов встречался с арабскими летчиками, иностранными студентами. Масштаб его деятельности развернулся настолько, что КГБ не могло не заинтересоваться валютным предпринимателем.
Поймали Яна Рокотова на вокзале с поличным. В чемодане, который он собирался положить в камеру хранения, обнаружили двенадцать килограммов золота, два с половиной миллиона рублей в валюте и почти триста тысяч советских дензнаков.
По этому же делу задержали Владислава Файбишенко. Третий фигурант дела - Дмитрий Яковлев.
Валютчики по приговору суда получили срок заключения восемь лет. Но тут вышел Указ Президиума ВС СССР об увеличения срока за незаконные валютные операции до пятнадцати лет. Казалось бы, закон обратной силы не имеет, но, тем не менее, валютчики Ян Рокотов, Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев узнали, что приговор изменен.
Хрущеву и пятнадцатилетний срок казался малым. Хрущев желал показать Западу, что в СССР не существует никакого черного валютного рынка.
В срочном порядке был издан Указ за подписью Председателя Президиума ВС СССР Л.И.Брежнева Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил валютных операций. В результате данного Указа дело валютчиков пересмотрели в третий раз. Валютчики Рокотов и Файбишенко, а позднее и Яковлев были приговорены к смертной казни через расстрел.
В год, когда в космос полетел первый землянин, советский космонавт Юрий Гагарин, коммунистический режим не мог допустить никаких черных пятен на светлом государственном лике. В 1961 году летом в Пугачевской башне Бутырской тюрьмы валютчики были расстреляны.
1961 год в истории СССР оказался богатым на эпохальные события. В апреле Юрий Гагарин стал первым в мире человеком, побывавшим в космосе, в октябре Никита Хрущев на XXII съезде КПСС пообещал советским гражданам построение коммунизма к 1980 году.
Эпохальным стал и судебный процесс по «делу Рокотова - Файбишенко - Яковлева» - первое в истории Страны Советов дело о незаконных валютных операциях в особо крупных размерах.
В начале 1959 года один из руководителей страны Анастас Микоян на встрече с иностранной делегацией услышал неожиданные жалобы - гостям Советского Союза не дают прохода некие молодые люди, предлагающие продать им валюту, а также иностранные вещи.
Озадаченный Микоян пообещал разобраться. Как оказалось, Анастас Иванович был далеко не первым представителем власти, кому иностранцы жаловались на домогательства скупщиков валюты.
Обсуждение данного вопроса было вынесено на высший уровень.
Здравствуй, красивая жизнь!
В 1950-х сталинскую эпоху в СССР сменила «оттепель». Отношения с Западом улучшились, к нам поехали иностранные туристы, на Запад стали выезжать советские граждане - в основном, артисты, писатели, спортсмены, работники компаний, сотрудничающих с иностранными фирмами.
Новые веяния быстро уловили молодые люди, выбивавшиеся из рядов строителей светлого будущего. Этих граждан не манили космические дали, не вдохновляло освоение целины и даже строительство коммунизма в целом.
«Отщепенцев» манили прелести Запада: яркие одежды, современная музыка, рестораны, машины, яхты, доступные красотки… В общем все, что оставалось по ту сторону «железного занавеса».
Предприимчивые мечтатели взялись за построение своего «собственного Запада для личных нужд», используя для этого возможности, которые предоставляло новое время. Скупая у иностранцев вещи, а также валюту по курсу, значительно выше государственного. Затем валюту перепродавали советским гражданам, выезжающим за рубеж, а вещи - модникам, мечтающим выглядеть, как иностранцы.
Прибыль от подобных операций позволяла жить на широкую ногу, насколько это вообще было возможно в СССР времен Никиты Хрущева.
КГБ начинает действовать
Деятельность «валютчиков» и «фарцовщиков» обрела широкий размах в 1957 году, во время Всемирного фестиваля молодежи и студентов в Москве. Всего за два года это явление достигло таких размеров, что борьбу с ним обсуждали на уровне Президиума ЦК КПСС.
Советские лидеры пришли к выводу, что МВД борьбу с «валютчиками» проиграло вчистую, и передало решение вопроса самой мощной силовой структуре - Комитету государственной безопасности.В КГБ был создан специальный отдел, под контроль которого перешли дело о контрабанде и валютных операциях.
Чекисты принялись за изучение новой сферы. Главным местом деятельности «фарцовщиков» и «валютчиков» была так называемая «плешка» - часть московской улицы Горького от Пушкинской площади до отелей «Националь» и «Москва».
Здесь «фарцовщики» вели активную работу по завязыванию полезных связей с иностранцами.
От «бегунков» до «королей»
Существовало несколько специализаций работников «черного рынка». Низшую группу составляли «бегунки» и «рысаки» - лица, которые занимались непосредственной скупкой небольших сумм в валюте у иностранцев. Добычу у них покупали «шефы», которые перепродавали улов «купцам».
Наверху этой иерархической лестницы находились «короли» - тщательно законспирированные руководителей этой «бизнес-империи».
Лично «короли» проводили только самые масштабные операции с иностранцами, когда речь шла о суммах, измерявшихся в десятках и сотнях тысяч рублей.
Чекисты не разменивались по мелочам, ведя целенаправленную охоту на «королей».
Так в поле их зрения оказались «Косой», «Владик» и «Дим Димыч» - Ян Рокотов , Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев .
Из этих фигур наиболее интересным персонажем был Ян Рокотов.
От рождения будущий валютный магнат носил фамилию Орликов, и происходил из семьи большевиков с дореволюционным стажем. Это, однако, не уберегло молодого человека от обвинений в контрреволюционной деятельности по статье 58, на основании которых в 1947 году он был осужден к восьми годам лишения свободы.
Рокотов Ян Тимофеевич 1927 год рождения. Фото сделано в КГБ 1961 год. Фото: Commons.wikimedia.org
Подпольная империя
Отсидев семь, в 1954 году он вышел на свободу с полной реабилитацией и разочарованием в советских идеалах. Сменив фамилию, он три года он занимал должность мелкого советского чиновника, но в 1957 году уже упоминавшийся Всемирный фестиваль молодежи и студентов пробудил в нем предпринимательскую жилку. Начав с мелкой фарцовки, Рокотов быстро понял, что большой доход может принести только хорошо организованная и выстроенная система.
Именно Рокотов придумал использовать труд «бегунков» - молодых людей, которые за сравнительно небольшой заработок выполняли за будущего «короля» «работу в поле».
Выстроив систему и наладив связи, за два года «Косой» превратился в подпольного миллионера и легенду «плешки».
Рокотов посещал лучшие рестораны, менял любовниц, роскошно одевался - словом, позволял себе все, что можно было получить в рамках советской системы.
Для прикрытия своей деятельности он стал милицейским осведомителем, сдавая некоторых коллег с мелким оборотом или даже собственных «бегунков», обеспечивая, таким образом, лояльность милиции по отношению к своей деятельности.
Чемодан ценой в 1,5 миллиона долларов
Ту часть своего капитала, что не находилась в обороте постоянно, Рокотов держал в валюте и золотых монетах. Поскольку сдать это все на хранение банк у «короля» возможности не было, его заменил чемодан, подобный тому, что использовал герой Ильфа и Петрова подпольный миллионер Корейко.
Как и чемодан литературного персонажа, чемодан Рокотова кочевал с места на место, при соблюдении хозяином правил строжайшей конспирации.
Чекисты охотились на заветный чемодан Рокотова несколько месяцев, причем однажды валютчик посрамил «охотников», подсунув им вместо желаемого кейс с …мочалкой и куском хозяйственного мыла.
И все-таки долго водить за нос КГБ Рокотов не смог - однажды его взяли с поличным в момент получения заветного чемодана в вокзальной камере хранения на Комсомольской площади.
Буквально на следующий день взяли самого юного из крупных валютчиков, Владислава Файбишенко .
Затем на передаче контрабанды взяли и «Дим Димыча» - Дмитрия Яковлева .
В отличие от Рокотова и Файбишенко, Яковлев на сотрудничество со следствием пошел сразу, охотно раскрывал все схемы и историю «черного рынка».
33-летний аспирант Института народного хозяйства, выходец из обеспеченной интеллигентной семьи, Яковлев тратил все свои доходы на свою главную страсть - приобретение антиквариата. Валютные операции и контрабанда были для него средством пополнения коллекции предметов искусства.
В ходе расследования дела валютчиков были вскрыты незаконные операции, оборот которых оценивался в несколько десятков миллионов советских рублей.
Только у одного Яна Рокотова было изъято различных ценностей на сумму в 1,5 миллиона долларов США.
Плевок в Никиту Сергеевича
Комитет государственной безопасности имел все основания для гордости - в кратчайшие сроки, к осени 1960 года, воротили «черного рынка» были изобличены и арестованы.
По действующему на тот момент в Советском Союзе законодательству Рокотову, Файбишенко и Яковлеву грозило от 3 до 8 лет лишения свободы. Но тут в дело вмешалась большая политика…
В конце 1960 года Никита Хрущев отправился с визитом в Берлин. В городе, разделенном на Восточную и Западную часть, контролируемую двумя противоборствующими военными блоками, процветала нелегальная торговля, и советский лидер патетически воскликнул: «Берлин превратился в грязное болото спекуляции!»
Один из берлинских чиновников, уязвленный такой оценкой, огрызнулся: «Такой черной биржи, как ваша московская, нигде в мире нет!»
Для Хрущева эти слова были подобны плевку в лицо. Не отличавшийся уравновешенностью советский лидер назначил рассмотрение вопроса о борьбе с «валютчиками» и «фарцовщиками» на Президиуме ЦК КПСС.
В одном из залов Кремля для руководителей государства устроили выставку предметов и ценностей, изъятых в ходе расследования дела.
«Обожглись на молоке, теперь на воду дуете!»
31 декабря Хрущев посетил эту выставку, причем экскурсоводом выступал Председатель КГБ Шелепин . После этого Президиум ЦК КПСС заслушал доклад КГБ о расследовании дела.
Посвященные знали: ожидается буря. И она действительно разразилась. Хрущев, перебив докладчика, задал вопрос: «Что ждет Рокотова и Файбишенко?» Ему ответили: лишение свободы на срок от 3 до 8 лет. Указ Президиума Верховного Совета СССР вводил ответственность за незаконные валютные операции в виде лишения свободы на срок до 15 лет, однако он вступил в силу уже после ареста «фарцовщиков», а закон обратной силы не имеет.
Хрущева это привело в ярость. Его пытались успокоить другие члены Президиума, но Никита Сергеевич ничего слушать не хотел. В этот момент в нем словно ожил молодой Хрущев из 1930-х годов, который в период «большого террора» столь рьяно рвался карать «врагов народа», что унимать этот порыв приходилось лично товарищу Сталину.
«Обожглись на молоке, теперь на воду дуете!», - гневно бросил Хрущев соратникам. Стало понятно, что в «дело валютчиков» он намерен вмешаться лично.
Московский городской суд, руководствуясь законодательством, приговорил Рокотова и Файбишенко к максимально возможному сроку - 8 лет лишения свободы.
Но на Пленуме ЦК КПСС Хрущев сообщил, что получил письмо рабочих ленинградского завода «Металлист», которые выражали возмущение мягкостью решения Мосгорсуда. Потрясая письмом рабочих, советский лидер потребовал от Генеральной Прокуратуры и Верховного Суда СССР пересмотра дела.
Под давлением Хрущева Мосгорсуд после нового рассмотрения дела вынес Рокотову, Файбишенко новый приговор, в соответствии с внесенными в законодательство изменениями - 15 лет лишения свободы.
От расстрела не спасло даже заступничество главного чекиста
Но неистового Никиту Сергеевича уже было не остановить. На митинге в Алма-Ате Хрущев снова завел разговор о «деле Рокотова». «Вы читали, какую банду изловили в Москве? И за все ее главарям дали по 15 лет. Да за такие приговоры самих судей судить надо!», - гневно отрубил партийный лидер.
В Президиум ЦК КПСС было внесено предложение о новом изменении наказания за незаконные валютные операции. 1 июля 1961 года Председатель Президиума Верховного Совета СССР Брежнев подписал указ «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях», согласно которому статья 88 УК РСФСР «Нарушение правил о валютных операциях» стала предусматривать применение исключительной меры наказания - смертной казни.Стоит ли говорить, что «дело валютчиков» было снова пересмотрено? Верховный суд РСФСР приговорил Яна Рокотова, Владислава Файбишенко и Дмитрия Яковлева к расстрелу. Заодно пострадал председатель Мосгорсуда Громов - за приговор, вынесенный в соответствии с законом, его сняли с работы.
Апелляции и прошения о помиловании были отклонены. Дмитрию Яковлеву не помогло даже личное заступничество председателя КГБ СССР Шелепина - учитывая сотрудничество «Дим Димыча» со следствием, чистосердечное признание и тяжелую болезнь, главный чекист просил помиловать осужденного.
Однако даже официальное обращение КГБ СССР было отклонено Генпрокуратурой. Рокотов, Файбишенко и Яковлев были расстреляны в Бутырской тюрьме.
Негероическая история
Джинсы Rokotov & Fainberg, США Нью-Йорк, 2013. Фото: Commons.wikimedia.org
Спустя полвека после казни Ян Рокотов и его подельники часто рассматриваются как выдающиеся предприниматели, уничтоженные советской системой. В 2013 году появилась информация о том, что в Нью-Йорке эмигрантами из СССР основана фирма по производству джинс Rokotov & Fainberg, название которой дано в память о погибшем «финансовом гении».
Образ Рокотова, Файбишенко и Яковлева романтизируется, им посвящают книги, документальные и художественные фильмы.
Такой подход вряд ли можно считать корректным. Пока миллионы советских граждан строили экономическое могущество страны, живя в рамках пусть несовершенного, но все-таки закона, «валютчики» и «фарцовщики» ради личного обогащения на этот закон плевали.
Пройдет несколько десятилетий, и их последователи, также плюя на закон, начнут сколачивать на постсоветском пространстве свои олигархические империи, чье могущество базируется на разорении и обнищании миллионов людей, привыкших жить по закону.
Вряд ли подобными людьми стоит восхищаться и ставить их в пример, если мы действительно хотим жить в правовом государстве.
Другое дело, что Рокотов, Файбишенко и Яковлев, преступившие закон, стали жертвой беззакония власти, превратившей его в тот самый кистень, который так не нравился Владимиру Шарапову.
Но спросить за это беззаконие с Никиты Сергеевича Хрущева теперь может только высший суд.
Сейчас, когда в каждом городе есть несколько десятков или сотен обменных пунктов, людям сложно понять причину, по которой были расстреляны в 1961-ом 3 валютчика: Рокотов, Яковлев и Файбишенко. До 1991 года советским гражданам полагалось быть идейно сознательными, до мозга костей преданными родине и бедными. Руководство страны считало таких людей, как Рокотов и его друзья-подельники, ворами и врагами народа.
Валютчики в СССР
Ян Рокотов (при рождении Орликов) был одним из самых матерых валютчиков и фарцовщиков в Советском Союзе. Он родился в еврейской семье и чуть ли не с детства обладал предпринимательской жилкой. Российский банкир армянского происхождения Гарегин Тосунян считает, что Ян Рокотов был гениальным предпринимателем. Только человек с его талантами был способен в жестких условиях Советского Союза организовать настолько прибыльный бизнес.
Если бы Рокотов родился в США, он был бы уже миллиардером. Но в СССР оборотистые валютчики и фарцовщики считались врагами №1. По закону они были спекулянтами и расхитителями социалистической собственности. За торговлю валютой и иностранными товарами можно было получить 10-15 лет строгого режима.
С Рокотовым (прозвища «Косой» и «Купец») правосудие обошлось гораздо суровей. Как и его друзья Дмитрий Яковлев (прозвище «Дим Димыч») и Владислав Файбишенко («Червончик»), Ян Рокотов был приговорен к расстрелу. Суд над тремя валютчиками стал одним из самым громких дел в начале 60-х.
Сеть «Косого»
Рокотов сумел организовать в СССР обширную и на удивление отлаженную сеть скупки иностранной валюты (в основном, американских долларов) и товаров широкого потребления (ювелирных украшений, джинсов, аппаратуры и пр.). Все это он перепродавал советским гражданам, которые не были избалованы качественными товарами, но при этом имели деньги. Яковлев и Файбишенко работали с ним в одной связке.
Как бы ловко не обставлял свои дела «Косой», абсолютно незаметным для органов ему быть не удавалось. Чтобы нужные люди закрывали глаза на его бизнес, Рокотов потихоньку доносил на своих конкурентов. Даже друзья не знали, что он долгое время был осведомителем ОБХСС. Первый арест Рокотова произошел, когда ему не было и 20-ти. 8 лет лагерей он получил за «контрреволюционную деятельность».
Весь срок Ян Тимофеевич не отсидел, был реабилитирован и даже восстановлен в институте. Но учеба казалась ему уже чем-то далеким от реальной жизни. Рокотов бросил институт и начал искать способы заработка. Вместе с друзьями он стал приторговывать валютой. Сначала понемногу, но постепенно бизнес набрал немалые обороты. Когда Рокотова арестовали в 1960-ом, в его доме нашли 1,5 млн долларов, золото и другие ценности.
Дело Рокотова – Яковлева – Файбишенко
Все началось с поездки Никиты Хрущева в столицу ГДР в 1961 году. Пообщавшись там с берлинскими коллегами, Никита Сергеевич узнал, что самый «черный» из всех «черных рынков» мира находится в Москве. Для главы Советского государства это известие было настоящим плевком в лицо. Вернувшись на Родину, Хрущев развернул крупномасштабную войну со спекулянтами и валютчиками.
Он лично проверил все дела по этому вопросу и нашел наиболее возмутительный процесс, который должен был стать показательной «казнью». Им и оказалось печально известное дело Рокотова – Яковлева – Файбишенко, которое пересматривалось несколько раз и в итоге закончилось расстрелом подсудимых.
На первом суде в 1960 году Рокотова с компанией осудили на тюремное заключение. Всем им дали по 8 лет. После возвращения Никиты Хрущева из-за границы состоялся второй суд над валютчиками, в результате которого их сроки выросли уже до 15-ти лет лишения свободы. Это произошло после того, как глава Советского Союза зачитал на пленуме ЦК КПСС гневное письмо от простых тружеников Ленинградского металлического завода. В нем рабочие якобы требовали более сурового наказания Рокотову и его подельникам.
15-летний срок тоже не удовлетворил оскорбленного в ГДР Никиту Сергеевича. Был срочно издан указ, по которому обвиняемые в торговле валютой и спекуляциях могли быть расстреляны. После этого состоялся третий – и окончательный – суд над Рокотовым и его сообщниками. Приговор – высшая мера – возмутил даже следователей. Всех, кто был не согласен с приговором, вскоре сняли с должностей. Ян Рокотов и его друзья были казнены в том же году.
В столичных городах, куда наезжали иностранцы, в 60-х уже сформировался теневой валютный рынок. Поскольку руководители государства, как обычно в России, «страшно далеки были от народа», то узнавали многие вещи о своей стране от иностранцев. Сначала весной 1959 года А.И. Микояну пожаловался американский экономист Виктор Перло, что к нему на московских улицах пристают какие-то темные личности, предлагающие продать валюту. Потом другой иностранец, публицист Альберт Кан, высказал свое недовольство партидеологу Суслову. «Как же так, в социалистической стране безнаказанно промышляют валютчики - спекулянты».
Валютчики-спекулянты в социалистическую идеологию действительно не вписывались и портили имидж Страны Советов. А потому Суслов устроил разгон руководству МВД, что оно не может справиться с валютчиками, и поручил КГБ показать пример братьям меньшим. В системе КГБ СССР была создана Служба по борьбе с контрабандой и незаконными валютными операциями, а ее первым начальником назначен Сергей Михайлович Федосеев.
Он очень интересно описывал ситуацию по борьбе с незаконными валютными операциями в то время:
«Думаю, нелишним будет рассказать, что представлял из себя этот самый «черный рынок».
Его сердцем была улица Горького - от Пушкинской площади до отелей «Националь» и «Москва» (на жаргоне - «плешка»). Каждый день, в дождь и в мороз, валютчики выходили на «плешку» в поисках потенциальных продавцов-иностранцев. Охота шла преимущественно ночью.
Не подумайте, что это было просто беспорядочное скопление фарцовщиков. Существовала жесткая иерархическая лестница. Основная группа - «бегунки» и «рысаки» - скупали валюту на «плешке», на центральных площадях, в универмагах, гостиницах и на выставках. Собранный улов они передавали «шефам». Те, в свою очередь, «купцам».
«Купцы» были тщательно законспирированы. Знало их ограниченное число людей, да и то под кличками. Сами они в контакты с иностранцами старались не вступать. Боялись засветиться.
Правда, по агентурным сообщениям мы знали, что главные силы «черногорынка» - «купцы» и иностранные контрабандисты - нередко находили друг друга и заключали своеобразные договора о сотрудничестве. В дальнейшем они поддерживали связь через посредников.
Основными поставщиками валюты были именно иностранцы. Из общего числа задержанных в 1959-м и в начале 1960 года контрабандистов, которые пытались тайно провезти товары через границу, 65% составляли граждане других стран. (Соответственно, 1680 из 2570.)
Под видом туристов и коммерсантов в СССР проникали профессиональные контрабандисты, поддерживающие тесные контакты с московскими и ленинградскими «купцами».
Большими партиями они сбывали им валюту, золотые часы, драгоценности.
Активно использовались каналы связи с соседними государствами. Из Польши, например, поступали золотые монеты царской чеканки, которые высоко ценились на «рынке».
Золотые монеты были едва ли не самым ходовым товаром. «Теневики» и прочие «акулы» считали, что вкладывать средства в золото - надежнее всего.
Московские «купцы» расширяли пути доставки «золотых» в Союз как только могли. Большое распространение получило использование в этих целях арабских офицеров, которые учились в СССР. Два раза в год им предоставляли отпуск. Арабы по дешевке покупали в Швейцарии червонцы и нелегально доставляли в Союз.
Как правило, через границу они провозили их в специальных потайных поясах, в каждом из которых можно было спрятать до 500 монет.
(Помню, осенью 1960 г. от надежного источника мы узнали, что в СССР возвращается группа арабских военных. Известно было и то, что в Швейцарии они встречались с тамошними контрабандистами. При обыске в «Шереметьеве» у 18 офицеров было изъято более 20 килограммов золотых монет. После этого «арабский канал» значительно сбавил темп).
Уже очень скоро Службе были известны имена «королей» «черного рынка». Действовали они с большим размахом, обладали крепкой хваткой. Взять над ними верх - задача не из легких. Основными фигурами были Ян Рокотов по кличке Ян Косой, Владислав Файбишенко (он же Владик) и Дмитрий Яковлев (ДимДимыч).
Расскажу о каждом.
Рокотов. Свой путь в коммерцию он начал еще учась в школе. Спекулировал фотопринадлежностями. Затем переключился на мелкую фарцовку.
Постепенно Рокотов поднялся. Он перестал заниматься скупкой контрабанды лично, одним из первых начав привлекать «бегунков» - как правило, молодых людей, ищущих легкого заработка. Сам Рокотов предпочитал оставаться в тени.
День «короля» строился так: спал он до полудня, вызывал такси и ехал обедать в один из ресторанов, затем толкался на «плешке». Вечер завершался ужином в первоклассном ресторане. Он любил кутить, часто менял любовниц. Жил на широкую ногу.
При этом по отношению к близким людям был чрезмерно скуп и безразличен. Когда его отец лежал в больнице после ампутации обеих ног, он ни разу не навестил его, дабы не вводить себя в «излишние расходы».
Так же, как и Рокотов, 24-летний Владислав Файбишенко начал карьеру крупного валютчика с мелкой фарцовки, которой стал заниматься еще в 1957 году. Хотя Файбишен-ко был самым молодым среди московских «купцов», он не уступал им ни в хватке, ни в масштабах, а нередко даже превосходил.
Яковлев имел университетское образование, учился в аспирантуре Института народного хозяйства им. Плеханова. Он вырос в интеллигентной, обеспеченной семье. Ему сулили большое будущее, однако этот импозантный мужчина с хорошими манерами выбрал иной путь. В 1958 году он начал активно подвизаться в валютном бизнесе».
«Валютные короли» действовали очень осторожно. Рокотов как зеницу ока берег чемодан, в котором хранил валютные ценности. Он постоянно перепрятывал его на квартирахи в камерах хранения. Ян Косой слежку чувствовал за версту. Поэтому выследить, когда и куда он пойдет за своим заветным чемоданом, было очень сложной задачей. Но оперативники КГБ с ней справились блестяще. Сергей Михайлович Федосеев о задержании Рокотова рассказывал так:
«Прошло несколько дней. Рокотов вновь приехал на Комсомольскую площадь, пообедал в ресторане Ярославского вокзала. Сел в пустой вагон электрички и отправился в сторону Загорска. Но на станции Пушкино перед самым отправлением поезда он раздвинул локтями закрывающиеся двери и выскочил на платформу. С величайшими предосторожностями Ян Косой вернулся на вокзал (через Мытищи, ВДНХ). Увидев, что слежки за ним нет - а мы действительно ее сняли, опасаясь, что Рокотов не придет за чемоданом, - он вошел в камеру хранения. Люди, находящиеся там, не вызвали у него подозрений.
Подошла его очередь. Старик-приемщик в массивных очках взял у Рокотова квитанцию и направился искать багаж.
Неожиданно у стойки возник мужчина с двумя парами новых лыж. «Можно у вас лыжи оставить до вечера?» - спросил он у приемщика.
«Подождите, я занят», - ответил старик и протянул Рокотову чемодан. В ту же секунду. Ян Косой почувствовал, как его левую руку заломил за спину обладатель лыж. На правую ловко навалился парень, только что мило разговаривавший с молодой девушкой.
Рокотов взревел. «Это не мой! Ты что, дед, ослеп?! У меня черный был», - закричал он. Но трюк не удался.
«Перестаньте ломать комедию, Ян Тимофеевич», -раздался голос сотрудника, дежурившего в камере много дней.
В отчаянии Рокотов начал сползать на колени. Его подхватили. «Боже, какой я кретин», - застонал он. От волнения «купец» даже прокусил себе пальцы».
Вскоре с поличным был задержан Файбишенко. При нем оказалось 148 золотых английских фунтов и большая сумма рублей.
А на обыске в его квартире сотрудникам КГБ удалось найти тайник в ножке платяного шкафа, где было спрятано валюты почти на полмиллиона рублей.
А потом при получении контрабандной посылки из Финляндии со спрятанной в резиновых сапогах партией женских золотых часов был задержан и Яковлев.
Всем задержанным за валютные махинации грозил максимальный срок в восемь лет лишения свободы. Но оказалось, прописанный в УК постулат, что закон не имеет обратной силы, в СССР не действует.
Обстоятельства этой истории бывший начальник Службы по борьбе с контрабандой и незаконными валютными операциями Сергей Федосеев описывал так:
«В конце I960 года тогдашний «первый» Н.С. Хрущев был с визитом в Западном Берлине. Распалясь из-за чего-то, упрекнул местные власти за то, что «город превратился в грязное болото спекуляции». В ответ кто-то из западников сказал: «Такой черной биржи, как ваша московская, нигде в мире нет!»
По возвращении домой Хрущев потребовал от КГБ справку о том, как ведется борьба с валютчиками и контрабандистами. Делать доклад поручили мне.
Председатель КГБ при СМ СССРА.Н. Шелепин всячески инструктировал меня перед встречей. «Главное, - говорил он, - не увлекайтесь, а спокойно и сжато изложите обстоятельства дела».
31 декабря я отправился в Кремль. На носу был Новый год, но настроение у менябыло далеко не праздничное. Миссия предстояла сложная.
Первую часть доклада, посвященную общим характеристикам «черного рынка», Хрущев, однако, воспринял нормально. Время от времени даже бросал оживленные реплики.
Но когда речь зашла о деле Рокотова - Файбишенко, его словно подменили.
«Какое наказание ждет их?» - спросил Первый секретарь. «Восемь лет», - ответил я.
Дело в том, что незадолго до этого Указом Президиума Верховного Совета СССР срок наказания за незаконные валютные операции был увеличен до 15 лет. Но поскольку Указ приняли уже после ареста «купцов», такая мера могла быть применена к ним лишь при условии, что закону будет придана «обратная сила». Я попытался объяснить Хрущеву, что это противоречит общепринятой юридической практике, но он меня не слушал.
«Обожглись на молоке, теперь на воду дуете, - раздраженно бросил Хрущев. - Высокая кара за содеянное должна образумить, устрашить других. Иначе это зло приобретет угрожающие государственные размеры».
Спустя несколько дней состоялся Пленум ЦК КПСС. В своем заключительном слове Первый секретарь заговорил о деле валютчиков как о примере «несовершенства» советского законодательства. Требуя повести жесткую борьбу с «черным рынком», он ссылался на письмо рабочих ленинградского завода «Металлист», выражавших возмущение мягким сроком. Рабочие требовали «решительно покончить с чуждыми обществу тенденциями».
«Вот что думает рабочий класс об этих выродках!» - воскликнул Хрущев. И подверг резкой критике Генерального прокурора Р.А. Руденко за «бездействие».
- Не думайте, что ваша должность пожизненна, - пригрозил он прокурору. Потом перекинулся на председателя Верховного Суда СССР A.M. Горкина.
Команда «фас» была дана. (Выступая на городском митинге в Алма-Ате, Хрущев заявил: «Да за такие приговоры самих судей судить надо!») В Аппарате ЦК КПСС была спешно подготовлена записка в Политбюро, где обосновывалось изменение статей Уголовного кодекса вплоть до смертной казни за незаконные валютные операции.
1 июля 1961 года председатель Президиума ВС СССР Л.И. Брежнев подписал Указ «Обусилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях». Генпрокурор Руденко моментально подал протест на «мягкость» приговора, вынесенного Мосгорсудом Рокотову - Файбишенко. Дело принял к рассмотрению Верховный суд РСФСР.
Заседание длилось два дня. Журналистов пришло так много, что всех их даже не удалось разместить в зале. Судьи отлично справились с установкой. Рокотов и Файбишенко были приговорены к расстрелу.
Вслед за ними высшую меру наказания получил и Яковлев. Невероятно, но факт: руководство КГБ поддержало мое предложение подготовить письмо на имя Генерального прокурора с просьбой не предавать Яковлева смертной казни. Во-первых, тот признал себя виновным. Во-вторых, сообщил множество ценных сведений и тем помог органам. Кроме того, Яковлев был сильно болен. Он страдал туберкулезом легких, обострившимся под воздействием наркотиков.
Но прокуратура отклонила нашу просьбу. Яковлев был расстрелян. И тогда, и сейчас я считал и считаю, что наказание было слишком суровым. К сожалению, правосудие не посмело ослушаться воли Первого секретаря.
То, за что их поставили к стенке, через 30 лет стало считаться более чем благопристойным занятием».
А вообще 60-е годы стали, пожалуй, самыми урожайными на разоблачение крупных валютчиков.
Валютчики всегда считались особой кастой преступного мира в России. Изощренные дельцы, умные, хитрые, осторожные, подчас наглые, они занимались своим криминальным бизнесом невзирая на любые катаклизмы, происходящие в стране. Они выживали и в вихре революций, и в безжалостные годы сталинских репрессий, и в суровое военное время. Их не могла остановить ни любая тяжесть наказания, ни возможность быть поставленным к стенке, ни вероятность сгнить в лагерях. Жажда наживы и любовь к золоту превалировала в них над любой опасностью.
Наверное, есть нечто притягательное для людей от вида золота и драгоценных камней, если ради них они готовы были рисковать собственной жизнью и продавать душу дьяволу. Государство жестко защищало свою монополию над валютными операциями и с валютчиками не церемонилось. В 1962 году специальным указом была внесена поправка в Уголовный кодекс, предусматривающая высшую меру за незаконные валютные операции.
Понятно, что крупных валютчиков в стране было не так много. А потому каждое задержание их становилось событием. Основная же масса людей, попадавших в милицейские сети за куплю-продажу валютных ценностей, были новичками-любителями, сумевшими где-то своровать или добыть драгоценные металлы или камни и решившими их продать. Однако даже их не следует считать глупыми дилетантами. Начинающие валютчики тоже всячески пытались конспирироваться и осторожничали при проведении сделок. Вероятно, многие из них даже мечтали со временем превратиться в матерых валютчиков, поскольку молва приписывала тем легкое богатство и красивую жизнь. Поэтому даже любителей в этом криминальном бизнесе не следует представлять в виде легкой добычи для оперативников БХСС. Их задержание тоже требовало детальной подготовки спецопераций и обязательного изъятия валютных ценностей. В работе по линии валютных операций для сотрудников БХСС негласно бытовало правило: есть изъятие - есть уголовное дело, нет - отказной материал. Так что за каждой удачно проведенной операцией по валютчикам обязательно стояло оперативное искусство сотрудников милиции.
Евгений Сергеевич Воробьев, который на протяжении многих лет возглавлял следственный аппарат УВД Свердловской области, рассказал, что знаменитый ныне в связи с торговлей наркотиками цыганский клан Оглы был весьма известен еще 40 лет назад. Только тогда его представители слыли не наркобаронами, а крупными теневыми золотодельцами. Именно с ними связано одно из самых громких уголовных дел 60-х, расследованием которого руководил Евгений Воробьев. А история его такова.
Николай и Савелий Оглы наладили связи с Сусуманским прииском в Магаданской области. Там при съеме породы с драг похищался золотой песок, который специальные курьеры доставляли в Свердловск братьям Оглы. А те уже перепродавали его дальше в кавказские республики. Бизнес процветал и приносил его организаторам сумасшедшие по тем временам прибыли. Изобличить данную преступную группу было непросто, это удалось сделать только благодаря применению новейших научных разработок. Так, было известно, что курьеры, в основном женщины, перевозят золото в лифчиках. Одну такую даму задержали, но драгоценного металла у нее при себе не оказалось. Зато посредством лазерных исследований мельчайшие крупицы золота обнаружили у нее в чашечках лифчика. А экспертиза, проведенная пробирным надзором, дала заключение, что золото такого химического состава добывается на Сусуманском прииске.
Операция по задержанию преступников была проведена с привлечением большого количества сотрудников милиции одновременно в Магаданской, Челябинской и Свердловской областях. Несмотря на уличающие показания свидетелей, Николай и Савелий Оглы «пошли в отказ». И, что особенно плохо, золотого песка у них при обыске не нашли. Пришлось еще дважды проводить у них дома обыск. И на третий раз милиционеры, наконец, были вознаграждены за свое упорство. Им удалось обнаружить бидон и поллитровую бутылку, набитые золотым песком. Общий вес изъятого драгметалла составил 26 килограммов!
Всего же по тому делу было установлено, что преступники похитили с приисков свыше сорока килограммов драгоценного металла. Мероприятия по задержанию участников преступной группы и изъятию у них похищенного золота проводились, кроме Свердловской, Челябинской и Магаданской областей, еще в Перми, Риге, Саратове, Ереване, Сухуми, Ташкенте, Баку и других городах страны.
Не секрет, что хищения золота, изготовление «левых» ювелирных изделий и спекуляция стали источником наживы или, как сейчас принято говорить, источником финансирования для многих организованных преступных группировок.
В 1963-м одну такую интернациональную криминальную группировку численностью в полтора десятка человек взял в разработку ОБХСС УООП Свердловской области. Основу ее составляли татары, русские, чеченцы и азербайджанцы. Многие ранее уже были судимы за хищения золота, но не оставили своих занятий. Примерно половина членов преступной группировки были жителями поселка Черноисточинское, что под Нижним Тагилом. В том районе располагались золотые прииски, с которых старатели похищали драгоценный металл. Но нечестные на руку старатели являлись только первым звеном в криминальной цепочке.
Основным фигурантом разработки, а позже и уголовного дела стал ранее судимый Аглулла Хусанов, электрик Управления механизации Тагилстроя, который параллельно с основной работой в период с 1958 по 1966 год активно занимался скупкой похищенного золота у старателей. В частности, ему в ходе следствия инкриминировалась скупка 3834 граммов золотого песка, который он с немалой выгодой для себя перепродал жителям солнечного Азербайджана. Также оперативникам ОБХСС удалось «раскопать» еще один любопытный эпизод преступной деятельности Хусанова. Оказывается, он незаконно купил клад из 270 золотых монет, найденных неким Мезенцевым при рытье траншеи в Нижнем Тагиле. Монеты Аглулла также сбыл азербайджанским барыгам.
Расследованием этого уголовного дела занимались старшие следователи УООП Свердловской области Истомин и Каратаев. В ноябре 1966 года обвинительное заключение утвердил прокурор области государственный советник юстиции Н. Кдинов. Хусаинов и четверо его подельников: старатель Иван Белых, Таисья Кривенкова, продавшая 500 граммов золотого песка, похищенного ее мужем, перекупщики: азербайджанец Эмирах Векилов и чеченец Дуда Бугаев были осуждены.
О масштабах деятельности криминальных группировок, занимавшихся золотом, можно судить хотя бы на примере преступления, раскрытого в 1964 году ОБХСС УООП Свердловской области майором милиции Владимиром Кашутиным и начальником валютного отделения Иваном Морозовым.
В 1963 году в ОБХСС УООП Свердловской области поступила оперативная информация о том, что бригада старателей в составе Алексея Промышленникова, Александра Казакова, Петра Уварова и других добывает на отвалах Лениногорского полиметаллического комбината в Казахстане промышленное золото, часть которого в кассу прииска не сдает, а нелегально продает скупщикам.
В ходе разработки выяснилось, что Промышленников организовал бригаду старателей в основном из родственников, своих товарищей: Уварова, Орлова, Дубинина и других. Его люди занимались работами по добыче золота из производственных отходов предприятий цветной металлургии Свердловской, Оренбургской, Челябинской областей и ряда районов Казахстана. При этом по договоренности с членами артели, часть золота утаивалась от государства и сбывалась скупщику Исаеву, а также зубным техникам Столбову, Краеву, Порошину и другим.
По данному делу на оперативный учет было поставлено 37 человек, которых, согласно нынешней терминологии, можно назвать межрегиональной организованной преступной группой. Не случайно расследованием уголовного дела занималась Прокуратура РСФСР. И то, какую титаническую работу пришлось проделать оперативникам ОБХСС и следователям Прокуратуры для ее разоблачения, впечатляет даже сейчас. Оперативно-следственные мероприятия проводились одновременно в разных областях страны. Была проверена деятельность старателей за 13 лет - с 1951 по 1963 год. В результате было установлено, что за этот период они похитили 41 кг 417 г шлихового золота и 42 кг 406 г золотосодержащих продуктов всего на сумму 320 108 рублей.
И надо сказать, что оперативникам и следователям удалось обеспечить возмещение ущерба. При задержании и обысках у преступников было изъято 27 кг шлихового золота и 42,5 кг золотосодержащих продуктов на общую сумму 172 673 рубля. Кроме этого, у них были изъяты ценности и наложен арест на сумму 210 045 рублей.
Но, пожалуй, самое показательное «золотое» дело - это уголовное дело по хищению золота с приисков северных районов СССР. Особенно «прославился» по этому делу Сусуманский прииск в Магаданской области. На похищенном с него золоте делали огромные состояния этнические преступные группировки. Однако за счет слаженных действий подразделений ОБХСС разных областей и республик СССР систему незаконных махинаций с драгоценным металлом удалось сломать. Вот лишь один небольшой эпизод из масштабной многоходовой операции по разоблачению перекупщиков золота.
Оперативникам свердловского ОБХСС удалось получить информацию о некоем «золотом» спекулянте Закиеве, проживающем в Хасавюрте. С помощью местной милиции организовали у него обыск и обнаружили арифметические расчеты с записями незаконных операций. Припертый к стенке неопровержимыми уликами, Закиев сознался, что скупил у проживающих в Назрани ингушей Исрапила Нальгиева и Сулеймана Гапурхоева 590 г золота, которое перепродал одному ювелиру в Андижане.
Гапурхоева и Нальгиева тут же задержали и этапировали в г. Свердловск. Вскоре выяснилось, что сотрудники ОБХСС Сусумайского РОМ Магаданской области параллельно занимаются разработкой братьев задержанного Исрапила Нальгиева - Ильеза и Магомета, за скупку 451 грамма похищенного с прииска золотого песка.
В общем, ниточка потянулась все дальше, дальше, и постепенно сотрудникам милиции удалось распутать весь клубок сложной аферы.
Богата земля русскими самоцветами. Каких только драгоценных камней не хранится в ее подземных кладовых. Вот только эти богатства зачастую манят нечистых на руку людей. В середине 60-х свердловским оперативникам удалось раскрыть преступную группу, занимавшуюся хищениями в Свердловской области и других регионах СССР рубинов и корундового сырья.
Реализация оперативных материалов началась с задержания в аэропорту «Кольцове» жителя Хасавюрта Дагестанской АССР Закиева, у которого было изъято 409 рубинов. В связи с масштабностью деятельности преступников следствие по уголовному делу возглавил следователь по особо важным делам Прокуратуры СССР Шмаров. Оперативникам и следователям удалось задержать и остальных членов преступной группы. Всего по делу проходило 18 обвиняемых. Большинство из них получили различные сроки лишения свободы.
В 1965 году оперативникам ОБХСС УМ г. Свердловска удалось вывести на чистую воду одну весьма внушительную группу валютчиков. Разработкой ее занимался начальник 3-го отделения ОБХСС Владимир Струнин. И даже сегодня чувствуется, как ему непросто было проникнуть в хитросплетения действий валютчиков. Ох, как тогда было все запутано.
Возле ювелирных магазинов постоянно крутились какие-то темные личности, которые быстро находили между собой общий язык для совместного обогащения:
- приемщики скупочного пункта магазина «Кристалл» на протяжении 1960-1965 гг. организовали скупку золота и бриллиантов у населения без оформления квитанций. Эти ценности они потом перепродавали спекулянтам-валютчикам В. Гаспаряну, супругам Левкоевым и другим.
- спекулянты-валютчики, в свою очередь, сбывали золото, монеты и бриллианты в Тбилиси, Сухуми, Ереване и других городах. Некоторые ценности им удавалось перепродать и в Свердловске. Так, Есьма Левкоева покупала у приемщика «Кристалла» Леонида Печенкина золотые монеты царской чеканки и перепродавала их зубному врачу Василию Ежову, занимавшемуся частной зубопротезной практикой;
- рабочие ювелирно-гранильной фабрики похищали бриллианты и сбывали их частично знакомому скупщику в «Кристалл», частично - спекулянтам.
В общем, народу в валютных махинациях было задействовано немало. Только по этому делу было привлечено к уголовной ответственности 20 человек, 12 из них арестованы до суда. В ходе следствия было установлено, что они нанесли ущерб советской денежно-кредитной системе, изъяв из оборота государства валютных ценностей на сумму 7705 рублей и похитив с ювелирно-гранильной фабрики 133 бриллианта и алмаза общим весом более 50 карат на сумму в 15 957 рублей.
В 1966 году была поставлена точка и в еще одном уголовном деле в отношении валютчиков. Старшему оперуполномоченному ОБХСС УООП области Михаилу Шуракову удалось разоблачить еще одну весьма внушительную и разветвленную группу расхитителей и перекупщиков промышленного золота и драгоценных камней из 24 человек. Надо сказать, что группа получилась весьма интернациональная. В результате проведенных оперативно-следственных мероприятий у преступников было изъято: 829 рубиновых камней, 1511 г корундового сырья, ценностей из золота и драгоценных камней на 590 рублей, наличныхденег 1554 рубля и описано имущества на сумму 25 тысяч рублей. Судебной коллегией по уголовным делам Свердловской области к различным срокам наказания было осуждено 20 человек из числа участников этой преступной группы.
Олег Логинов
Когда в 1961 году я узнал из газетного фельетона о суде над Яном Рокотовым , выглядевшим под пером журналиста страшным злодеем, и о смертном приговоре, вынесенном ему за валютные спекуляции, я невольно вспомнил хрупкую фигурку в грязной, рваной телогрейке, представшую перед нами однажды в зимнюю пору в лагерном бараке. Разумеется, о прошлой горькой судьбе Рокотова в фельетоне ничего не говорилось.
Это был невысокого роста худенький юноша, казавшийся значительно моложе своих лет. За годы работы на лесоповале в режимной бригаде, где его систематически избивали за невыполнение нормы (которую, к слову сказать, редко кто выполнял), он на время утратил способность сознательно воспринимать действительность. Потеря памяти у Яна была столь велика, что, когда к нему подошел мой сосед по нарам, ленинградский инженер, Василий Степанович Дрокин, совсем незадолго до того находившийся с Яном на одном ОЛПе и работавший с ним в одной бригаде, Ян не сумел его вспомнить.
История Яна Рокотова поначалу мало чем отличалась от десятков тысяч подобных. Отец его, Тимофей Рокотов, в прошлом главный редактор журнала «Интернациональная литература», аналога нынешней «Иностранной литературы», еще до войны был арестован и расстрелян. В то время Ян был ребенком, а после войны он, студент юридического факультета, «дозрел» до того, чтобы на него обратили внимание, и был, в свою очередь, арестован. Во время ареста живой, энергичный и предприимчивый юноша сумел вылезти через маленькое окошко туалета на улицу и бежать. Если только рассказ Яна достоверен, сразу же после побега он явился в дом к следователю Шейнину, жена которого приходилась ему родственницей, и тот, ругая Яна последними словами, снабдил его деньгами и велел больше у него не появляться.
Много месяцев оперативники КГБ старались ликвидировать свой «прокол» и разыскать молодого беглеца, пока не нашли его где-то на юге страны. Ян получил восемь лет по 58-й статье, к которой ему добавили статью «за побег из места заключения», хотя в момент ареста он еще не был осужден и бежал из собственного дома. Вторая статья существенно ухудшила его положение в лагере. Вместе с бандитами и рецидивистами он был помещен в режимную бригаду, которую гоняли на лесоповал под специальным усиленным конвоем. Бригаду возглавлял некий Кацадзе, «ссучившийся» уголовник, мучивший и избивавший заключенных при попустительстве и даже сочувствии охраны.
К тому времени, когда Ян появился в нашем бараке, он отсидел уже значительную часть срока, с него были сняты режимные ограничения, и он был переведен в нашу зону. Молодые жизненные силы Яна взяли свое, и через несколько месяцев его психическое состояние полностью восстановилось. Он даже сумел как-то «приспособиться» к лагерным условиям, устроился работать на подсобную площадку и, когда, уже после смерти Сталина, дело его было пересмотрено, покидал лагерь с большим, набитым «имуществом» чемоданом, в новеньком, неизвестно где сшитом костюме.
— Освобождаюсь вчистую, с полной реабилитацией! — с торжеством прокричал он мне, стоя на вахте, уже за пределами зоны, и помахивая реабилитационной справкой.
— Сколько же тебе пришлось зря просидеть? — спросил я,
— Около семи,— ответил Ян уже другим, несколько упавшим голосом. Мой вопрос, видимо, заставил его спуститься с неба на землю и «спугнул»охватившую его было эйфорию.
Тюрьма и лагерь действуют на неустойчивые в моральном отношении натуры деморализующе, особенно если человек попадает в заключение молодым, с еще не сложившимися убеждениями и этическими нормами. Негативный опыт лагерной жизни среди воров, бандитов, убийц и насильников чаще всего способствует выработке «приблатненной» психологии и морали. Выйдя на волю, Ян восстановился на втором курсе института, но после своего лагерного опыта вписаться в рутинную жизнь советского студенчества и учиться, как прежде, уже не смог. Ему захотелось после страшных лагерных лет пожить «на всю катушку», а учеба в институте и грошовая стипендия давали слишком мало возможностей и «сладкой жизни» отнюдь не обеспечивали. Предприимчивый Ян искал путей для удовлетворения «возросших потребностей». Когда такие пути нашлись, Ян бросил институт и занялся подпольным промыслом. В этом ему помогали еще несколько человек из числа бывших заключенных нашего лагеря, которые в свое время также сидели по 58-й статье и были реабилитированы, но в лагере прониклись уголовным взглядом на мир и жизнь.
Я толком не знаю, в чем состоял «бизнес» Яна, но, по доходившим до меня слухам, суть дела заключалась в том, что Ян сумел войти в контакт с каким-то западногерманским банком. Внося в этот банк марки, приезжавшие в СССР иностранцы получали от Яна советские деньги по выгодному курсу, и, напротив, выезжавшие за границу советские люди, выдав Яну советские деньги, получали за границей соответствующую сумму в валюте. Одна моя бывшая солагерница шепотом рассказывала мне, что обороты Яна достигали многих десятков тысяч рублей. Ходили слухи о его легендарном богатстве, каких-то немыслимых кутежах в московских и ленинградских ресторанах и о любовных связях с красотками полууголовного и артистического миров.
Самое любопытное, что, вопреки слухам, Ян не производил в это время впечатление преуспевающего дельца. Я трижды случайно встречал Яна на улице, и он всегда казался мне скромным и небогатым человеком.
Первая моя встреча с Яном произошла сразу же после моего освобождения. Ян тогда восстановился на факультете и жаловался, что не находит общего языка с сокурсниками, потому что старше их почти на десять лет, и что стипендии ему на жизнь не хватает.
Вторая наша встреча состоялась, видимо, в начале предпринимательской деятельности Яна. Он не хвастался особенно своими финансовыми возможностями, но из разговора я понял, что он ни в чем не нуждается.
— Я бросил институт,— сказал он,— поздно мне, старику, сидеть за одной партой с не знающими жизни юнцами. Наш институт ведь особенный, там полно детей разных шишек. На черта мне сдалась эта специальность юриста. Я и так про нашу юриспруденцию все знаю, испытал ее милости на собственной шкуре! Сидеть юрисконсультом в конторе или адвокатствовать! Ну их к бесу!
Третья и самая удивительная встреча произошла у нас в Центральном универмаге. Это было незадолго до ареста Яна, когда я от солагерников слышал о его баснословном богатстве. Ян держал в руках небольшой сверток.
— Вот купил пару немецкого теплого белья, советую и вам это сделать. Белье хорошее,— сказал он.
Ничто не выдавало в нем «подпольного миллионера». Он был скромен и немного грустен, возможно, предвидел свою судьбу. Он торопился куда-то на концерт, и мы быстро расстались.
Появление в газетах фельетонов о Яне было для меня полной неожиданностью. В них Ян рисовался как некая «демоническая» личность, крупный валютчик и спекулянт и даже неотразимый Дон Жуан, совратитель многих женщин, вроде «Синей бороды». Все это как-то сильно не вязалось с его обликом. Ходили слухи, что он стал жертвой какой-то интриги в борьбе различных отделов специальных служб, работники одного из которых, занимавшиеся расследованием крупных валютных спекуляций, пытались сделать карьеру на этом деле и умышленно раздували его масштабы. Так это или не так, я не знаю, но Ян, несомненно, оказался жертвой какой-то закулисной игры.
Может быть, при иных условиях недюжинная энергия Яна ушла бы не в «черный бизнес», а в общественно полезную деятельность. Из него вышел бы выдающийся экономист-практик, какой-либо преуспевающий банкир или менеджер крупного торгового предприятия. Но этого не случилось. Смертный приговор, вынесенный Яну в 1961 году по прямому приказанию Н. С. Хрущева, был вопиющим нарушением всяческих законов, человеческих и божеских, равно как и общепринятых норм юридической практики. На первом процессе Ян был осужден на пятнадцать лет заключения. Однако, несмотря на то, что закон не может иметь обратной силы, Хрущев не только распорядился внести соответствующее изменение в Уголовный кодекс, установив смертную казнь за валютную контрабанду, но и пересмотреть дело Рокотова, чтобы приговорить его к смертной казни.
Наш общий солагерник, ныне покойный журналист Э., присутствовал на вторичном процессе Рокотова. Он мне рассказывал, что Ян, понимавший, что ему не избежать смертного приговора, вел себя мужественно и даже дерзко, вступал в пререкания с судьей и прокурором и отвергал выдвигаемые против него обвинения.
— Они меня все равно расстреляют, они без казней не могут,— сказал он подошедшему во время перерыва к скамье подсудимых журналисту,— но хоть года два я пожил как человек, а не как «тварь дрожащая»!
Видно, Ян знал классику!
Валютные комбинации Яна были столь умело продуманы и настолько эффективны, что ходили слухи, будто в Западной Германии ему была присуждена премия за лучшую финансовую сделку последних десятилетий, а один из городов сделал его своим почетным гражданином. Если это даже легенда, то она сама по себе свидетельствует о той дани уважения, которое его финансовые способности вызывали в деловых кругах.
Во время процесса прокурор и судья умалчивали о том, что обвиняемый еще в ранней юности был безвинно репрессирован, просидел в тюрьме и в лагере около семи лет, после чего освобожден и реабилитирован в связи с отсутствием состава преступления. Об этом сообщил суду сам Рокотов, но ни судья, ни народные заседатели не пожелали обратить на это внимание. Карательные органы легко прощали себе свои преступления, ссылаясь на то, что незаконные аресты производились «во время культа личности», а они к этому вовсе непричастны. Никто не вспомнил о том, что государственная система, лишив его родителей и ни за что ни про что швырнув юношей в уголовный мир, несет изрядную долю ответственности за его преступления и судьбу.
А я и поныне частенько вспоминаю мое первое впечатление от Яна — худенькую фигурку стоявшего посреди барака, затравленного и исподлобья смотревшего вокруг себя маленького человека.
Фильштинский И. М. Ян Рокотов // Воля: Журнал узников тоталит. систем. - 1993. - № 1. - С. 54 - 56.
В 1961 году первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв ездил в Берлин (ГДР), где во время встречи с немецким представителем ему заявили, что такого страшного чёрного рынка, как в Москве, нет нигде в мире. Это была публичная пощечина всему социализму.
Вернувшись в Москву, Хрущев потребовал провести показательный процесс. За основу было взято «Дело Рокотова — Файбишенко». Ян Рокотов и Владислав Файбишенко были показательно расстреляны за спекуляцию, в том числе "жипсами", как было отражено в материалах дела. Торговля джинсами фигурировала, как один из пунктов обвинения и в своем последнем слове они сказали: "И все-таки лучшая одежда — это джинсы!". Во время процесса прокурор и судья умалчивали о том, что Рокотов еще в ранней юности был безвинно репрессирован, просидел в тюрьме и в лагере около семи лет, после чего освобожден и реабилитирован в связи с отсутствием состава преступления. Об этом сообщил суду сам Рокотов, но ни судья, ни народные заседатели не пожелали обратить на это внимание. Карательные органы легко прощали себе свои преступления, ссылаясь на то, что незаконные аресты производились «во время культа личности», а они к этому вовсе непричастны.
Хотя по закону им полагалось не более 8 лет колонии, но лично Хрущёв добился для известных фарцовщиков смертной казни. Подсудимые до конца не верили в реальность происходившего с ними. В спешном порядке был принят указ «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил валютных операций» и после третьего пересмотра дела их приговорили к расстрелу по закону, принятому после совершения деяния. Все кассационные жалобы были отклонены, и приговор был приведен в исполнение в Бутырской тюрьме.
В сентябре 1977 года Андрей Дмитриевич Сахаров обратился с письмом:
…"Я особо хочу обратить ваше внимание на то, что в СССР смертная казнь назначается за многие преступления, никак не связанные с покушением на человеческую жизнь. Многим памятно, например, дело Рокотова и Файбишенко, обвиненных в 1961 году в подпольной торговле драгоценностями и незаконных валютных операциях. Президиум Верховного Совета принял тогда закон, предусматривающий смертную казнь за крупные имущественные преступления, когда они уже были присуждены к тюремному заключению. Состоялся новый суд, и задним числом — что нарушает важнейший юридический принцип — их приговорили к смерти. А затем по этому и аналогичным законам были осуждены многие, в частности за частнопредпринимательскую деятельность, за организацию артелей и т. п. В 1962 году был расстрелян старик, изготовивший несколько фальшивых монет и зарывший их во дворе".
Прочитано на симпозиуме, организованном Международной амнистией в декабре 1977 года.
В 2013 году практически спустя пятьдесят лет после событий расстрела 1961 года в Нью Йорке (США) эмигрантами из разных стран мира, в том числе и бывшего СССР, была основана компания Rokotov & Fainberg по производству джинсов. Примечательно название линии моделей, они подразделяются по цифрам, стартовая классического пошива модель носит номер 88, это номер статьи Уголовного кодекса РСФСР 1960 года «Нарушение правил о валютных операциях». За три последних года правления Хрущева за экономические преступления было расстреляно около 5 тысяч человек. Статья 88 Уголовного кодекса РСФСР 1960 года «Нарушение правил о валютных операциях» была отменена лишь в 1994 году.
