Экономическая история сибири. Основные направления экономического развития Сибири

Украинские поселения с характерными хатами-мазанками и камышовыми крышами возникли на новой батьковщине – в Кулундинской степи. Немало удивлялись приезжие рубленым домам сибиряков: «Люди живут в дровах! Наши-то из кизяков сделаны!»

Сельскохозяйственное освоение Сибири. XVII–XIX века

Колонизация Сибири и развитие сельского хозяйства (XVIII – начала XIX века)

В XVIII – начале XIX в. Сибирь заселялась традиционными способами. Продолжалась вольнонародная колонизация; цена реформ Петра I оказалась для населения настолько высокой, гнет новых налогов и резко усилившегося крепостного режима в европейской части России такими непосильными, что бегство оттуда, в том числе и за Урал, приобрело широкий размах. Уход в Сибирь мог быть полностью тайным; иногда оформлялся документ на временный отъезд – «покормежный паспорт». Однако такие паспорта чаще всего оказывались просроченными, и в конце концов государство разрешило оставлять в Сибири тех посадских или государственных крестьян, которые не имели этого документа или относились к «не помнящим родства», а в середине XVIII в. – продлевать паспорта непосредственно в сибирских губерниях.

Помещичьих, дворцовых и монастырских крестьян государство пыталось все более настойчиво возвращать прежним владельцам, однако, как и в XVII в., это удавалось далеко не всегда. Сибирская администрация, не имевшая больших возможностей для розыска беглецов и заинтересованная в хозяйственном освоении подведомственных территорий, постоянно обращалась в столицу с предложениями не высылать пришлое население назад, с чем центральным властям нередко приходилось соглашаться. Масштаб вольнонародной колонизации из-за Урала оценить из-за отсутствия достоверной статистики невозможно, но наиболее заметной она была в первой половине XVIII в. во вновь заселяемых районах, особенно на юге Западной и в Восточной Сибири.

Принудительная колонизация Сибири по сравнению с XVII в. увеличилась в связи с организуемым казной освоением недр Алтая, Присаянья, Забайкалья, масштабными работами по созданию Московского тракта и строительству укрепленных военных линий. При этом насильственному перемещению подвергались как жители европейской части страны, так и сами сибиряки. Часто это были люди, нарушившие господствовавший в России крепостнический принцип соответствия сословного положения и рода деятельности, а также места жительства: посадские, жившие не в городе, а в деревне; сельские жители, «не имевшие хлебопашества и промыслов» и т. д. Активно переводились служилые люди с их семьями и чины регулярной армии, в служебные обязанности которых подчас входил и подневольный земледельческий труд, и заводские работы. Наиболее массовый перевод в призаводские округа состоялся во второй половине 1750-х – начале 1760-х гг. как из-за расширения Нерчинских заводов, так и из-за обострения отношений с Китаем. В Забайкалье тогда было перемещено около 4 тыс. сибирских крестьян и посадских.

Ссылка в Сибирь по-прежнему имела и полицейско-карательное значение. Сюда ссылали участников народных восстаний, пленных, беглых и бродяг, от которых отказались владельцы; различных уголовных преступников; по воле помещиков – их крестьян (в зачет рекрутской повинности), а также государственных крестьян и посадских по приговорам их общин и т. д. Весомый вклад в освоение Сибири внесли крестьяне, ссылавшиеся «за продерзости» по указу 1760 г. Только за 20 лет (с 1760 по 1780 г.) таких крестьян, по приблизительным данным, переселили от 40 до 60 тыс. (мужчин и женщин), главным образом в южносибирские районы. Точное количество ссыльных определить трудно еще и потому, что до места назначения редко доходила четверть отправленных, да и те не всегда приживались без достаточной экономической помощи (а иногда и вовсе без нее), без защиты от произвола властей. Крупным актом правительства стал указ 1799 г. о поселении в Забайкалье 10 тыс. ссыльных. Пренебрежение к человеческой жизни в крепостническом государстве привело к огромным людским страданиям и потерям в ходе выполнения этого указа: Забайкалье не смогло сразу принять и обустроить такое количество сосланных; через пять лет оказалось, что поселили только 610 чел., а еще почти 12 тыс. мучались в пути. Даже сенатская комиссия, организованная для проверки выполнения указа, пришла к выводу, что был потерян счет погибшим переселенцам и затраченным средствам. Однако переселение не отменили, лишь возложили на губернаторов ответственность за размещение ссыльных и расширили регион расселения, включив в него всю притрактовую полосу. Ссыльнопоселенцы теперь направлялись в основном в Иркутскую и Томскую губернии. В Иркутской губернии администрация строила специальные деревни, в которых селили только ссыльных, призванных заниматься сельским хозяйством. Однако казенное попечение не привело к их процветанию. В начале 1820-х гг. во время ревизии М. М. Сперанского из 10 тыс. водворенных в них ссыльных недосчитались около 2,5 тыс. чел. Ссыльные из-за нищеты не платили государственных податей, отчего за ними накопилась огромная недоимка. Казнокрадство и самоуправство чиновников было непременным спутником этого казенного переселенческого проекта. Ущербность положения ссыльных усугублялась и отсутствием среди них достаточного для создания семей количества женщин (по мнению М. М. Сперанского, их было не более 1/10 общего числа), а местные жители крайне редко вступали в браки со ссыльными. Из ежегодного количества ссыльнопоселенцев в 4–5 тыс. чел., по мнению того же М. М. Сперанского, прочно оседали на земле не более 200 семей, остальные же на всю жизнь становились бессемейными, не имевшими потомства наемными работниками.

Малая эффективность ссыльнопоселенческой колонизации, связанные с ней огромные людские потери, рост социального напряжения в государственной деревне Европейской России приводили к попыткам отойти от привычных мер внеэкономического принуждения в заселении Сибири. В 1822 г. появляется указ «О дозволении казенным крестьянам переселяться на земли сибирских губерний», однако его воплощение в жизнь оказалось связано с тянувшимися годами бюрократическими процедурами оформления выезда и «натурализации» на новом месте, отсутствием свободы выбора места поселения и действенной помощи в длинном переезде, подчас приводившем к полному разорению.

Естественный прирост населения в Сибири был значительно выше общероссийского: в целом сибирское русское население с 1710 по 1795 г. выросло в 2,7 раза. Ведущую роль в заселении края в XVIII в. играли уже местные жители, а не внешний приток из-за Урала. Во внутрисибирских миграциях выделяются межрайонные (самые трудные и далекие), внутрирайонные (освоение периферии, чаще всего южной, ранних районов колонизации) и внутриведомственные (перемещения на небольшие расстояния внутри уездов, слобод, волостей). Наиболее интенсивным был последний вид миграций. Именно он привел к появлению большинства населенных пунктов, развитию хозяйства районов и уплотнению их населения. В целом же внутрирайонные и внутриведомственные миграции были наиболее выгодными для крестьян, позволяя переселяться практически без хозяйственных потерь.

Сельское хозяйство Сибири продолжало оставаться экстенсивным; весь XVIII в. территория аграрно-экономических районов увеличивалась. Граница земледелия сдвинулась на сотни километров к югу, уходя местами южнее 55° с. ш. Хлебопашество «ясачных», внедрение картофелеводства отодвинули и северную границу, которая была устойчивой у 59–62° с. ш., но у 64°, несмотря на усилия местной администрации, она не утвердилась; нарымская, туруханская, охотская и якутская пашни здесь много раз запустевали. В целом, в конце 1840-х гг. вся распаханная площадь с залежными землями занимала более 4551 тыс. десятин (8874, 45 тыс. га), не считая лугов и сенокосов. В Западной и Средней Сибири наряду с перелогом утверждалась паровая система земледелия – трехполье, а в Восточной Сибири – двухполье. Усовершенствуется основное орудие земледельцев – соха, которая теперь уже не только рыхлит, но и отваливает пласт почвы в сторону с помощью отвала. Первое применение плуга в Сибири отмечено у русских староверов, насильственно переселенных в Забайкалье (вторая половина XVIII в.). Однако до середины XIX в. пахали в основном все же старыми сохами с одним или двумя сошниками. Для уборки сена использовали традиционную косу-горбушу, в XIX в. появляется коса-литовка. В XVIII в. стали преобладать яровые рожь, пшеница и овес.

Опубликовано в сборнике статей: Комлева Е.В. Роль купечества в социально-экономическом развитии Сибири (XVIII – начало XX в.) // Азиатская Россия и сопредельные государства. Сборник научных трудов / Под ред. С. Папкова и К. Тэраяма. Новосибирск: Параллель, 2013. С. 54–69.

В составе всего населения Сибири купечество было одним из самых малочисленных (в конце XVIII в. купцы составляли около 0,4 % от всего населения региона, через сто лет –1,2 %), но, в то же время, наиболее влиятельных слоев. Именно благодаря купцам в значительной мере шло освоение Азиатской части России, развитие экономики региона и включение его в экономическое и культурное пространство страны. Крупнейшее на сегодняшний день справочное издание по истории сибирского купечества – «Энциклопедический словарь по истории купечества и коммерции Сибири» – позволяет представить целостный взгляд на жизнедеятельность сибирского гильдейского купечества и его роль в социально-экономическом развитии Сибири.

Сибирское купечество начало формироваться на рубеже XVII–XVIII вв.; до этого долгое время на сибирском рынке главную роль играли торговые люди из Европейской России. К началу XVIII в. насчитывалось уже около 30-ти «своих» гостей и членов гостиной сотни, проживавших в различных городах Сибири . В дальнейшем сибирское купечество развивалось под воздействием разных факторов. Реформы последней четверти XVIII в., изменившие правила записи в купечество, вызвали резкое сокращение его численности по всей стране, и, в том числе, в Сибири. Последовавшее затем неоднократное повышение необходимого для записи в купечество минимума и рост величины гильдейского сбора (с 1775 по 1824 г. сбор с членов первой гильдии вырос в 32, второй – в 134,5, третьей – в 87,6 раза), а также конкуренция со стороны торгующих крестьян, которым в 1812 г. предоставили право заниматься торговлей по специальным торговым свидетельствам ., привели к еще более сильному уменьшению числа гильдейцев. Сильно сказалась на численности сибирского купечества реформа 1824 г., согласно которой гильдейские пошлины сократились, и налогообложение вернулось к уровню 1812 г. Рост купечества в 1830–1840-х гг. во многом был связан с золотодобычей. Кроме того, в это время происходит увеличение числа купцов в городах, расположенных на Сибирской таможенной линии (Семипалатинск, Петропавловск, Усть-Каменогорск), вызванный ограничением в 1834 г. торговых привилегий бухарцев, ставших после этого записываться в купечество . Реформа 1863 г. и закон о промысловом налоге 1898 г. обусловили сокращение численности купцов.

В составе сибирского купечества были люди, имевшие самое различное социальное, региональное и национальное происхождение. Среди социальных источников пополнения сибирского купечества наибольшее значение имели мещанство, крестьянство, а также само купечество. По своему региональному происхождению данный слой общества был также весьма неоднородным, однако, по преимуществу, большинство входивших в него людей были коренными сибиряками – уроженцами либо Восточной, либо Западной Сибири. Что касается национальной принадлежности, то подавляющее большинство сибирских купцов были, конечно, русскими, помимо которых среди купцов встречались украинцы, белорусы, поляки, евреи, татары, коми-зыряне, хакасы, якуты, немцы, французы, англичане, датчане, китайцы и даже один индиец . Расширение национального состава сибирского купечества пришлось на вторую половину XIX в. – именно тогда среди купцов стали появляться выходцы из стран Восточной и Западной Европы, а также ссыльные евреи, во многих сибирских городах составившие наиболее многочисленную и влиятельную диаспору .

На протяжении XVIII–XIX вв. большинство купцов входили в третью, а после 1863 г. – во вторую гильдии, образуя низы купечества. Лишь около 1/6 гильдейцев составляли его верхние слои, входя в ряды членов первой гильдии и занимаясь широкомасштабной предпринимательской деятельностью. Состояния богатейших людей Сибири насчитывали сотни тысяч, а иногда и миллионы рублей: так, тарский и кяхтинский купец Я.А. Немчинов обладал капиталом в 17 млн. руб. Среди владельцев капиталов встречались и женщины, занимавшиеся активной предпринимательской деятельностью после смерти своих мужей, а иногда и отдельно от них .

Купцы оказали решающее влияние на формирование общесибирского рынка, становление транспортной сети региона, развитие обрабатывающей промышленности, внесли значительный вклад в разведку и разработку залежей полезных ископаемых. С именами сибирских купцов связано начало сибирского пароходства, инициативы по прокладке судоходных каналов и проведению железных дорог. Купеческий капитал играл определяющую роль в развитии мыловаренного, кожевенного, салотопенного, свечного, стекольного, фаянсового, писчебумажного и канатно-прядильного производств . При этом на протяжении всего рассматриваемого периода важнейшей сферой обращения купеческих капиталов оставалась торговля разными товарами. Благодаря предприимчивым купцам в сибирских городах можно было увидеть, в том числе, и различные заморские деликатесы. Оказавшийся в 1842 г. в Красноярске путешественник П.А. Чихачев с удивлением отмечал: «Сколько раз, сидя за столом, уставленным привезенными со всех концов света яствами, я не мог не поражаться невероятным контрастам. Вот алтаец в войлочной шапке подает на тарелке японского фарфора апельсины, привезенные на берег Енисея из Мессины или Марселя через Санкт-Петербург и Москву. Вот после обильной трапезы вам предлагают лакомства со всех уголков мира, при этом не забыты даже вина Малаги, Рейна и Бордо. Вы наслаждаетесь ароматным нектаром Аравии и прекрасными гаванскими сигарами» .

Одно из направлений купеческой коммерции составляла торговля с коренными сибирскими народами. Движимые стремлением к обогащению, купцы проникали в самые отдаленные и труднодоступные селения, выступая в роли посредников между русским и аборигенным населением Сибири. Представители около 20–30 купеческих фамилий занимались крупной торговлей в разных районах на севере Сибири. Основу их коммерции составляла доставка на север хлеба, соли, предметов первой необходимости; с севера вывозились меха, кость мамонта, кабарговая струя, рыба, икра, рыбий клей, каменная соль, редко – янтарь.

В литературе неоднократно упоминались случаи злоупотреблений и обмана русскими купцами коренного населения региона: неоправданное завышение цен на привозимые товары, неэквивалентный обмен, когда за безделицу выменивались дорогостоящие меха, спаивание аборигенов . Алчность русских купцов подчеркивалась современниками, считавшими, что в случае их бесконтрольного хозяйствования от них «бедному и жалкому народу» Севера «могут быть злоупотребления и притеснения» . Однако помимо этого сохранились и свидетельства о помощи торговцев местным жителям: случалось, что в голодные годы русские купцы жертвовали в пользу коренного населения северных районов хлеб и другие продукты питания, строили школы и больницы. Одним из таких примеров может служить пожертвование в 1813 г. 1 тыс. пуд. хлеба для бесплатной раздачи «инородцам» Туруханского уезда красноярским купцом А.П. Терским . Красноярский купец М.К. Сидоров выделил 1 тыс. руб. сер. на училище для «инородческих» детей, открытое в августе 1863 г. при туруханском Троицком монастыре . Впрочем, якутский исследователь В.П. Захаров видит в помощи социальной верхушки охотничье-промысловому населению Севера в голодные годы своеобразную форму закабаления, поскольку впоследствии «благодарный мелкий производитель, скотовод-охотник сдавал продукты и пушнину своему «благодетелю» .

На примере такого интересного региона, как Верхнее Прииртышье, где происходило взаимодействие между разными этносами, видно, что одним из способов налаживания торговых связей с аборигенным населением в пограничных зонах, практиковавшихся во второй половине XVIII в., можно считать исполнение сибирскими купцами различных казенных служб. Именно со службы таможенными целовальниками и винными головами в крепостях Сибирской линии начинали свою коммерческую деятельность некоторые не только западно-сибирские, но и восточно-сибирские предприниматели .

По инициативе купцов развивалась также международная торговля с государствами Юго-Восточной Азии, Северной Америки, Восточной и Западной Европы. Так, традиционным направлением торговли сибирских купцов была кяхтинская торговля с Китаем . Во второй половине XIX в. рынок расширился и в западном направлении, куда стали сбываться продукты животноводства.

По материалам «Энциклопедического словаря по истории купечества и коммерции Сибири» удалось выявить 9 человек, которые были связаны торговыми отношениями с Японией. Первым, кто проявил себя на этом поприще, был якутский купец П.С. Лебедев-Ласточкин, однако его попытки установить торговые контакты со Страной восходящего солнца не увенчались успехом из-за настороженной позиции японских властей по отношению к иностранцам – японским подданным было запрещено вести прямую торговлю с русскими купцами. Тем не менее, в 1779 г. Лебедев-Ласточкин получил золотую медаль «За полезные обществу труды» за то, что «имел случай первым свести знакомство с японцами и положить начало к заведению с ними торга» . Другой купец – представитель известного иркутского купеческого рода Д.Н. Мыльников в 1796 г. выступил одним из инициаторов организации торгово-промысловой экспедиции к берегам Японии, но и этот проект не был реализован . Об интересе сибиряков к Японии и японским изделиям на рубеже XVIII–XIX вв. свидетельствует также и такой факт, как наличие произведений японских мастеров в частной художественной коллекции иркутского купца начала XIX в. С.С. Дудоровского .

О постоянных партнерских отношениях сибирских купцов с японцами можно говорить, только начиная со второй половины XIX в. Тогда внимание сибирских предпринимателей привлекали, в первую очередь, высококачественный японский фарфор, японская мебель и ткани. Иркутские купцы Д.В. и Ф.В. Переваловы, учредившие в 1869 г. фарфорово-фаянсовую фабрику, пригласили работать на ней иностранных специалистов, в том числе и из Японии . Контакты с Японией во второй половине XIX в. удалось также наладить иркутскому купцу 1-й гильдии П.А. Пономареву – владельцу крупной фирмой по изготовлению плиточного и кирпичного чая . На рубеже XIX–XX вв. на торговле чаем и японскими товарами специализировался кяхтинский купец 1-й гильдии И.А. Басов – совладелец крупного торгового дома «Коковин и Басов» . В начале XX в. повышение спроса на японские товары в сибирском обществе в какой-то мере стимулировала Русско-японская война 1904–1905 гг. Среди сибирских предпринимателей, торговавших японскими товарами в то время, можно отметить читинского купца 2-й гильдии Д.Ф. Игнатьева, в магазине которого продавалась, среди прочего, японская мебель, изготавливавшаяся специально выписанными из Японии мастерами . Другой читинский купец – Ш.И. Меерович после Русско-японской войны стал торговать японскими товарами . Омская предпринимательница Н.И. Кулева в 1905 г. продавала шелковые японские ткани . Якутский купец Г.В. Никифоров, крупнейший торговец пушниной в регионе, к 1910-м гг. наладил связи со многими иностранными фирмами, в том числе и с японскими .

Необходимо подчеркнуть и новаторскую роль некоторых купцов, стремившихся подвести научную основу под свою хозяйственную деятельность. Вспомним известного купца-золотопромышленника С.И. Попова, который в 1830–1840-х гг. на хуторе под Семипалатинском проводил опыты по выращиванию различных сельскохозяйственных культур и разведению тонкорунных овец . И таких примеров можно привести немало.

Трудно переоценить вклад купечества в исследование и освоение труднодоступных сибирских территорий – именно представители торговых слоев населения, движимые стремлением к обогащению, во многом стали настоящими пионерами освоения северо-востока России. Одним из ярких примеров участия русских купцов в освоении севера может служить деятельность купеческих промысловых компаний на Тихом океане. В 1760-х гг. в этом регионе действовало более 20 подобных компаний, в которых участвовали как жители Европейской части страны, так и сибиряки . Всего за вторую половину XVIII в. было организовано около 100 плаваний к берегам Северной Америки . Однако не только Аляска притягивала взоры русских предпринимателей. Многие из образованных и влиятельных представителей сибирского купечества в полной мере осознавали необходимость разведки обширных северных пространств Сибири, хотя они были еще более неподходящими для экономического освоения даже по сравнению с Русской Америкой. Особенно этот процесс активизировался во второй половине XIX в. в связи с развитием капитализма и растущими потребностями европейской и российской промышленности. Некоторые высокообразованные и патриотически настроенные купцы наряду с чисто коммерческими соображениями – возможностью разбогатеть на разработке обнаруженных залежей полезных ископаемых, на торговле пушниной, продуктами питания и товарами первой необходимости – проявили заботу и об общегосударственных интересах. Это выражалось, прежде всего, в их значительной финансовой поддержке исследования и функционирования Северного морского пути и пропаганде богатств Севера.

Одним из наиболее активных сторонников открытия Северного морского пути между Сибирью и Европой стал красноярский купец Михаил Константинович Сидоров, считавший это «жизненным вопросом для Сибири и имеющим важное государственное значение» . Для достижения поставленной цели он потратил более 1700 тыс. р.: снаряжал экспедиции, приобретал пароходы в бассейнах Оби и Енисея, предлагал соединить каналом pеки Таз и Турухан, обещал выдать премию в 2 тыс. фунтов стерлингов тому, кто первый пройдет из Европы в устье Оби или Енисея. Благодаря энергии М.К. Сидорова в 1874–1877 гг. наконец-то удалось совершить ряд удачных плаваний через Карское море и открыть морской путь в Обь и Енисей .

В конце XIX – начале ХХ в. исследованию Северного морского пути большое внимание уделял представитель крупного енисейского купеческого рода Востротиных – Степан Васильевич. Он был настоящим знатоком севера, неоднократно плавал по Карскому морю, был знаком с мореплавателями Дж. Виггенсом, Ф. Нансеном, норвежским консулом Й. Лидом. Он даже свой медовый месяц в 1894 г. провел среди арктических льдов, совершая с молодой женой северное путешествие на английском пароходе из Ньюкасла до Енисейска . С.В. Востротин считал, что «без морского пути трудно оживить Север России и Сибири, и все намерения правительства колонизировать пустынные берега низовьев Оби и Енисея не дадут желательных результатов без этого пути». Плававший в 1913 г. с С.В. Востротиным от Норвегии до Енисейска Ф. Нансен вспоминал, что «свою родину и свое миллионное население он знал вдоль и поперек и являлся настоящим живым справочником по всем интересующим нас вопросам относительно условий местной жизни и труда» .

Наконец, весьма ощутимым было влияние купцов на формирование городской среды региона – как считает известный специалист по истории сибирского купечества В.П. Бойко, к 1830-м гг. «купцы уже во многом определяли общественный климат в сибирских городах, в первую очередь в крупнейших из них» . По словам иркутского историка В.П. Шахерова, в купеческой среде «формируются новые жизненные ценности и ориентиры, включающие в себя не только коммерческие приоритеты, но и стремление к просвещению, общественной деятельности, благотворительности» . Эстетические пристрастия представителей купечества, подкрепленные их финансовыми возможностями, в значительной степени определяли внешний облик сибирских городов, а многие купеческие дома выступали центрами культурной жизни, притягивая передовых людей своего времени, а также многочисленных политических ссыльных: декабристов, петрашевцев, поляков и др.

Об уровне культурного развития лучших представителей сибирского купечества красноречиво говорят свидетельства современников. Вот как, например, выглядели купеческие апартаменты второй половины XIX в. в Чите: «Комнаты были всегда со вкусом меблированы… Картины, библиотека, музыкальные инструменты, биллиарды, иногда зимний сад и всегда роскошные комнатные растения…» . Из описания дома красноярского золотопромышленника П.И. Кузнецова дежурным штаб-офицером Генерального штаба при генерал-губернаторе Восточной Сибири И.П. Корниловым в 1848 г. можно получить представление о вкусах и эстетических запросах хозяина: «Прекрасные светлые покои, богато убранные петербургской мебелью. В шкафах китайские фарфоровые статуэтки, на стенах произведения знаменитых русских художников, в том числе Брюллова» . Восторженные отзывы о семействе Кузнецовых оставил и американский путешественник Дж. Кеннан, посетивший Красноярск в 1880-х гг. Как «интеллигентного купца» характеризовали современники иркутянина А.С. Первунинского . Баргузинского купца А.А. Белоголового оценивали как человека, «резко выдававшегося своим высоким образованием и гуманным отношением к соприкасавшимся с ним лицам» . О курганском купце Д.И. Смолине журнал «Мельник» сообщал, что он «энергичный, предприимчивый, один из самых популярных общественных деятелей по всей Западной Сибири..., большой знаток местных условий и нужд, глубоко просвещенный, много путешествующий, хорошо знакомый с экономическим строем России и Западной Европы, где он бывал не раз...» . Среди самых образованных и неординарных личностей из числа сибирских купцов можно назвать также забайкальских предпринимателей М.А. Зензинова и М.Д. Бутина , приенисейских золотопромышленников и торговцев Гадаловых , которым посвящены специальные монографии.

Из-за немногочисленности коронной бюрократии и почти полного отсутствия дворянства сибирское купечество играло огромную роль в органах городского самоуправления – магистратах, ратушах, городских думах . Для всего сибирского купечества в целом было характерно, с одной стороны, непременное участие практически всех гильдейцев в тех или иных структурах местного самоуправления. Однако, с другой стороны, некоторые купцы стремились уклониться от занятия должностей по выбору, считая общественную службу обременительной для себя. Властям приходилось принимать меры для обеспечения достаточной явки на выборы , иногда даже принуждать к исполнению должности . Оказавшись на общественном посту, многие купцы добросовестно исполняли служебные обязанности, стремились вникнуть в многочисленные проблемы сограждан, оставляли после себя добрую память, хотя, конечно, встречались и те, кто использовал служебное положение в корыстных интересах, добываясь выгодных подрядов с казной, утаивая налоги, незаконно захватывая городские земли .

Широкий размах приобрела купеческая благотворительность – во многом благодаря купеческим пожертвованиям в Сибири развивались такие социальные сферы, как здравоохранение, народное просвещение, благоустройство городов. Хорошо известны имена сибирских купцов – наиболее крупных жертвователей на самые разнообразные нужды не только своих городов, но и других областей огромной страны. Сюда относятся томичи М.А. Мыльников, С.Ф. Хромов, Ереневы, красноярцы М.К. Сидоров, Щеголевы, Гадаловы, иркутяне Баснины, Сибиряковы, Трапезниковы, Хаминовы и целый ряд других людей . Их пожертвования зачастую поражают своими размерами, составляя сотни тысяч и даже миллионов рублей .

Среди благотворительных вкладов сибирского купечества наибольшее распространение получили взносы на развитие образования и Русской Православной Церкви. Однако если пожертвования на развитие народного просвещения характерны, преимущественно, для второй половины XIX – начала XX в., то Православная Церковь оставалась в центре внимания попечителей на протяжении всего рассматриваемого периода.

На средства купцов строились и украшались церкви. Иногда попечением лишь одного человека возводился огромный храм. Наиболее ярким примером здесь может служить история строительства красноярского кафедрального Богородице-Рождественского собора, возводимого по решению красноярских золотопромышленников по проекту знаменитого архитектора К. Тона. В 1849 г. из-за плохого качества стройматериалов уже почти законченное здание рухнуло. Отстраивать его заново вызвался красноярский купец Сидор Григорьевич Щеголев. Он потратил на это 560 тыс. руб. своих личных денег и в 1866 г. собор был, наконец, построен. Супруги Щеголевы заботились о соборе до конца своих дней и были похоронены в нем, в приделе во имя Св. мучеников Исидора и Татианы .

Поскольку капитальное строительство требовало больших затрат, купцы чаще всего брали на себя не полностью строительство всего здания, а производили различные к нему пристройки, бывшие им по силам, или вносили на строительство какую-то часть требуемых средств. Например, иждивением енисейского купца М. Соколова в начале 1820-х гг. была выстроена каменная ограда енисейской Богоявленской церкви . В 1844 г. красноярский первогильдеец И.К. Кузнецов пожертвовал 35 тыс. руб. на постройку собора в Красноярске . Томские купцы Ереневы жертвовали на строительство в Томске женского монастыря. В 1834 г. купеческая вдова Е.К. Чулошникова пожертвовала в пользу будущей домовой архиерейской церкви в Томске каменный двухэтажный дом с пристройками и землей . Известный новониколаевский купец и крупный благотворитель Е.А. Жернаков входил в состав образованного в 1895 г. комитета по строительству собора Александра Невского .

Помимо участия в строительстве, практически все купцы постоянно жертвовали на нужды своих приходских храмов как деньги, так и различные предметы церковного обихода. Вот лишь несколько примеров таких вкладов купцов в пользу Церкви. В начале 1820-х гг. енисеец М. Хорошев внес 9620 руб. 65 коп. на нужды Входоиерусалимкой кладбищенской церкви в Енисейске . Много он жертвовал и в енисейский Христорождественский приход: серебряные царские врата, 224-х пудовый колокол, средства на каменные пристройки к храму и др.

Нередко купцы составляли завещания своего имущества (или его части) в пользу городских церквей. Так, иркутский купец В.Ф. Елезов в 1848 г. составил духовное завещание, согласно которому большую часть своего состояния он передал в распоряжение Церкви . В 1849 г. красноярский третьегильдеец С.Я. Кузнецов завещал разделить между пятью городскими церквями пятую часть своего имения для годичного поминовения его души и душ всех его умерших родных . В завещании енисейского купца И.Ф. Петухова, составленном в 1855 г., говорилось: «Если я помру прежде жены моей, то она должна по долгу христианскому меня похоронить и чинить по душе моей должное поминовение и равно по всем родственникам моим…»

Кроме того, что купцы были щедрыми жертвователями в пользу Церкви, практически исключительно из их среды избирались церковно-приходские старосты. Эта должность обязывала заниматься хозяйственными и финансовыми вопросами прихода и была связана со значительными личными расходами.

Представленная краткая зарисовка различных направлений деятельности сибирского купечества показывает, насколько значителен и разносторонен был вклад гильдейского купечества в социально-экономическое развитие Сибири. При этом, однако, нет никакой необходимости идеализировать облик сибирских купцов – среди них были самые разные по характеру, душевным качествам и жизненным ориентирам люди. Встречались и те, кто занимался самым настоящим разбоем, как, например, основатель крупнейшего купеческого клана П.А. Кандинский . Можно также привести не один пример, когда в обыденной жизни купцы поступали некрасиво и непорядочно. Многие из них прекрасно сознавали свое значение и вес в глазах общества, иногда горделиво выставляя свою финансовую власть напоказ: например, в конце XIX в. один из братьев влиятельного купеческого рода в Енисейской губернии – Гадаловых – говорил клиентам: «Захочу – раздавлю как гниду, а захочу – помилую» . А чего стоят воспоминания современников о тех причудах, которые устраивали в Сибири купцы-золотопромышленники! Так, одни енисейские золотопромышленники «в 10 ч. утра считали долгом поить шампанским всякого приходившего к ним даже по делу, играли в карты… с условием платить по золотому всякий раз, как пасьянс не выйдет» . Красноярец Н.Ф. Мясников жил в великолепном здании, впоследствии ставшем городской больницей, а в воскресные дни и по праздникам «шествовал к обедне в Воскресенский собор по мосткам, по середине улицы устланным красным сукном» . До сих пор в разного рода изданиях можно встретить рассказы, что Мясников пользовался визитными карточками, сделанными из чистого золота . М. Миндаровский называл подобных расточителей «хищниками золотопромышленности», для которых не существовало ничего, кроме личной наживы, и которые тратили деньги на прожигание жизни .

Однако, несмотря на все негативные моменты, без сомнения, присутствовавшие в поведении отдельных гильдейцев, в целом в конце XVIII – начале XX в. купечество являлось важнейшим элементом в структуре сибирского социума, без которого было немыслимо развитие хозяйственной и культурной жизни Сибири.

Энциклопедический словарь по истории купечества и коммерции Сибири: в 2-х т. Новосибирск, 2012. Т. 1; Новосибирск, 2013. Т. 2 (в печати).

См., например: Гончаров Ю.М. Еврейские общины Западной Сибири (XIX – начало XX в.). Барнаул, 2013.

Жиров А.А. Деловые и родственные связи сибирских купцов Немчиновых // Из глубины времен. № 12. СПб., 2000. С. 205.

Комлева Е.В. Сибирские «бизнес-леди»: участие купчих в предпринимательской деятельности (конец XVIII – начало XX в.) // Государство и общество Сибири XVII–XX веков. Новосибирск, 2008. С. 74–82.

В Западной Сибири конца XVIII - XIX вв. община, и волостная, и деревенская, была поземельной единицей - владела исторически тяготевшим к ней комплексом угодий: полями, лугами, лесами, пастбищами и водами (иногда отдельные виды угодий находились в коллективном пользовании двух общин и более).

Территориальная крестьянская община была представлена в Сибири изучаемого периода двумя формами -- сельской и волостной Александров В.А. Сельская община в России (XVII - начало XIX в.). М.: Наука, 1976. С. 32.. Термин сельская община употребляется, как известно, в литературе в двояком смысле: в широком, по отношению к типу общины (в отличие от родовой и большесемейной), с синонимами -- территориальная, соседская, деревенская; и в узком, по отношению к конкретному виду территориальной общины (в отличие от волостной) Горюшкин Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков (конец XIX - начало XX вв.). Новосибирск, 1967. С. 63.. Во избежание путаницы в данной работе мы употребляем в первом смысле (тип) только термин «территориальная». Термином же «сельская» обозначаем такую территориальную общину, которая охватывала одно или несколько селений, составляя часть волостной общины.

В ходе заселения новых территорий два фактора определяла возникновение крестьянских общин: феодальному государству для обеспечения фискальных и административных задач нужны были низовые органы власти, при этом целесообразно было использовать, в частности, крестьянское выборное управление, не требовавшее затрат на его содержание и обеспечивающее поручительство общины за каждого члена; параллельно действовала заинтересованность самих крестьян в создании территориальной общности, вызванная хозяйственными потребностями и спецификой их социального положения.

Применительно к феодальному обществу эти два фактора нельзя отрывать друг от друга. Эта двойственность проявлялась не только в генезисе общины, но, в ее сущности и функциях. Соответственно взаимодействовали две тенденции в процессе выделения той или иной формы территориальной общины в официально признаваемую. Крестьянство стремилось максимально приблизить низовой управленческий орган, решение окладных и судебных вопросов к своей первичной, фактически действовавшей территориальной общине (однодеревенской или состоявшей из немногих заимок и малых деревень), по возможности слиться с нею. Власти предпочитали достаточно крупные территориальные объединения, легче поддававшиеся контролю и учету Громыко М.М. Община в обычном праве сибирских крестьян XVIII - 70-х гг. XIX в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы, 1971. Вильнюс, 1974. С. 389..

Соответственно при полном несовпадении территориальных общностей образовывалась такая иерархия: однодеревенская община входила в сельскую крестьянскую общину, охватывающую несколько близких населенных пунктов; последняя входила в более обширную, административно выделенную, низовую окладную единицу -- сельское общество; оно, в свою очередь, было включено в состав волости, которая являлась одновременно и формой территориальной крестьянской общины. В самом простом случае все сводится к двум ступеням: сельская община (охватывает один населенный пункт) и волостная община (включает несколько таких сельских общин) Горюшкин Л.М. Сибирское крестьянство на рубеже двух веков (конец XIX - начало XX вв.). Новосибирск, 1967. С. 163..

Вопрос о признании крестьянской общины властями и наделении ее соответствующими административными, фискальными и судебными функциями не решался единообразно. Реально существовавшая сельская община, не имевшая официального признания в качестве органа, распределяющего повинности и контролирующего их исполнение, могла в то же время быть признана государством в другой своей функции -- в решении вопроса о приселении новых лиц.

Состав официально зафиксированных общин на 1840 / 41 гг. для некоторых районов Сибири можно проследить по описаниям ревизии государственных имуществ Жидков Г.П. Некоторые задачи изучения крестьянской поземельной общины // Проблемы истории советского общества Сибири. Вып. 2. История крестьянства Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1970. С. 128..

В Парабельской волости описано двенадцать «сельских мирских обществ», в их числе и простые, и сложные (из нескольких селений) общины. Толмачевское сельское мирское общество -- 3 деревни; Ильинское -- одно деревенское; Городишинское -- 2 деревни; Луговское -- 2 деревни; Калинатское, Подъельническое и Алатаевское мирские общества -- одно деревенские; Нестеровское -- 2 деревни и один выселок, Костыревское -- 5 деревень; Чигаринское -- 3 деревни; Каргасокское -- одноименное село и несколько деревень; Парабельское мирское общество включало, кроме волостного села, еще одно село и три деревни Кожухов Ю.В. Русские крестьяне Восточной Сибири в первой половине XIX века (1800 - 1861). Л.: Наука, 1967. С. 59..

В Кетской волости названо 15 сельских мирских обществ. Из них 6 были одно деревенскими, т. е. простыми общинами; столько же состояло из двух деревень (из них в четырех случаях вторым селением был «выселок», по терминологии чиновника ревизии, записывавшего эти данные, -- т. е. заимка); остальные состояли из трех, четырех и даже шести селений.

В Николаевской волости зафиксировано 12 сельских общин. Из них 6 состояли из одного селения, 5 мирских обществ объединяли по три селения каждое (в том числе 2 за счет заимок); одна община -- 4 селения Миненко Н.А. Община и русская крестьянская семья в Юго-Западной Сибири (XVIII - первая половина XIX в.) // Крестьянская община в Сибири XVII - начала XX в.: Сб. ст. Новосибирск: Наука. Сибирск. отд-ние, 1977. С. 108..

Относительно Богородской волости (центром ее служило большое с. Богородское, насчитывавшее до пожара 1838 г. 280 домов, а к моменту ревизии государственных имуществ -- 148), в «Описании» отмечалось, что она «расположена удобно, все подведомственные селения не в дальнем от Волостного Правления расстоянии». Исключение составляла Астраханская община (3 деревни и 1 выселок), которая во время вскрытия и замерзания Оби была отрезана от волостного села Рабцевич В.В. Крестьянская община в системе местного управления Западной Сибири (1775 - 1825 гг.) // Крестьянская община в Сибири XVII - начала XX в.: Сб. ст. Новосибирск: Наука. Сибирск. отд-ние, 1977. С. 130..

Богородская волостная община делилась на 14 сельских мирских обществ: три были однодеревенскими, 5 имели по два селения, две общины состояли из трех селений каждая; три -- насчитывали по 4 населенных пункта, а одна -- 5.

Одна из этих общин объединяла две «вновь населенные деревни, образовавшиеся от самовольного переселения крестьян» -- Воробьевку (25 домов) и. Павлупкую (17 домов). Хотя в «Описании» эти деревни оговорены особо, как заселенные самовольно, за ними признано право на свое самостоятельное мирское общество. «Сельский старшина живет в деревне Воробьевой в своем доме, где назначаются и мирские сходы».

Простые общины преобладали в небольшой Уртамской волости: 6 сельских общин были здесь одно деревенскими, а две -- имели деревню с заимкою. Одно деревенскими были и сельские общины Нелюбинской волости. Правда, оговаривалось объединение деревень Нижне-Сеченовой, Березкиной и Кудриной по сбору податей. Указывалось также, что мирской приговор по раскладке податей делается на уровне волостной общины Там же. С. 132..

Боготольская волость, насчитывавшая два села и восемь деревень, делилась на 3 сельских мирских общества. Подробную картину официально признанных общин дает описание Верхне-Омской волости. Она делилась на Камышевское мирское общество (4 селения), Кушаговское (село и 2 деревни) и Усть-Тарское (5 деревень, в том числе д. Кочнева из 47 домов).

Сомнения исследователей относительно места общины в поземельных отношениях вызваны двумя существеннейшими явлениями социальной жизни Сибири: наследственным владением крестьянами землей, которое сопровождалось большими фактическими возможностями распоряжения ею (заложить, сдать в аренду, продать, передать) то есть правом собственности на землю феодального государства. Акцент на первом явлении приводит к крайней позиции, утверждающей частную собственность крестьян на землю; акцент на втором -- к отрицанию каких бы то ни было крестьянских прав на землю. Обе стороны аграрных отношений органично уживались в реальной действительности феодального общества. Позиция общины, как промежуточного звена между ними, определялась конкретной ситуацией, различавшейся по районам и по этапам развития. В конфликтных ситуациях обнаруживался социальный механизм всего этого комплекса поземельных отношений.

Традиционные отрасли сельской экономики -- хлебопашество и скотоводство всегда дополнялись в хозяйстве сибирского крестьянина различными видами ремесленных и промысловых занятий Пронин В.И. Земледельческие орудия и сельскохозяйственные машины в Сибири второй половины XIX - начала XX в. // Из истории крестьянства Сибири. Томск, 1978. С. 80..

Первый, априорный вывод, что домашняя промышленность, бывшая классической формой существования «промышленной» части крестьянского хозяйства Сибири XVII--XVIII вв., к концу первой половины XIX в. уступает место собственно ремесленному производству. Только в глухих «медвежьих» углах Сибири домашняя промышленность сохраняла свои позиции.

Ремесленные занятия в сибирской деревне сочетались с промыслами. Промыслы были представлены в сельской экономике тем комплексом занятий, возможности для которых давали леса и реки. Для неземледельческих занятий, крестьянства характерно переплетение форм, тесное сосуществование, поэтому для обозначения их часто используется, правда с оговорками, емкий дореволюционный термин «крестьянская (сельская) промышленность».

Статистический анализ материалов комиссии Министерства государственных имуществ подтверждает первые впечатления и выводы и позволяет представить размещение ремесел и промыслов по территории Западной Сибири и уровень их развития.

Размещение крестьянской «промышленности» на территории Тобольской и Томской губерний определяла группа постоянно действовавших факторов. Это были географическое расположение в той или иной природно-климатической зоне; близость селений к городским центрам; расположение сел и деревень вблизи крупных транспортных артерий; историческая последовательность хозяйственного освоения различных районов Западной Сибири Миненко Н.А. Община и русская крестьянская семья в Юго-Западной Сибири (XVIII - первая половина XIX в.) // Крестьянская община в Сибири XVII - начала XX в.: Сб. ст. Новосибирск: Наука. Сибирск. отд-ние, 1977. С. 107..

Учитывая совокупность названных факторов, можно разделить территорию Западной Сибири на хозяйственные зоны с особым комплексом крестьянской «промышленности» в каждой из них: север Тобольской и Томской губерний; юг Тобольской и Томской губерний; пригородная зона вокруг крупных городов; притрактовая зона, вдоль основных дорог (к ней же относились селения по берегам крупных рек).

Общее направление развития сельской экономики северной хозяйственной зоны можно определить как земледельческо-«промышленное». Развитие ремесел и собственно промыслов было относительно значительным. Это находило выражение в сравнительной глубине разделения хлебопашества и «промышленности», в разнообразии видов ремесел и промыслов, а также большем удельном весе «промышленности» в крестьянских хозяйствах.

В лесной полосе Западной Сибири к началу 40-х гг. XIX в. проживали 6781 крестьянин-ремесленник, что составляло 7,5 % всего взрослого мужского населения государственной деревни. Известны были 49 ремесленных специальностей Рогозин Н.Е. Некоторые вопросы экономического развития западной Сибири после отмены крепостного права // Учен. зап. Белорусск. ун-та. 1957. Вып. 1 (38). С. 50.. По числу занятых рук особенно выделялись металлообработка и деревообработка, достигшие значительной внутривидовой дифференциации. Например, в столярном деле были специальности гробовщиков, резчиков дуг для конской упряжи, сундучников, резчиков гребней и т. д.

Промысловый сектор крестьянской экономики на севере Западной Сибири по своему удельному весу превосходил ремесленный. Рыболовством, охотой, извозом, пчеловодством и лесными промыслами в Тобольском, Туринском, Тюменском, Тарском округах Тобольской губернии и Томском округе Томской губернии занимались 13466 крестьян, что составляло 15,3 % всего взрослого мужского населения в деревнях и селах Малых А.А. Рыболовный промысел в государственной деревне Западной Сибири в 40 - 50-е годы XIX в. // Некоторые вопросы истории крестьянства Сибири. Томск, 1976. С. 23..

Общее направление развития экономики южной хозяйственной зоны, в которую входили Ялуторовский, Курганский, Ишимский, Омский округа Тобольской губернии и Каннский округ Томской губернии, характеризовались преобладанием земледельческого и скотоводческого секторов в крестьянских хозяйствах. Это обстоятельство определяло «промышленную» специализацию района. В южной зоне насчитывалось 14588 крестьян, занятых различными ремеслами, что составляло 6,8% всего взрослого мужского населения Горюшкин Л.М. К характеристике народонаселения Сибири периода империализма // Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири. Новосибирск, 1975. С. 75..

Отсутствие развитых городских центров на юге обусловило появление и рост местных ремесел, обслуживающих бытовые нужды деревни. В частности, в Ялуторовском округе были широко представлены сапожное, портновское и скорняжное ремесла.

Слаборазвитыми в южной зоне были промысловые занятия крестьян, что можно объяснить благоприятными условиями для хлебопашества и скотоводства, а также сравнительно малым количеством лесов и рек. Всего на юге Западной Сибири в 40-е гг. насчитывалось 3112 крестьян-промысловиков, или 1,6 % мужского взрослого населения Зверев В.А. Крестьянское население Сибири в эпоху капитализма (проблемы физического и социального возобновления): Учебное пособие. Новосибирск: Изд-во НГПИ, 1988. С. 62..

Общее количество ремесленных специальностей в южной зоне равнялось 32, промысловых занятий насчитывалось 19. Видовое развитие крестьянской «промышленности» на юге было гораздо скромнее, чем на севере, и не в последнюю очередь это объяснялось тем, что в южную зону по большей части входили недавно освоенные территории. На этих землях еще не существовало традиций крестьянской «промышленности», как это было на севере.

Зона активных ремесленных и промысловых занятий крестьянства сформировалась вокруг больших сибирских городов - Тобольска, Томска, Тюмени. Города благотворно влияли на развитие разнообразной «промышленной» деятельности. Город стимулировал поставки строевого и дровяного леса, пчеловодство, изготовление различной утвари, транспортных средств. Но, с другой стороны, городская конкуренция ограничивала число сельских ремесленников, оставляя в пригородной зоне лишь тех, кто мог выдержать жестокую борьбу за существование, а выдержать ее могли только высококвалифицированные ремесленники, ведущие производство в больших объемах. Город оказывал свое влияние не только на близлежащие территории, но сухопутными и водными путями втягивал в свою хозяйственную сферу дальние волости. Именно так сибирские города влияли на развитие звероловства и рыболовства за многие сотни верст от городской окраины.

Заключая описание размещения крестьянской «промышленности», необходимо отметить, что большинство, сельских ремесленников и промысловиков жило в селах и больших деревнях. В малых населенных пунктах «промышленников» было немного, и почти все они были промысловиками.

Крестьянское ремесло в Сибири было сравнительно новым явлением, появление и развитие которого было обусловлено процессом разделения труда в сельской экономике и проникновением в неё товарно-денежных отношений.

Металлообработка в крестьянской экономике была в основном представлена кузнечным делом. Очень редко встречались токари, медники, слесари. Кузнецы же были почти в каждом населенном пункте.

Как уже отмечалось выше, кузнечные работы на юге были связаны с обслуживанием доминирующей отрасли крестьянского хозяйства--хлебопашества. Кузнечное ремесло на юге характеризовали небольшие размеры и соответственно небольшие доходы. Более половины кузнецов имели годовой доход до 12 р. серебром, остальные--немного больший. Можно утверждать, что кузнец лесостепной полосы Западной Сибири не имел стационарной мастерской и не был постоянно занят работой. Скорее всего, он выполнял несложный ремонт земледельческого инвентаря, несложные бытовые поделки и т. д. Убедительным доказательством неразвитости кузнечного ремесла на юге было почти полное отсутствие наемных работников.

Кузнецов в северных округах было сравнительно мало, но размеры отдельного кузнечного производства были больше, чем на юге. Большинство кузнецов имело годовой доход свыше 30 р. Такая сумма могла составить вторую и третью часть дохода от всего хозяйства. Получая около 50 р. дохода, кузнец мог большую часть своего рабочего времени посвятить ремеслу. Некоторые кузнецы получали еще больше, причем они не только имели постоянные мастерские, но и привлекали наемную рабочую силу. Причинами, стимулирующими развитие ремесла в северной зоне, были обслуживание гужевого транспорта на трактах, влияние городских рынков и исторически долгий срок существования ремесла Лебедева А.А. Хозяйство и быт западносибирского крестьянства XVII - начала XX в. М.: Наука, 1979. С. 102..

Деревообработку можно подразделить на два основных направления: распиловку леса и обделочную работу по дереву. Пилка леса была распространена на севере, все южные округа, лишенные запасов годного леса, пильного дела не знали. Технически несложная валка и распиловка леса ценилась дешево, занимались ею преимущественно крестьяне из ссыльнопоселенцев и новоселы. Только в пригородных волостях Томска жили крестьяне, сделавшие пилку леса своим основным занятием. Они получали до 125 р. годового дохода. Большинство пильщиков трудились артельно Зверев В.А. Семейное крестьянское домохозяйство в Сибири эпохи капитализма (историко-демографический анализ). Новосибирск, 1991. С. 52..

Деревообделочные, столярные работы -- это прежде всего изготовление транспортных средств и изготовление бытовых предметов. Изготовление лодок, саней, телег и различных частей к ним было монополией северных округов, что было достаточно сложным делом: требовался особый, подобранный материал, квалификация мастера и знание традиций ремесла. Все это было на севере и отсутствовало на юге. Большинство саночников, лодочников, тележников жило в пригородных волостях, по-видимому, потому, что условия сбыта их продукции на городских ярмарках и базарах были лучше.

Столярные работы по изготовлению бытовых предметов имели широкий спектр специальностей: собственно столярные работы (делание оконниц, мебели и прочее), бондарное дело, изготовление деревянной посуды. Столярное дело требовало умения и высококачественного сырья, поэтому на севере западносибирских губерний, где были леса и сохранились традиции, жило большинство столяров, бондарей, посудников.

Доходность столярного дела колебалась в довольно широких пределах. Большое значение имела квалификация ремесленника. К строительным ремеслам относились плотницкое, кирпичное и каменщицкое. В документах упоминаются плотники-работники и вольныe плотники. Существенной разницы в заработках между ними не было. Различие было в форме выполнения работ. Вольные плотники специализировались в изготовлении «полуфабрикатов» -- срубов изб, бань, хозяйственных построек и деталей к ним. Эти «полуфабрикаты» шли в продажу. Наемные плотники нанимались артелями со своим инструментом на какую-нибудь стройку: их скорее надо относить к строительным рабочим, чем к ремесленникам. Плотницкое ремесло было распространено по всей Западной Сибири Потанин Г.Н. Материалы для истории Сибири. М., 1867. С. 163.. Разницу в количестве плотников на севере и на юге можно объяснить неодинаковой численностью крестьянского населения. Плотницкие работы, как правило, были сезонными, и доходы были невелики. Изготовление кирпичей, кладка печей и редкое кирпичное строительство в деревне по организации и доходности были почти аналогичны плотницкому делу.

Важнейшим подразделением крестьянской «промышленности» была обработка сельскохозяйственного сырья.

Мельничное дело было теснейшим образом связано с развитием пашенного земледелия. В Сибири были известны мельницы нескольких типов. Самыми распространенными были ветряные мельницы, за ними по численности шли водяные мельницы, «наливные, подливные и мутовки». Конные мельницы были редкостью. В начале 40-х гг. в Западной Сибири насчитывалось примерно 10,5 тыс. ветряных и 2,5 тыс. водяных мельниц. Четыре пятых всего количества ветряных мельниц находилось в южных округах. Примерно 1,5 тыс. водяных мельниц располагалось в северных округах История Сибири. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1968. - Т. 3. - С. 72.. Таким образом, мельничное дело, естественно, лучше было развито на земледельческом юге. Большинство мельниц приносили своим хозяевам скромные доходы. Это были мельницы, работавшие круглый год, большинство же действовало только осенью. Интересная подробность -- во многих селениях мельницы были общественными, и крестьяне делили доходы.

Из прочих видов обрабатывающей «промышленности» наиболее значительными были связанные с обработкой животного сырья -- кожевенное, салотопленное и мыловаренное ремесла Швецова М. Из поездки в Риддерский край // Записки Западно-Сибирского отделения Русского Географического общества. Омск, 1898. Кн. XXV. С. 1 - 22.

Официальные данные насчитывали в Западной Сибири 457 крестьян-кожевенников, две трети которых проживало в южных округах с развитым скотоводством. На севере выделка кож в деревне сталкивалась с сильной городской, конкуренцией, особенно в районе Тюмени и Томска, поэтому здесь выживали сельские кожевенники с относительно значительным производством Горюшкин Л.М. К характеристике народонаселения Сибири периода империализма // Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири. Новосибирск, 1975. С. 78..

Салотопление и мыловарение, было почти неизвестно в государственной деревне Западной Сибири. Но в 1856 -- 1857 гг. насчитывалось 40 таких «заводов». Доходность их колебалась от 1,5 и в одном случае до 70 тыс. р. в год. Почти на всех «заводах» были наемные работники Пронин В.И. Земледельческие орудия и сельскохозяйственные машины в Сибири второй половины XIX - начала XX в. // Из истории крестьянства Сибири. Томск, 1978. С. 83..

Шерстобой, выделка овчин и маслоделие как товарное производство существовали в западносибирской деревне ещё в зачаточной форме. Нужно отметить развитие тюменского коврового производства. Ковры из коровьей шерсти пользовались повышенным спросом и были известны далеко за пределами Тюменского округа.

Бытовые нужды деревни обслуживали мастера сапожного и портновского дела. Их насчитывалось 731, больше всего в Ялуторовском округе -- 228, здесь сапожное дело и портняжество иногда принимали форму отходничества. Размеры дела, как правило, были небольшими с доходом 12 и до 30 р. в год: Изредка ремесленнику помогал подмастерье. Вблизи больших городов деревенских сапожников и портных было меньше, так как сказывалась городская конкуренция История Сибири. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1968. Т. 3. С. 72..

Интересное явление представляла собой крестьянская стеклоделательная «промышленность». Стеклоделательные «фабрики» были в Курганском и в Ялуторовском округах. На этих «фабриках» было по 12--15 рабочих, работали они круглый год, и доход их, хотя и указывался владельцами 1,4 тыс. р., на самом деле был гораздо больше, поскольку за этим пределом начиналось обложение гильдейским налогом. Продукция с крестьянских «фабрик» вытесняла с местных рынков аналогичную купеческую продукцию.

С давних пор в сибирской деревне было известно ткание холста и выделка сукна. Документы сообщают: «Лучшие холсты выделываются в Тюменском, Ишимском, Курганском и Ялуторовском округах». Только по Ишимскому округу, насчитывалось около 15 тыс. ткачей, но можно предположить, что и в остальных названных округах ткачеством занимались многие. Обычно это были женщины, получавшие за свой труд скромнейшее вознаграждение - 30 - 50 коп. в год. Организацию сбыта брали на себя скупщики Белов И. Путевые заметки и впечатления по Западной Сибири. М., 1852. С. 85..

Таким образом, за двадцать лет до реформы крестьянское ремесло западносибирской государственной деревни представляло собой массу мельчайших и мелких кустарных предприятий, из которых выделилось небольшое число относительно крупных «заводов и фабрик», бывших по своей организационной структуре простыми кооперациями и иногда «зародышевыми» мануфактурами.

К собственно промысловым занятиям государственных крестьян Западной Сибири относились: звероловство, птицеловство, рыболовство, пчеловодство, содержание постоялых дворов и извоз, рубка и сплав леса, добыча дегтя и смолы, золы, моха, луба, собирание ягод и орехов Рогозин Н.Е. Некоторые вопросы экономического развития западной Сибири после отмены крепостного права // Учен. зап. Белорусск. ун-та. 1957. Вып. 1 (38). С. 53..

Звероловство было распространено в северных округах Западной Сибири. Настоящей охотничьей территорией был север Томского округа -- Нарымский край. Здесь было много крестьян-охотников, которых можно назвать профессионалами, с годовым доходом свыше 50 р. В сведениях по Парабельской волости отмечено и существование известной сибирской «покруты» -- артели наемных работников.

Крестьяне добывали прежде всего пушнину, сбывали «меха на городских рынках и в местах своего жительства купцам». Меха обыкновенно продавались «в сыром виде, выделкою их в Сибири занимались мало». Купцы увозили пушнину на Ирбитскую ярмарку, «откуда, уже по рассортировке, низший сорт отправлялся в Кяхту для сбыта китайцам, а высший в Россию».

Пушного зверя в Западной Сибири было уже немного, в основном добывалась второсортная пушнина, дешевая в продаже, поэтому большая часть крестьян-охотников занималась промыслом как вспомогательным делом в хозяйстве. Доходы большинства охотников не превышали 30 р. в год, а часто были меньше.

Птицеловство как самостоятельный вид промысла практиковалось на тундровом севере, где добывались лебяжьи и гагачьи шкурки и пух. В Туринском и Ишимском округах добывалось много боровой и водяной птицы, которая в начале зимы даже закупалась для продажи в Европейской России.

По количеству занятых рук, наиболее значительным промысловым занятием крестьянства Западной Сибири было рыболовство. Товарный характер имел только лов рыбы в среднем и нижнем течении Оби и на Чанских озерах. В хозяйствах Томского округа и волостей Омского и Каинского округов, прилегавших к Чанским озерам, рыбная ловля имела важное, а иногда исключительное значение. Заметным явлением в развитии крестьянской рыбопромышленности было формирование одного из ее центров близ Томска. Крестьяне некоторых деревень забрасывали свое земледельческое хозяйство и начинали заниматься рыбной ловлей. Продажа рыбы в городе покрывала все расходы и давала прибыль. В этой ситуации общинные рыбацкие артели успешно конкурировали с купеческой рыбопромышленностью: В рыболовном промысле, как ни в каком другом, был распространен наем работников. В чанских деревнях две трети рыбаков были работниками. Часть их трудилась в купеческих артелях. С другой стороны, существовали объединения одного-двух десятков рыбаков, ведущих лов на средства богатого односельчанина. Широко применялась ссуда (снастями, продовольствием, изредка деньгами), причем при невыполнении условий неравноправные пайщики легко превращались в кабальных работников Малых А.А. Рыболовный промысел в государственной деревне Западной Сибири в 40 - 50-е годы XIX в. // Некоторые вопросы истории крестьянства Сибири. Томск, 1976. С. 25..

Сибирское пчеловодство зародилось в конце XVIII в. Основным центром его стали земли Алтайского горного округа, откуда пчеловодство распространилось на север. В 40-е г. наибольшее количество пасек государственных крестьян находилось в пригородных волостях Томского округа. Всего же в государственной деревне было 637 хозяйств, в которых насчитывалось 18,5 тыс. колодок с пчелами. Крестьянское пчеловодство было весьма дифференцированным. Более 50% пасечников имели от 25 -до 150 колодок, что приносило доход от 50 до 300 р. в год. Товарный мёд и воск с пасек томских деревень в основном шел на удовлетворение потребностей местного рынка. Концентрация пчеловодства и развитие в нем товарно-денежных отношений способствовали появлению скупщиков Малых А.А. Из истории пчеловодства государственных крестьян Томской губернии (конец XVIII - первая половина XIX вв.) // Из истории Сибири. Томск, 1975. С. 55..

Из лесных промыслов государственной деревни самыми заметными были рубка леса и дров с последующей доставкой к месту продажи. Этим промыслом занимались крестьяне почти исключительно северных округов. Их насчитывалось 1900, и в большинстве своем они имели незначительный доход (до 20 р.), рассматривая промысел, как приработок. В лесоматериалах и дровах нуждался прежде всего город, поэтому в деревнях под Томском жили лесопромышленники.

Добычей мочала, луба, дубильных материалов, бересты, моха, а также дегтярным, смоляным, угольным, зольным промыслами занималось на севере Западной Сибири 2273 крестьянина. Продукция промыслов употреблялась на местах и продавалась в города.

Собиранием ягод и добычей кедровых орехов промышляли крестьяне северных округов западносибирских губерний. Промыслы эти имели вспомогательное значение, и доходы от них были невелики. Интересно, что в пригородных волостях, под Томском, крестьяне содержали общинные кедровые рощи, доход от которых делился.

Одной из форм внеземледельческого заработка государственного крестьянства Сибири был извоз. По Московскому тракту, от Екатеринбурга до Кяхты, ежегодно перевозились десятки тысяч пудов различных грузов, что создавало благоприятные условия для развития извозного промысла. Наибольшее значение он имел для крестьян севера Тобольской губернии и Томского, Каинского округов Томской губернии.

Извозный промысел был выгоден для зажиточного крестьянства, располагавшего значительным количеством лошадей и имевшего возможность нанимать возчиков из односельчан. Разумеется, казне и купечеству сподручнее было иметь дело с зажиточными крестьянами-подрядчиками. Поэтому в предреформенные годы все чаще в роли организатора извоза выступает «капиталистый» крестьянин. В извозном промысле Томского и Каинского округов командные высоты занимали 56 подрядчиков с доходами от 500 до 1 тыс. р., были и такие, кто имел 2 - 3 тыс. р. годового дохода. В большинстве случаев богатей-подрядчик нанимал середняка с его лошадьми, выдавая ссуду натурой (хлебом, одеждой), редко деньгами. Следствием такого кредита часто было возникновение долговой кабалы. Нужно отметить, что подряды на извоз богатых крестьян часто сочетались с содержанием постоялых дворов Лебедева А.А. Хозяйство и быт западносибирского крестьянства XVII - начала XX в. М.: Наука, 1979. С. 79..

Что касается малолошадной и безлошадной деревенской бедноты, то ее участие в извозе ограничивалось наймом в качестве возчиков к удачливым односельчанам. Существование организованной подрядчиками «извозопромышленности» не исключало самостоятельных перевозок середняками, получавшими обычно доход в пределах 30 - 50 р., но имевших большие путевые издержки. Самостоятельных возчиков было много на севере Тобольской губернии Скалозубов Л.Н. Из поездок по Тобольской губернии в 1895 г. Тобольск, 1895. С. 153..

Анализ количественных параметров и структуры крестьянской «промышленности» государственной деревни Западной Сибири в 40-е гг. XIX в. приводит к выводу об относительно высокой степени ее развития. Ремесленными и промысловыми занятиями, связанными с рынком, было охвачено около 13 % взрослого мужского населения, это цифра тогдашней официальной статистики, недостатки которой значительно приуменьшали действительные масштабы крестьянской «промышленности» Кожухов Ю.В. Русские крестьяне Восточной Сибири в первой половине XIX века (1800 - 1861). Л., 1967. С. 85.. То, что было известно местной администрации, зачастую представляло лишь надводную часть айсберга.

Развитие «промышленного» сектора крестьянской экономики в рассмотренные годы подтверждает, что общим направлением эволюции этой экономики был ускоряющийся процесс общественного и географического разделения труда. К 40-м гг. оформилась различная хозяйственная ориентация севера и юга Западной Сибири. Ремеслам и промыслам на севере уделяли внимание 23 % взрослых крестьян, на юге - только около 8 %. Еще интенсивней процесс разделения труда шел в пригородной и притрактовых зонах Лебедева А.А. Хозяйство и быт западносибирского крестьянства XVII - начала XX в. М.: Наука, 1979. С. 131..

Подводя итог вышеизложенному, необходимо подчеркнуть особую роль крестьянской «промышленности» в общем комплексе сельской экономики: Крестьянские ремесла и промыслы были реакцией на слабое развитие городских центров в феодальной Сибири. Образуя «элементы города в деревне», они в условиях феодального способа производства были одним из основных путей общего прогресса экономики. Медленные исторические темпы развития крестьянской «промышленности» были связаны с общим состоянием и структурой феодальной экономики. Но несмотря на это, в предреформенный период крестьянская «промышленность» Западной Сибири выполняла роль передовой, наиболее быстро прогрессирующей отрасли сельской экономики.

Важнейшей отраслью крестьянского хозяйства в первой половине XIX в. являлось скотоводство. Скотоводство в крестьянском хозяйстве горного округа играло значительно большую роль, чем земледелие. В окладных книгах можно часто встретить крестьянские хозяйства, имевшие по 20, 30 и более лошадей, но хозяйства с запашкой в 30 - 40 дес. встречаются гораздо реже. По количеству скота, приходившегося на 100 дес., Алтайский горный округ далеко опережал любую из европейских земледельческих губерний России Кожухов Ю.В. Русские крестьяне Восточной Сибири в первой половине XIX века (1800 - 1861). Л., 1967. С. 62..

Скотоводство в Алтайском горном округе, как и земледелие, носило экстенсивный характер. Разводимый в крестьянских хозяйствах скот был беспородным и малопродуктивным. С ранней весны до поздней осени он находился на подножном корму, а в южных волостях лошади паслись в степи и зимой Бородавкин А.П. Реформа 1861 г. на Алтае. Томск, 1972. С. 72..

Преимущество, отдаваемое крестьянами скотоводству перед земледелием, объясняется следующими основными причинами. Во-первых, затраты труда в скотоводстве были невелики. Они заключались главным образом в заготовке сена на зиму. Крестьяне притрактовых селений, основным занятием которых был извоз, нередко совершенно переставали заниматься земледелием, но продолжали разводить крупный рогатый скот и овец не только для собственного потребления, но и на продажу. Во-вторых, хотя в торговле скотом имелись ограничения, они не были такими строгими, как в торговле хлебом. К тому же закупки заводами продуктов животноводства были незначительными по сравнению с закупками хлеба. Основную массу товарной продукции крестьяне могли сбывать по рыночным ценам. Нельзя не учитывать и тот факт, что транспортировка скота для продажи, особенно в живом виде, обходилась значительно дешевле, чем транспортировка хлеба. Выращенный в горном округе скот гуртами перегонялся для продажи не только на золотые прииски Восточной Сибири, но и в Европейскую Россию.

В общем поголовье стада на первом месте по численности стояли лошади, затем шли овцы и рогатый скот. Кроме того, в некоторых волостях крестьяне разводили свиней и коз.

Большой удельный вес лошадей в общем поголовье скота обусловливался целым, рядом факторов. Как известно, заводские повинности приписных крестьян включали в основном конные работы - перевозки (большей частью на значительные расстояния) руды, угля и флюсов. Крестьянской семье, обязанной выполнить 3 души конных работ, чтобы обеспечить простое воспроизводства своего хозяйства, необходимо, было иметь минимум 5 - 6 лошадей. Господствовавшие в горном округе переложная и залежно-паровая системы земледелия требовали сравнительно с трехполкой наличия в крестьянском хозяйстве большого количества лошадей. Развитию коневодства в немалой степени способствовало занятие извозом, распространенное как среди крестьянства горного округа, так и среди казенного крестьянства Томской губернии Громыко М.М. Некоторые вопросы истории Сибирского крестьянства периода феодализма // Проблемы истории советского общества Сибири. Вып. 2. История крестьянства Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1970. С. 10..

Наибольшее развитие получило животноводство в волостях, расположенных в Кулундинской степи. Удельный вес животноводства здесь значительно превосходил средний показатель его по Алтайскому горному округу. Ю. Гагамейстер относил Кулунду к таким районам Сибири, где «скотоводство становится самостоятельным промыслом русских поселян» Зверев В.А. Крестьянское население Сибири в эпоху капитализма (проблемы физического и социального возобновления): Учебное пособие. Новосибирск: Изд-во НГПИ, 1988. С. 51..

Близко к волостям Кулунды стояла по удельному весу животноводства Чарышская волость.

Скот и продукты скотоводства не только, удовлетворяли потребности крестьянского хозяйства, но и в значительных размерах шли на продажу. Они находили сбыт как внутри горного округа, так и за его пределами.

Внутри горного округа самым значительным потребителем продукции животноводства было население городских, заводских и рудничных поселений. Такие продукты, как масло и молоко, жители промышленно-торговых поселений покупали сами во время привоза их крестьянами близлежащих деревень. Размеры покупки этих продуктов были невелики, так как многие из горожан и мастеровых держали сами молочный скот. Обеспечение руднично-заводского населения мясом происходило как стихийно, путем подвоза и продажи его крестьянами, так и через подрядчиков-маркитантов. Ежегодно горнозаводские власти заключали с желающими договоры на поставку определенного количества мяса по определенным ценам. Земские управители обязаны были оказывать содействие закупке скота маркитантами в волостях своих отделений на основании установленные Канцелярией горного начальства правил. Для содержания закупленного скота маркитантам выделялись пастбищные и сенокосные угодья.

Горнозаводским властям не всегда удавалось обеспечить снабжение населения заводов и рудников через маркитантов. В мае 1833 г. ими было сделано объявление о предоставлении подрядов на поставку мяса и мясных продуктов на очередной срок (с 15 сентября 1834 г.). Однако желающих заключить подряды по предложенным горнозаводским начальством ценам не нашлось. В августе 1883г. Алтайское горное правление распорядилось о том, чтобы «с истечением ныне продолжающегося контрактового времени на продажу говядины и мелочей в Барнаульском и Локтевском заводах. Колыванской шлифовальной фабрике, Змеиногорском, Риддерском, Николаевском и Белоусовском рудниках, равно в Павловском, Сузунском и Томском заводах, Салаирском и Зыряновском рудниках, где с прошлого 1832 г. нет уже законтрактованных маркитантов, допустить вольную продажу говядины людьми всех состояний, кто, где пожелает... Для довольствия находящихся в заводских госпиталях и лазаретах больных говядиною заготовлять оную по мере потребности хозяйственным распоряжением через покупку в селениях рогатого скота на казенные деньги, для чего и избрать особо честных лиц» Громыко М.М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири XVIII - первой половины XIX в. Новосибирск, 1975. С. 82..

В понижении цен на продукты скотоводства горнозаводское начальство было заинтересовано не только потому, что боялось повышения прожиточного минимума мастеровых, но и потому, что заводы сами являлись потребителями некоторых продуктов. Наряду с горнометаллургическими представителями Кабинетом еще в XVIII в. был создан ряд подсобных предприятий, призванных обеспечить непрерывное и успешное действие основного производственного процесса -- получение серебра. Среди последнего ряда предприятий имелись кожевенная, обувная, салотопленная и свечная мастерские. Поэтому кроме небольшого количества необходимого для лазаретов мяса заводы ежегодно закупали у маркитантов и в крестьянских селениях кожи и сало. После обработки в мастерской кожи шли на пошив для мастеровых обуви, а также на изготовление ременных передач, клапанов для водоотливных насосов и другие производственные нужды. Сало закупалось заводами не только для изготовления свеч, но и употреблялось для смазки механизмов. Закупка заводами для собственных потребностей кожи и сала была по своим размерам незначительной.

Горнозаводское начальство по собственной инициативе или по просьбам маркитантов вводило в отдельные годы различного рода ограничения в торговлю скотом и продуктами скотоводства.

Приписная деревня сбывала скот и продукты скотоводства не только в пределах горного округа. Как уже указывалось выше, без продуктов скотоводства приписной деревни не мог обходиться губернский город Томск. Ежегодно большое количество, лошадей продавалось на Московском тракте. Лошади из горного округа продавались и на Иртышской линии. Так, только через Семипалатинскую таможню в 1843 г. было выведено в Киргизскую степень на 9531 р. лошадей. Продукты животноводства, особенно кожи и сало, отвозились на Ирбитскую ярмарку Щегалов Т.К. Ярмарки Юго-Западной Сибири в XIX - начале XX века: Из истории формирования и развития всероссийского рынка. Барнаул, 2001. С. 163..

С 30-х гг. XIX в. возможности сбыта продуктов скотоводства расширились в связи с развитием частной золотопромышленности. Лошади и рогатый скот стали закупаться в горном округе не только для золотых приисков Томского уезда, но и для золотых приисков, расположенных на территории Енисейской губернии.

Положительное влияние на расширение сбыта продукции сибирского животноводства оказало, возникновение пароходства в 40-х гг. XIX столетия на Оби, Томи и Иртыше Рогозин Н.Е. Некоторые вопросы экономического развития Западной Сибири после отмены крепостного права // Учен. зап. Белорусск. ун-та. 1957. Вып. 1 (38). С. 52..

Таким образом, можно сделать вывод, что сибирское крестьянство развивалось в своих особых условиях, отличавшихся от общероссийских. Сами сибирские земли требовали постановку упора на особые формы развития промышленности и сельского хозяйства.

"… Громадная по территории окраина… играет роль колонии, доставляющей сырье своей метрополии - Европейской России" . Именно такими словами характеризует экономическое положение Сибири в конце 19 века относительно всей России историк М. Соболев.

С началом нового столетия происходят качественные изменения в экономической сфере региона.

Интенсивное экономическое развитие Сибири началось со строительством Транссибирской железнодорожной магистрали. "Несовершенными и дорогими путями сообщения определялся весь строй хозяйственной жизни Сибири 19 века: господство натурального хозяйства, отсутствие широкого и оживленного обмена, замкнутый строй быта. Для того чтобы пробудить к жизни Сибирь, нужно было связать ее живыми нитями с центрами европейской культуры. Это сделала Сибирская железная дорога. Проведение последней произвело настоящую экономическую революцию края…" .

Экономическое значение строительства Транссибирской железнодорожной магистрали не только в том, что она открыла сибирским товарам наиболее эффективный и удобный путь на другие региональные рынки (также как и путь товарам с данных рынков в Сибирь), но и в том, что железная дорога послужила материальной основой для последующего формирования институциональной структуры, присущей рыночной экономике. Прежде всего это выражалось в сокращении потребности в крупных оптовых посредниках, которые раньше держали всю Сибирь в своих руках, диктуя свои монопольные цены. "Прежде при отсутствии усовершенствованных путей сообщений, было необходимо делать годовой запас товаров в крупных центрах, перераспределявших свои запасы между более мелкими рынками. Оборот был медленный, кредит долгосрочный. Теперь для каждого среднего и даже мелкого торговца явилась возможность непосредственных сношений в течение всего года с продавцами из первых рук в Европейской России и даже за границей. Товар доставлялся непрерывно в течение всего года по железной дороге мелкими партиями, вместе с тем, торговля стала более мелкой, стала требовать меньше оборотного капитала и менее продолжительных сроков кредита" .

Товарообмен железной дороги вызвал в Сибири развитие ряда городов, представляющих узловые центры транспорта.

Формирование транспортной сети в Сибири способствовало не только демонополизации торговой сферы, но и созданию материальных и экономических условий и предпосылок индустриализации экономики обширного региона. В этом плане преобладала добывающая промышленность. Сюда относится :

горное дело: золотопромышленность и добыча угля;

рыболовство;

звероловство;

лесное дело.

Что же касается обрабатывающей промышленности, то она находится в начальных стадиях своего развития и вырабатывает товары несложной техники и местного потребления; здесь преобладает первичная обработка сырья и производство продуктов питания, как-то спирта, пива, муки, масла и т.п. (винокуренное, воскосвечное, салотопенное, мыловаренное, мукомольное производство)" .

Удаленность Сибири от основных рынков сбыта продукции ее добывающей и перерабатывающей промышленности определила и выбор характеристик товаров, предлагаемых для межрегионального обмена. Основной характеристикой товара стала повышенная удельная ценность единицы веса. Поэтому не случайно, что Сибирь в первую очередь стала предлагать для межрегионального обмена такие товары как пушнина, золото и сливочное масло. В значительной степени повышенные стоимостные характеристики сибирских товаров были обусловлены проявлением естественных условий - таких как плодородие залежных земель, наличие залежей редких металлов и руд, состояние лесов и охотничьих угодий.

Стремительное экономическое развитие Сибири не только подталкивало пересмотр инженерных решений, связанных с развитием железнодорожной сети региона, но и остро ставило проблемы изменения институциональных рамок - норм, правил и условий, способствующих развитию предпринимательской деятельности. На смену монополии посредников приходят артельные кооперативные организации производителей. Наглядно это описано у М. Соболева, рассказывающего об особенностях широко распространенного в конце 19 - начале 20 века вида хозяйственной деятельности - маслоделия.

"…Существующая постановка маслоделия представляется не вполне удовлетворительной. Прежде всего, торговля и кредитные операции маслоделов отражаются на понижении доходов крестьян, сдающих молоко. Затем монополия вывоза масла в руках экспортных контор ведет к тому, что все благоприятные шансы рынка обеспечивают выгоды экспортных контор, но не касаются производителей. Для устранения этого и вводятся общественная организация маслодельных заводов и учреждаются товарищества для сбыта масла за границу. Общественные маслодельни, устраиваемые сельскими обществами, нередко давали плохие результаты. Среди причин этого явления следует указать на то, что инициатива такой организации очень часто исходила от крестьянских начальников, которые и смотрели на предприятие, как подчиненное им, вмешивались в управление заводом, в распоряжение доходами и проч., чем создавали среди общественников недружелюбное настроение к самому делу…

Лучше дело поставлено у артельных маслоделен. Обычно они устраиваются по договору, устному или письменному. Артельщики вносят небольшие паи наличными деньгами и дополнительные паи в виде вычета из сумм, следуемых за доставляемое молоко… Члены артели участвуют в деле пропорционально количеству принесенного молока; они обязываются не сдавать молока на сторону. Дела артели ведутся артельным старостой или советом уполномоченных, т.е. выборных от членов предприятия" .

Помимо маслоделия в Сибири занимались охотой, рыболовством, пчеловодством, обработкой льна и конопли, шерсти, прядением, обработкой дерева, кедровым промыслом, гончарным промыслом. Но именно маслоделие было основой рыночной торговли региона.

Из всего вышесказанного можно сделать вывод о значительном влиянии сельского хозяйства в экономике региона. Сибирь здесь схожа в целом со всей Россией, которая в конце 19 - начале 20 века все еще была аграрной страной, хоть и пытавшейся перейти к промышленному капиталистическому производству. Этот переход выражался в зарождении фабрик, торговле с мелких мануфактур и пр. Таким образом, в экономике наряду с сельчанином был задействован и городской житель. Среди известных для жителей современного Красноярского края торговцев, промышленников того времени фамилии: Юдин, Давыдов, Гадалов, Щеголев и др.

Сибирь с XVI века была фактически колонией русского царизма. Колониальный грабёж этого края был одним из важнейших источников пополнения казны и первоначального накопления для частных лиц. Земельный простор, отсутствие частного землевладения и крепостного права способствовали притоку новосёлов в Сибирь. Более чем 3/4 всего населения Сибири составляли русские, преимущественно крестьяне-земледельцы.

Известный историк Сибири Н.М. Ядринцев в конце XIX века писал: "Рост и развитие наших окраин должны были находиться в зависимости от распространения знаний, высоты культуры и вообще умственного прогресса русского населения. Если бы знания и наука одушевляли первых открывателей, если бы они обладали знанием природы, то борьба в девственной стране досталась бы легче и не стоила бы многих жертв. При помощи знания русские люди легче бы открыли богатства страны, сумели бы воспользоваться дарами природы и создали бы цветущий культурный мир из мира пустыни... Знания и наука совсем не участвовали в наших открытиях на Востоке".(200,с.548)

В этих словах - горькая правда о колонизации Сибири. Естественно, Енисейская губерния имела общие со всей Россией пути развития, но в то же время отличалась от центральных губерний. Д.Г. Жолудев отмечал: "Она несла на себе ряд черт колониальной отсталой окраины, значение которой для царского правительства длительное время исчерпывалось сбором с коренного населения дани(ясака), разработкой некоторых полезных ископаемых и использованием её территории для ссылки уголовников и своих политических противников. Эти и другие факторы оказали соответствующее влияние на распространение просвещения в крае.

В конце Х1Хв. была дана следующая оценка отношения к образованию жителей Енисейской губернии в ХУ111в: «Грамота была исключительным достоянием только людей приказных и духовенства. Когда возбуждался вопрос об открытии и учреждении школ даже в городах для детей именитых граждан, то последние отзывались полнейшим не сочувствием. При выборе в г.Красноярске на должности пограничных таможенных чиновников не нашлось грамотного и был выбран неграмотный. Между тем, по переписи 1763г в Красноярском уезде было посадских и ремесленников до 2000.» (76,с.129)

Даже в конце ХУ111в городское население губернии не испытывало потребности в просвещении. Характерным может быть пример, когда избранный депутатом в Екатерининскую комиссию житель Енисейска Степан Самойлов высказал предложение, чтобы в городе открыть общеобразовательную школу, то «сограждане почли это излишней роскошью» (76,с.129) и вообще, «грамота понималась в смысле умения читать и только редко – писать, но главным образом, в знании элементарных основ религии» (76,с.128).

Н. Ядринцев с горечью констатировал: "Общество равнодушно относилось к своему образованию".(200,с.625) Сперанский оставил следующее наблюдение: "Сибирь есть просто Сибирь, т.е. прекрасное место для ссыльных, выгодное для некоторых частей торговли, любопытное и богатое для минералогии, но не место для жизни и высшего гражданского образования."(200,с.625)

Исследователи Сибири конца XIX века единодушно утверждали, что 300 лет, прошедшие с момента присоединения её к России, были временем полного невежества и беспросветной темноты. Её завоевателями были простолюдины, "гулящие люди", беглые крепостные рабы, да и само русское общество долго не осознавало значения этих территориальных присоединений, удалённость которых лишь усугубляли их положение. "Здесь очень много богатых рудников, меха всякого в изобилии, съестные припасы очень дёшевы, но другие вещи продаются на вес золота. Причины этого злоупотребления - недостаток хорошего управления", - отмечал один из путешественников.(200, с.624)

Н.Ядринцев, характеризуя состояние общественной жизни в Сибири, в числе причин "безжизненности" и её "слабого развития" указывал на "отсутствие местной интеллигенции и недостаток вообще образованных людей, посвящающих свои силы и таланты окраине. Настоящие образованные люди являлись сюда или временно, мимолетно, или смотрели на местную среду слишком высокомерно и с пренебрежением. От этого являлся антагонизм и разлад между приезжими и туземцами. Сами образованные сибиряки или чуждались Сибири (порождался абсентизм), или их число было так ничтожно,что они опускались и стушёвывались в массе невежественного большинства".(200,с.659-660)

Дореволюционный исследователь образования Сибири П. Соколовский писал: «Особенность Восточной Сибири – неустойчивость; погоня за источниками быстрой и, если можно, легкой наживы, всегда свойственна колонистам в одаренном большими нетронутыми богатствами девственном крае. Среди такого населения нелегко найти людей, способных отдаваться кропотливому и интенсивному труду учителя: и в настоящее время среди педагогической корпорации преобладают люди, пришедшие из Европейской России или из более установившейся в своей трудной жизни Западной Сибири» (165,с.5)

Кроме крестьян, значительную, но самую экономически необеспеченную и бесправную часть сибирского населения составляли ссыльные из Европейской России.

Приток ссыльных не мог благоприятно воздействовать на нравственность местных жителей. Государство при этом мало учитывало интересы сибиряков, ежегодно увеличивая число преступников, отправляемых сюда. Если в 60-е годы XIX столетия в среднем в Сибирь ссылалось 10000 человек ежегодно,(113,с.19), то в 70-е годы эта цифра дошла до 19000 человек.(200, с. 243). Что ждало в Сибири этих невольных переселенцев и чего Сибирь могла ожидать от них? Уже в 60-е годы труд ссыльных перестали применять на рудничных работах из-за абсолютной убыточности его, но как ни странно, в конце XIX века труд каторжников снова был востребован на сооружении Сибирской железной дороги.(113, с. 33).

В Енисейской губернии в 1873 г. на 425517 жителей приходилось 45000 ссыльных (10,5%), что не могло оказывать благотворного влияния на общество (200, с. 252, 296).

"Ссыльные, высланные в Сибирь из внутренних губерний России за преступления и проступки, а большей частью за дурное поведение в их прежних обществах, перенесли сюда праздность, пьянство, мошенничество, разврат и буйство... При этом же они своим дурным поведением служат соблазном для небогатых горожан-старожилов, в особенности для молодых людей".(200, с. 296).

В то же время политические ссыльные, начиная от декабристов и кончая эсерами и социал-демократами, оказывали благотворное влияние в сфере просветительства на местное население. Ф.Ф. Шамахов отмечал: "Правдивое слово политических ссыльных, людей, пострадавших за свои демократические убеждения, находило живой отклик в народных массах Сибири потому именно, что сибирское население, по общей природе русского народа, было склонно к восприятию всего передового, прогрессивного".(191,с.83)

На развитие образования Сибири оказывала влияние экономическая политика царского правительства в этом регионе. Именно во второй половине ХIХ века здесь начинают активно складываться капиталистические отношения, но уже с начала века была очевидна ориентация экономики Сибири на разработку месторождений и освоение земель.

В этих условиях значительное развитие промышленности в Восточной Сибири могло начаться лишь с такой отрасли, которая при минимальной зависимости от перечисленных неблагоприятных условий обеспечивала бы высокую норму прибыли.

Такой промышленностью в Енисейской губернии с 30-х годов оказалась золотопромышленность. Разработкой золотых месторождений разрешалось заниматься потомственным и личным дворянам, купцам первой и второй гильдии и почётным гражданам, (118,с.12).

Добыча золота в Енисейской губернии началась в Минусинском и Ачинском округах в 1834 году.(118, с.14) В 40-50-е годы золотодобыча Российской империи получила максимальное развитие именно на территории Енисейской губернии.(118, с.15).

Обращает на себя одно обстоятельство: большинство золотопромышленников принадлежало не к постоянным жителям Сибири. Они были людьми приезжими из Европейской России и с Урала. Никита и Иван Мясниковы, С. Попов, А. Рязанов, А. Баландин, П. Кузнецов, Н. Блинов, А. Тарасов, В. Скарятин, Пономарёв, Базилевский, Асташев, Расторгуев и др. вкладывали свои капиталы в разведку и разработку месторождений.

40-е годы стали в Енисейской губернии временем настоящей "золотой лихорадки". Золотопромышленники, стремясь к наживе, разрабатывали лишь наиболее богатые россыпи; менее золотосодержащие участки заваливались пустой породой. В 1847 году золотодобыча на приисках Енисейской губернии достигла максимума: на 119 приисках было получено 1305 пудов золота, что составляло более 90% всей золотодобычи страны. (118, с.28).

Но затем объем добычи падает, несмотря на рост числа рабочих.