Про то, как Майлз Игнатус в Харперзе (март-1975) призывал США захватить нефтяные месторождения в Саудовской Аравии и Кувейте, чтобы лишить арабов возможности "получать сверхприбыли за продукт, который они не создавали и не находили ." Цена вопроса--где-то 4 дивизии. Игнатус сравнивал руководство США с "мюнхенскими пораженцами", а прогибание перед нефтяным эмбарго ОПЕК--с политикой умиротворения Гитлера. Имя Майлз Игнатус было псевдонимом политолога Эдварда Люттвака.
Коллега этого не написал, но важный момент для Люттвака, который он особо отмечает - это то, что сверхприбыли шейхи получают не от добычи, а как раз наоборот - из-за отказ в продаже нефти в ряд стран Запада, поддержавших Израиль в войне 1973 года, как следствие - в результате сокращения добычи и роста цен. То есть, грубо говоря, шейхи получают нетрудовые доходы.
fat_yankey по этому поводу отметил :
Нормальное марксистское рассуждение. Собственность не признаётся, если не обеспечена трудом. Если землевладелец снимает ренту чисто по факту владения, не вкладывая труда, надо отнять и поделить. Земля принадлежит тому, кто на ней работает, книги - тому кто их читает, а бензин - тому, кто на нём ездит.
Это, разумеется, не марксистское рассуждение*, а рассуждение в рамках созданной еще английскими либералами 17-18 веков трудовой теории собственности.
Апологет Британской империи Фергюсон так пишет об этом в своей книге "Империя":
"Капеллан Виргинской компании Роберт Грей в своем памфлете “На всех парусах к Виргинии” вопрошал: “На каком основании и по какому праву мы можем вступать на землю этих дикарей, забирать их законное наследие и населять их земли, без того, чтобы они причинили нам вред или спровоцировали нас?”... Чтобы оправдать экспроприацию, британские колонисты придумали замечательное оправдание - концепцию terra nullius, ничьей земли. По словам Джона Локка (великого политического философа, который также служил секретарем графа Шефтсбери, лорда-собственника Каролины
), земля принадлежит человеку, только если он “смешал с ней свой труд и тем самым присоединил ее к своей собственности”. Проще говоря, если земля была не ограждена и не использовалась для сельского хозяйства, ее можно было занимать.
"
Как видим, Локк работал на непосредственного выгодоприобретателя его теории. Однако, Фергюсон неточен. Если обратиться непосредственно к Локку "Два трактата о правлении", то видно, что в главе о собственности он обосновывает изъятие не только terra nullius, ничьей земли, но и плохо используемой земли. Более точно ситуацию описывает С.Г. Кара-Мурза со ссылкой на Wood E.M. El Imperio del Capital. Barcelona: El viejo topo. 2003.:
"В период колонизации территории будущих США потребовалась теория. Она была востребована не только элитарными группами вдохновителей и организаторов этого предприятия, но и массовым сознанием протестантов-переселенцев. Им требовалась теория, которая доказала бы их право на присвоение возделываемых земель индейских племен с использованием военной силы (вплоть до геноцида). Это была новая задача. Так, французские колонизаторы захватывали невозделанные охотничьи угодья и пастбища индейцев, опираясь на принцип римского права res nullius (принцип «пустой вещи»). Он гласил, что невозделанная земля есть «пустая вещь» и переходит в собственность государства, которое передает ее тому, кто готов ее использовать.
Создать стройную теорию собственности, дающей «естественное» право на сгон индейцев, поручили великому философу Джону Локку. Он взял за основу трудовую теорию собственности, разработанную Уильямом Петти (участника «невидимой коллегии», кружка ученых в Оксфорде, который указом короля в 1662 г. был преобразован в Королевское общество). Петти получил подряд на обмер и оценку земель в Ирландии для их экспроприации и наделения участками солдат армии Кромвеля. Измерялось количество сена, собранного с квадрата земли и вычислялась «трудовая стоимость» участка. Теория Петти стала инструментом экспроприации земель в Ирландии
Локк дополнил теорию Петти таким новшеством: труд, вложенный в землю, определяется ценой участка на рынке. Земля у индейцев не продается, а дается бесплатно, дарится или обменивается на ценности, «в тысячу раз меньшие, чем в Англии». Это значит, что индейцы в нее не вкладывали труда и не улучшали ее. Значит, англичане хозяйничают лучше, ибо они «улучшают» землю. Так возникло новое право собственности: земля принадлежит не тому, кто ее обрабатывает, а тому, кто ее изменяет (увеличивает ее стоимость)"
Нужно добавить, что основой этого подхода является постулирование того, что Бог дал землю всему человечеству. И, соответственно, если кто-то плохо возделывает свою землю, то он фактически обирает остальных. Именно поэтому плохо возделываемую землю можно и нужно отобрать.
При этом в то время не было проблемы ограниченного доступа к сырью, когда такая проблема встала, то в рамках либерализма стал решаться и этот вопрос. В Атлантической хартии, которая описывала принципы мира за который воюют союзники во Второй мировой войне, праву на доступ к сырью посвящен следующий пункт:
"Четвертое: они будут стремиться с должным уважением к своим обязательствам к тому, чтобы способствовать обеспечению всем государствам
, большим или малым, победителям или побежденным, равного доступа к торговле и сырьевым запасам мира
, необходимым для их экономического процветания."
Надо полагать, Люттвак, как человек образованный, понимал в рамках какой идеологии о выдвигает свои предложения.
P.S. При этом в рамках экономики Люттвак не увидел сделки Саудов с США, создания петродоллара, перспектив сотрудничества в военно-политической области. Он видел только угрозы, а в это время другие создавали возможности. Хороший урок для наблюдателя.
* Очевидно, что марксистским является рассуждение, содержащие марксистские категории. Рассуждение Игнатуса/Люттвака содержит категории, разработанные задолго по появления марксизма, марксистских нет. Соответственно, его рассуждение марксистским не является. Люди, как правило, плохо понимают, что такое марксизм, где марксистские категории, а где нет. Марксистскими являются категории, разработанные Марксом и последователями в рамках его подхода, а совсем не обязательно то, что марксисты используют. Есть пресловутые "три источника и составные части", при этом будет крайне неверным называть марксистскими рассуждения немецких философов, французских утопистов и английских экономистов вне зависимости от того, что часть их категорий использовали и марксисты.
Исследовательский центр частного права имени С.С. Алексеева при Президенте РФ работает уже более 25 лет. Неотъемлемой частью Центра является открытая при нем Российская школа частного права. Ее выпускники входят в число лучших специалистов в области цивилистики. О работе Центра, реформе гражданского законодательства, проведенной под его эгидой, секретах высокого профессионализма преподавателей и выпускников Российской школы частного права, качествах, необходимых высококвалифицированному юристу, мы поговорили с кандидатом юридических наук, заместителем председателя Совета, профессором, директором Российской школы частного права Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева при Президенте РФ Андреем Владимировичем Егоровым.
– Андрей Владимирович, расскажите, пожалуйста, о деятельности Исследовательского центра частного права.
– Основная задача Центра как научного заведения – работа над Гражданским кодексом. В 1994 г. была подготовлена первая часть, затем написаны вторая, третья, четвертая части. В 2008 г. началась работа по реформированию гражданского законодательства. Возникла необходимость привести ГК РФ в соответствие с изменившимися экономическими реалиями. Эта стратегическая работа еще не завершена.
Другое направление деятельности Исследовательского центра – подготовка заключений о законопроектах перед их внесением в Государственную Думу РФ. Центр также занимается организацией конференций для участников гражданского оборота, подготовкой заключений по правовым вопросам, разработкой концепций реформирования.
Еще одно направление – издательская деятельность. Центр осуществляет издание сборников по наиболее важным вопросам гражданского законодательства. Статьи в них написаны выпускниками РШЧП. За последние три года издано уже более десятка книг, а общее их число с момента создания центра превысило три десятка. Я думаю, такими темпами, как мы сейчас набрали, мы займем важную нишу лидирующего издательства по частному праву довольно скоро. Пока публикуются материалы выпускников или преподавателей Центра, но это не потому, что они какие-то особенные, а потому, что мы доверяем качеству. Тем не менее под грифом Центра могут публиковаться и прочие талантливые авторы, которым мы готовы предоставить возможность опубликования. Наша важная задача – популяризация частного права через выпуск качественных аналитических и учебных материалов.
– Много лет Центр возглавлял недавно ушедший от нас Вениамин Федорович Яковлев. Каким руководителем он был, какой опыт вы приобрели, работая рядом с ним?
– Вениамин Федорович был одним из титанов юриспруденции и ученым с большой буквы. Он умел слушать, выслушивал аргументы всех сторон, прежде чем высказать свою позицию. Вениамин Федорович был очень выдержанным руководителем, но если нужно было кого-то приструнить, мог это сделать вполоборота – очень мощное качество. Я был у него заместителем в рабочей группе по реформе общих положений ГК РФ и наблюдал, как Вениамин Федорович мог усмирять рассорившихся профессоров.
Вениамин Федорович читал курс лекций в Российской школе частного права все время работы в Центре. Отменил его только в прошлом году по состоянию здоровья. Он всегда общался со студентами, с удовольствием приходил на приветственный прием в честь первокурсников. С его уходом мы потеряли очень много.
– В чем секрет высокого уровня знаний, получаемых студентами Российской школы частного права, созданной при Исследовательском центре?
– Исследовательский центр был площадкой общения единомышленников – столпов российской цивилистики: С.С. Алексеева, М.И. Брагинского, В.В. Витрянского, В.А. Дозорцева, А.Л. Маковского, Е.А. Суханова, К.Б. Ярошенко. В какой-то момент лучшие российские цивилисты задались вопросом: мы написали новый Гражданский кодекс, но кто будет его применять? И тогда поняли, что нужно учить тех, кто понесет правоприменительную практику в массы. Так была создана Российская школа частного права. В РШЧП существовала практика, когда пять (!) преподавателей читали один и тот же курс с разными подходами. Это заложило у студентов способность смотреть на проблему с разных точек зрения, широко мыслить. Главное – не те знания, которые преподаватель передает студентам, не то, что кто-то заучил и хранит, как секрет. В первую очередь важны способность и желание учиться, открывать новое, работать, читать книги. Если не читать книги – знаний не будет. От просмотра медийного ролика в Ютубе должных знаний не приобретешь.
Несколько наших преподавателей работают в Верховном Суде РФ, формируют практику. Когда Вениамин Федорович Яковлев был председателем ВАС и преподавал в Российской школе частного права, РШЧП была настоящей кузницей кадров ВАС. Одно время в Управлении частного права только один-единственный сотрудник не учился в РШЧП.
– Что в сфере частного права, на ваш взгляд, сегодня больше всего нуждается в изменении?
– Есть разные мировоззренческие подходы. Можно относиться к тому, что есть сейчас, с позиции: есть, и слава богу, что это есть, могло быть хуже. А можно относиться с позиции: это хорошо, но надо, чтобы было лучше. Я занимаю вторую позицию. Хотя многие мои коллеги, особенно знакомые с законотворческим процессом, говорят: опасно; может так получиться, что потом скажем себе: зря мы затеяли эту реформу, стало только хуже, не надо было ничего трогать. Некоторые даже говорят: реформу ГК не нужно было начинать, потому что в ходе ее реализации в ГК, помимо полезных изменений, попали какие-то странные нормы, которые будут дискредитировать ГК по принципу «ложка дегтя в бочке меда».
Но я все равно принадлежу к числу тех, кто считает, что надо что-то делать, пытаться, менять. В моем понимании, изменений нужно много, главное, чтобы они были качественными и продуманными. Европейцы пишут единый европейский кодекс, у них выходят модельные правила и принципы договорного права, то есть они находятся в постоянном поиске. У нас проблема не в унификации, а в поиске справедливых норм.
Если говорить о том, что самое главное, я бы назвал, во-первых, вещное право, потому что без четких пониманий этого права невозможно разобраться с остальным. Надо разобраться с правами на землю собственников зданий и строений. Сейчас это чаще всего аренды, реже – сервитут. Пока собственность на такие земельные участки у государства, еще как-то можно существовать, хотя положение собственника здания все равно является очень шатким. Но уже пошли примеры, когда земля у одного частного лица, а здание – у другого. Вот это точно предпосылка для гражданской войны в миниатюре. Нужно ввести хотя бы право застройки, чтобы оно было нормальным активом, на который, кстати, могли бы обращать взыскание кредиторы застройщика. Сюда же я бы отнес и реформу так называемой «поэтажной собственности» – особого вида собственности на помещения в здании, сочетаемого с правом общей долевой собственности на общее имущество здания и землю под ним. Работу над соответствующей концепцией центр уже заканчивает и скоро анонсирует.
Второе – поправки в закон о банкротстве. Недавно я подписал один из своих самых жестких отзывов – на последние поправки, нацеленные на создание вертикали управления арбитражными управляющими. Предложения, которые там содержатся, в случае их принятия дискредитируют законодателя. Предлагается выстроить жесткую централизованную систему арбитражных управляющих под национальным объединением арбитражных управляющих. Я не уверен в том, что это необходимо. Должна быть добровольная форма самоорганизации арбитражных управляющих, чтобы они вместе вырабатывали правила общежития. А здесь пытаются навязать начальника, который будет держать всех в узде, что противоречит самой идее самоорганизации. Риск злоупотреблений в этом случае сильно возрастает.
Еще одно предложение – дать арбитражному управляющему право без постановления суда налагать частный арест, причем не только на имущество должника, но и на имущество других лиц. Стоит ли говорить о том, к каким злоупотреблениям это может привести.
Также предложено ввести в Закон о банкротстве положение о том, что налоговый орган имеет приоритетное право на удовлетворение своих требований из тех активов должника, на которые укажет, через установление на них права залога. По сути, государство в лице ФНС говорит: всё мне, я сильный. А как же малый бизнес, по которому мы тем самым в очередной раз ударим; обычные кредиторы? Проект изобилует подобными непонятными предложениями и в связи с этим вызвал серьезную озабоченность у представителей различных ведомств, чиновников и банкиров. Пока его рассмотрение отложили на осень. Вместе с тем реформирование Закона о банкротстве – важнейшая задача. Сейчас он представляет собой талмуд, в котором многие важные вопросы не решены, а второстепенные вопросы захламляют текст, и к важному сквозь них не проберешься.
– Как вы пришли в юридическую науку?
– Во время обучения на юридическом факультете Московского государственного университета я работал юристом в Союзе защиты прав потребителей, потом в холдинге бытовой техники, российской юридической фирме, а затем попал в аналитическое подразделение ВАС РФ. Очевидно, природная склонность к аналитике взяла во мне взяла верх, и я понял, что нашел свое. После окончания университета поступил в аспирантуру, защитил диссертацию. Параллельно я закончил Российскую школу частного права.
Последние десять лет моя научная деятельность сильно перемежается с административной деятельностью. В период работы руководителем аппарата ВАС научной деятельности в моей работе было немного. Я писал статьи и читал лекции в РШЧП. И сейчас значительную часть времени занимает организационное оформление работы Центра. Но наука меня очень интересует. Мое кредо: нет ничего более практичного, чем хорошая теория. Я встречался с огромным количеством людей, которые говорят: я практик, и не надо мне рассказывать твои теории. Но я прекрасно знаю, что так называемые практики подобной бравадой просто прикрывают незнание теоретических базовых вещей. Ни один серьезный спор на миллионы, миллиарды, триллионы не обходится без научного подхода.
Мне интересно развивать как раз прикладную науку. Не абстрактную, которая обсуждает, что такое правоотношение, вещные правоотношения и т.д. Меня интересует, как та или иная позиция в науке помогает решить конкретный казус. Я видел очень много примеров, когда прикладная наука приносит пользу людям.
Сейчас преподавание – мое любимое дело. Общение со студентами РШЧП – одно сплошное удовольствие. Очень сильные ребята, тянущиеся к знаниям. На их фоне самому постоянно приходится тянуться вперед.
– Помимо научной и преподавательской деятельности, вы также были главным редактором журнала «Арбитражная практика для юристов». Какое место занял этот опыт в вашем профессиональном пути?
– Во время работы главным редактором журнала я пытался переформатировать взгляд на журнал, благо, что мне это позволяла редакционная политика. Я показывал, что наука имеет практический прикладной смысл, и публиковал статьи выпускников РШЧП, разумеется, под моим контролем. Отправной точкой публикаций было наличие научной проблемы и судов, которые не понимают эту проблему, из-за чего на практике у людей возникают проблемы. Статей-исследований на подобные темы в журнале было опубликовано очень много.
Такие исследования получались из заданий, которые я давал студентам, читая лекции в РШЧП. Например, рассказываю студентам о сделках, совершенных под влиянием заблуждения, и говорю: проблема огромная, дел раз-два и обчелся, ищите, что в практике. Минимум две диссертации были защищены по этой теме под моим руководством. Студенты написали много работ, и лучшие из них я опубликовал в журнале. Например, Дарья Савранская написала исследование на тему «Сравнение российского и немецкого регулирования в части существенного заблуждения в свойствах предмета». Эта статья вышла в журнале в 2015 г. и осталась до сих пор в российской правовой действительности в качестве лучшей правовой публикации на эту тему. Таких примеров очень много.
Работа по методу прикладной теории продолжится в нашем новом журнале, который мы назвали пока «Журнал РШЧП» (может быть, со временем придумаем что-то позамысловатее), где я вновь буду главным редактором. Уже вышел первый номер, работаем над вторым. Пока он доступен для свободного ознакомления на сайте privlaw-journal.com, необходима только регистрация. Скоро доступ станет платным, но мы обещаем следить за демократичностью цен.
– На ваш взгляд, какие качества необходимы для высокой профессиональной квалификации юриста?
– В первую очередь, должны быть аналитические способности. Юристу нужно очень хорошо знать логику. На юридические факультеты, где не преподают логику, идти учиться нельзя ни в коем случае.
Для юриста научного склада необходимо владеть методом индукции, поскольку ученый находит частные примеры и пытается из них вывести закономерности. Юристы-правоприменители (следователи, судьи, адвокаты) чаще всего делают наоборот – зная общее правило, решают, применить к конкретным обстоятельствам дела это правило или другое: например, применить ли необходимую оборону или ее превышение, то есть подвести казус под более общее правило. Это метод дедукции, которым действовал Шерлок Холмс.
Наконец, у юриста должна быть тяга к справедливости. С одной стороны, это врожденное качество – оно либо есть, либо нет. С другой, это качество, приобретаемое в социуме, – дети откуда-то знают, что справедливо, а что нет. Справедливость – это то, что объединяет людей. Право – это искусство добра и справедливости, говорили древние. А герой моего любимого мультфильма говорил: делай добро и бросай его в воду. В какой-то момент жизни я понял, что эти две поговорки из разных эпох прекрасно дополняют друг друга.
Беседовала Светлана Рогоцкая
В затемненном покое крутится на токарном станке укрепленный стеклянный шар. Нога в грубом черном башмаке и белом чулке упруго нажимает на педаль. Большие ладони скользят по гладкой стеклянной поверхности. Из шара вытянут насосом воздух. И вот разреженное пространство внутри стеклянного шара начинает светиться... "Что видимое сияние в месте, лишенном воздуха, произведено быть может, в том мы искусством уверены..." - запишет позже экспериментатор в тетради. И добавит: "Возбужденная электрическая сила в шаре, из которого воздух вытянут, внезапные лучи испускает, которые в мгновение ока исчезают, и в то же время новые на их места вскакивают, так что беспрерывное блистание быть кажется. В северном сиянии всполохи или лучи;., вид подобный имеют..." Это писал Михаил Васильевич Ломоносов. Немало времени провел он в "електрической каморе" - в физической лаборатории, где стояли академические приборы.
Долгое время существовало предположение, что полярные сияния происходят в самой атмосфере. Но однажды в Петербурге, "учинив сравнение с ними" высоты зари, вывел он, что "вышина верхнего края дуги около 420 верст" (примерно 450 км). А это означало, что полярные сияния происходят выше воздушного слоя.
Сегодня специалисты установили, что нижняя граница полярных сияний находится примерно в сотне километров от поверхности Земли и простирается вверх на 100-200 километров, а может подниматься и до 400, 600, а то и до 1000 километров над Землей.
В 1751 году на заседании Конференции Академии наук Михаил Васильевич говорил об электрической природе наблюдаемого явления. Интересно отметить, что Франклин пришел к той же мысли почти одновременно с Ломоносовым. А епископ Бергена Э. Понтопидан, занимавшийся в то же время вопросами натурфилософии, очень образно сравнил Землю с вращающимся стеклянным шаром электрической машины. При этом электрические заряды такой машины он уподоблял вспышкам полярных сияний. Такой вывод в то время был далеко не очевидным. И предположения шведского физика и астронома А. Цельсия о том, что полярные сияния это не что иное, как отблески снегов, лежащих на горных вершинах, казались современникам значительно более убедительными.
Ломоносов был очень приметливым человеком. Но основные его воспоминания о полярных сияниях основывались на детских и отроческих впечатлениях, пока он "жил до возраста в таких местах, где северные сияния часто случаются". И теперь, объявляя сходство их с электрическими разрядами, он считал, что "електрическая сила, рождающая северное сияние", обязана своим существованием тому же трению, только не ладоней о стекло, как в лаборатории, а воздушных потоков друг о друга. Для объяснения полярных сияний это было неверно, по какие далеко идущие аналогии можно вывести из этого предположения, рассматривая, в частности, современный механизм образования грозы.
"Нет ничего практичнее хорошей теории", - говорим мы сегодня, в конце XX столетия. Двести лет тому назад теория с практикой были связаны не столь тесно. В науке об электричестве еще не были открыты даже основополагающие законы, не существовали те основные понятия, которыми мы пользуемся теперь. Хорошая теория электричества была крайне нужна, чтобы от гипотез о механизме электрических явлений перейти наконец к прогрессивной ньютоновской программе - к нахождению механической силы, измеряющей взаимодействие между наэлектризованными телами.
Потому и возникло предложение Петербургской Академии- "сыскать подлинную електрической силы причину и составить точную ея теорию".
В ту пору, как писал француз Лемонье в статье "Электричество", помещенной в знаменитой "Энциклопедии", издававшейся Д. Дидро, "мнения физиков относительно причины электричества расходятся: все они, впрочем, согласны в том, что существует электрическая материя, которая более или менее собирается вокруг наэлектризованных тел и которая вызывает своими движениями наблюдаемые нами электрические явления, но каждый из них по-разному объясняет причины и направления этих различных движений".
Во Франции теорию Франклина о существовании электрической жидкости, "электрической субстанции", обходили молчанием. Не одобряли ее и в России. Ломоносов и Рихман были противниками ньютонианских сил, предпочитая взгляды Декарта о существовании вихрей во всемирном эфире. По этой причине не соглашались они и с Франклшговой теорией.
К 1756 году, когда окончился срок конкурса, в Академию поступило довольно много работ. Лучшей была признана присланная из Берлина и подписанная именем Иоганна Эйлера, сына великого математика. Сам Леонард Эйлер права участвовать в конкурсе не имел, поскольку являлся членом Собрания Петербургской Академии. Однако, после того как результаты конкурса были объявлены и работа получила премию, Эйлер признался в обмане - ученые записки принадлежали ему. Свои рассуждения Эйлер строил на предположении, что сверхтонкая материя, создающая электрические силы, есть не что иное, как светоносный эфир. И все известные исследователям электрические явления относил за счет "нарушений равновесия в эфире", сгущения его или разряжения вблизи электризуемых тел. Таким образом, он обходился без введения "специальной электрической материи" Франклина.
Несмотря на то что теория Эйлера исходила из картезианских воззрений, отрицавших "электрические материи", и основывалась на явлениях в эфире, Ломоносов, по-видимому, не был удовлетворен ею полностью. В том же 1756 году он написал диссертацию "Теория электричества, разработанная математическим способом", которая осталась неопубликованной. В ней Михаил Васильевич писал: "Электрические явления - притяжение, отталкивание, свет и огонь - состоят в движении. Движение не может быть возбуждено без другого движущегося тела". Электризация, по гипотезе Ломоносова, обусловливалась вращательным движением частиц внутри вещества и в окружающем пространстве.
Обе теории были принципиально новыми, потому что сводили причину электрических явлений не к свойствам мифической жидкости, а к специфическим формам движения эфира, признанного реально существующим наукой того периода. Теории Эйлера и Ломоносова носили чисто электростатический характер. Отрицая движение электрической жидкости - электрического тока, они приводили к неправильному представлению о грозозащите и об устройстве громоотводов.
По мнению Ломоносова, надежным громоотводом могли служить изолированные "электрические стрелы", которые должны были отводить в землю не электрический заряд, а "електрическую силу". Потому и устанавливать их он предлагал не на крышах зданий, а на пустырях, подальше от строений, "дабы ударяющая молния больше на них, нежели на головах человеческих и на храминах (т. е. на зданиях - А. Т.) силы свои изнуряла".
В принципе не заземленный громоотвод тоже способствовал разряду и отводил молнию в землю через окружающий воздух. Но при заземлении этот процесс, конечно, происходил несравненно спокойнее.
Второй надежный способ грозозащиты Михаил Васильевич видел в "потрясении воздуха", в том, чтобы "разбивать громовые тучи колокольным звоном". "Того ради кажется, - говорил он, - что не токмо колокольным звоном, но и чисто пушечной пальбою во время грозы воздух трясти не бесполезно, дабы он великим дрожанием привел в смятение електрическую силу и оную умалил".
Таким образом, более глубокие концепции электричества в принципиальном отношении у Эйлера и Ломоносова на практике приводили к неправильному конструированию громоотводов.
Идеи Франклина в России получили дальнейшее развитие в работе Эпинуса, вышедшей в 1759 году в Санкт- Петербурге. Тридцатитрехлетний профессор астрономии Берлинской Академии наук и астроном Берлинской обсерватории Франц Ульрих Теодор Эпинус всего два года назад переселился в Россию, приняв предложение войти в члены Петербургской Академии.
В первые же годы жизни в Петербурге Эпинус развивает бурную деятельность. Он пишет работу о возвращении комет, о способах "поправления морского компаса и магнитных стрелок", об "умножении силы в натуральных магнитах". И наконец - большое сочинение "Опыт математической теории электричества и магнетизма", изданное отдельной книжкой. Эта работа изобиловала математическими выражениями, все они носили формально-описательный характер и нужны были, по выражению самого автора, лишь для того, "чтобы избежать излишней пространности обычной речи". Никаких расчетов по этим "формулам" делать было нельзя * . Однако профессор Эпинус высказал немало замечательных мыслей, характеризующих не только его научную эрудицию, но и подлинный дар научного предвидения. Так, он отмечает, что неизвестный никому вид закона электростатического и магнитостатического воздействия представляется ему похожим по форме на закон тяготения. "Я охотно утверждал бы, - писал он, - что величины изменяются обратно пропорционально квадратам расстояний... В пользу такой зависимости, по-видимому, говорит аналогия с другими явлениями природы".
* (См.: Дорфман Я. Г. Всемирная история физики, т. 1, М., 1974, с. 291 )
Пройдет 26 лет, и в 1785 году французский физик и военный инженер Шарль Огюстен Кулон установит основной закон электростатики, подтвердив предвидения Эпинуса. А три года спустя тот же Кулон распространит свой закон и на взаимодействие точечных магнитных полюсов, заложив тем самым основы электро- и магнитостатики.
В уже упоминавшейся выше работе Эпинус использует представление о "сгущении" электрической жидкости, приближаясь тем самым к понятию электрического потенциала * . И даже приходит к понятию электроемкости, предвосхитив тем самым английского физика и химика Генри Кавендиша, строго сформулировавшего это понятие 10-12 лет спустя.
* (См.: Дорфман Я. Г. Всемирная история физики, с. 291 )
В работе Эпинуса есть и другие интересные предвидения, реализованные позже учеными.
Франц Ульрих Теодор Эпинус, физик, член Петербургской Академии наук с 1756 года, родился в 1724 году в городе Ростоке в семье пастора. В том же городе поступил в университет, откуда уходил в Иену, по обычаю буршей, меняющих университеты. Однако, в конце концов, снова вернулся в Росток, где и получил степень доктора медицины.
После окончания учебы Эпинус некоторое время работал приват-доцентом в том же университете, преподавал астрономию и физику. Но вскоре переехал в Берлин, где получил должность профессора астрономии при Академии наук. Одновременно он выполнял обязанности астронома при обсерватории.
В Берлине Эпинус познакомился с молодым, только что окончившим Ростокский университет Иоганном Карелом Вильке.
В то время многие физики были увлечены загадкой удивительных кристаллов, привезенных голландскими купцами в начале столетия с острова Цейлон. Назвали этот камень турмалином, или турмалем. Он бывал разного цвета, и его прозрачные кристаллы ценились наравне с индийскими рубинами и другими драгоценными камнями. Но физиков привлекало то обстоятельство, что стоило нагреть турмалин на огне, как он тут же начинал притягивать к себе и отталкивать частички золы. Его даже прозвали за это "зольным камнем".
Знахари и "специалисты" черной и белой магии платили за кристаллы турмалина бешеные деньги. Надетый на шею или на палец при восходе солнца турмалин обещал своему владельцу счастье на целый день. Особенно хорошо помогал он в осенние дни. Впрочем, по данным современных ювелирных фирм, турмалин может принести счастье своему владельцу и в феврале, и в мае, и в августе...
В 1717 году удивительные свойства турмалина рассматривались на заседании Парижской Академии. Поскольку его притягивающая сила была признана магнитной, то минерал получил название "цейлонского магнита".
Молодой шведский врач Каролус Линнеус, в будущем знаменитый естествоиспытатель и почетный член многих академий Карл Линней, одним из первых стал сомневаться в магнитной природе силы турмалина. Линнеус читал лекции по минералогии и пробирному искусству, занимался медицинской практикой и еще находил время для обдумывания и подготовки своей "Системы природы".
Линней предположил, что сила притяжения турмалина при его нагревании имеет электрическую природу. И хотя у ученого не было доказательств, он назвал минерал "Lapis electricus".
После серии опытов Эпинусу и Вильке удалось доказать, что при неравномерном нагревании турмалина на его противоположных сторонах возникают электрические заряды. По сути дела было открыто новое природное явление - еще одно проявление электрических сил, показывающее их связь с теплотой. Результаты опытов Эпинус опубликовал в мемуарах Берлинской Академии. Они обратили на себя внимание ученого мира. И в том же году молодой профессор получил не только лестное, но и выгодное приглашение - переехать в Россию, занять должность профессора физики Петербургской Академии наук.
На новом месте Эпинус проявляет завидную энергию и работоспособность. Он пишет популярные статьи, которые помещаются в академических изданиях. Пишет и ту замечательную работу, с которой мы начали знакомство с ним, - "Опыт математической теории электричества и магнетизма".
Во введении автор рассказывает, как открытый им пироэлектрический эффект в турмалине натолкнул его на мысль о глубоком сходстве электрических и магнитных явлений. Ведь до этого только магнит имел всегда два полюса, а теперь и нагретый турмалин оказался обладателем дипольного эффекта. Вот только почему? В чем причина обнаруженного явления? Однако Эпинус отказывается даже от обсуждения сил притяжения и отталкивания. При этом он ссылается на Ньютона, который также не занимался, по его мнению, выяснением причин всемирного притяжения. Правда, при этом автор трактата, чтобы избежать обвинений в эпигонстве, подчеркивает: "Я отнюдь не считаю их, как поступают некоторые неосторожные последователи великого Ньютона, силами внутренне присущими телам, и я не одобряю учения, которое постулирует действие на рас-стоянии. Действительно, я считаю несомненной аксиомой предположение, по которому тело не может производить никакого действия там, где его нет". Значит, силы притяжения и отталкивания, действующие на расстоянии, в его работе - лишь условное допущение. По мысли Эпинуса - это универсальное свойство электрических зарядов, точно так же, как всемирное притяжение - универсальное свойство масс в механике Ньютона. А за субстанцию, обладающую свойствами электрического притяжения и отталкивания, Эпинус принимает некую единую электрическую жидкость, предложенную Франклином в своей теории.
Частицы электрической жидкости отталкиваются друг от друга, но притягиваются обычной материей. Они свободно проникают через поры одних тел и с трудом преодолевают другие. Первые, как мы можем легко понять, являются проводниками электричества, вторые - изоляторами. И все электрические явления, известные современной науке, Эпинус делит на два ро-да. К одному относит все, что связано с переходом электрической жидкости от одного тела к другому. Примером могут являться искры, возникающие при электризации тел. К другому - притяжение и отталкивание.
По аналогии с гипотезами, высказанными в теории электричества, Эпинус строит и теорию магнетизма. Он предполагает существование магнитной жидкости, частицы которой взаимно отталкиваются. Точно также делятся и тела: одни проявляют индифферентность, безразличие, к частицам магнитной жидкости (они являются аналогами диэлектриков), другие притягивают ее частицы (они являются проводниками).
Правда, закон Ньютона утверждал, что все тела природы связаны друг с другом силами притяжения, а если принять теорию единой электрической жидкости, то она приводила к тому, что материальные частицы должны отталкиваться друг от друга. Это обстоятельство немало смущало Эпинуса и его соратников. Позже ученый выдвинул предположение, что закон Ньютона применим к телам, содержащим естественное количество электрической жидкости. Это позволило обойти затруднения в формальном смысле, но убедительности теории не прибавило. И потому многие выдающиеся физики отказались принять франклиновскую унитарную теорию. Высоко оценивая труды Эпинуса за то, что в них дана приближенная математическая теория взаимодействия электрических и магнитных тел, исследователи все же вернулись к идее электрических жидкостей. Интересно, что и для этого случая вычисления Эпинуса оставались справедливыми.
До появления работы Эпинуса физики были уверены, что взаимодействие электризованных тел с неэлектризованными вполне возможно. Эпинус же утверждал, что лишь после того, как заряд одного тела вызовет появление заряда на другом, они приходят во взаимодействие. Это было совершенно новым представлением, которое впоследствии пришлось весьма кстати, когда были открыты явления электрической и магнитной индукции и поляризации тел.
Интересно и утверждение петербургского профессора о том, что электрическая материя существует только в телах и отсутствует в пространстве, где действуют электрические силы. Здесь Эпинус довольно близко подходит к понятию электрического и магнитного поля, которое возникло и получило развитие в физике следующего столетия.
Работы Эпинуса сразу же стали широко известны и оказали большое влияние на взгляды физиков того времени, на развитие науки об электричестве. На его труды ссылались Кэвендиш и Кулон, о его теории писали Гауи и французские академики Лаплас, Кузен и Лежандр, а также Вольта и Фарадей...
Условия работы в академии были трудные. Одряхлевшего Шумахера заменил, по меткому выражению Ломоносова, "зять его, и имения, и дел, и чуть не Академии наследник" Тауберт - серая посредственность с угодливым характером. Этот академический советник держал себя всегда благопристойно и с достоинством, обладал в высшей степени умением вкрадываться в милость к знатным и пользоваться их расположением. Вместе с тем это был мелкий честолюбец и великий интриган... Другими членами канцелярии были назначены академики Ломоносов и Штелин. Ломоносов и Тауберт уже много лет питали друг к другу враждебные чувства. Понятно, что такое назначение не могло служить дальнейшему успеху работы канцелярии, да и всей Академии в целом.
К сожалению, Эпинус недолго занимался чисто научной деятельностью. Обласканный Таубертом, он полностью перешел на его сторону, стал в оппозицию Ломоносову и другим ученым, занявшись интригами и "искательством".
К 1758 году относится и его первый конфликт с Ломоносовым по поводу изобретенной тем "ночезрительной трубы". Вот как пишет о том сам Михаил Васильевич: "Подал советник Ломоносов в профессорское собрание проект о делании трубы, коею бы яснее видеть можно было в сумерках, и представил давно сделанный тому опыт. Физики профессор, что ныне коллежский советник, Эпинус делал на то объекции, почитая сие невозможным делом. Ломоносов немного после того спустя получил от камергера Шувалова присланную трубу того же сродства, и он представлял в доказательство своей справедливости. Однако профессор Эпинус не токмо слушать не хотел, но и против Ломоносова употреблял грубыя слова и вдруг вместо дружбы прежней стал оказывать неприятельские поступки. Все ясно уразумели, что то есть Таубертов промысел по шума- херовскому примеру, который ученые между профессорами споры, кои бы могли дружелюбно кончиться, употреблял в свою пользу, портя их дружбу. Все ясно оказалось тем, что Эпинус не токмо с Ломоносовым, но и с другими профессорами, ему приятелями, перестал дружиться, вступил в Таубертову компанию и, вместо прежнего прилежания, отдался в гуляние..."
В 1765 году Эпинус по желанию вступившей на престол Екатерины II принял на себя заботу о воспитании великого князя Павла Петровича. И с тех пор уже занимался только административной и государственной деятельностью.
Участвуя в придворных интригах, Эпинус забросил свои академические занятия, хотя и продолжал занимать должность. Как и большинство иностранцев, работавших в России, заботился главным образом о собственном благополучии. И это ему вполне удалось. Лишь в 1798 году в возрасте 74 лет он покинул русскую службу и перебрался в Дерпт (ныне Тарту), где через четыре года и умер.
С афоризмами вечно какая история - всех их знают, но установить, кто именно это сказал первым, оказывается довольно трудно.
Выражение, вынесенное в заголовок поста, я впервые встретил где-то у Г.П. Щедровицкого. В среде методологов оно было распространено. Повторял его и Мацкевич (правда, не помню на кого он ссылался). Обычно, высказывание приводили, когда в аудитории кто-нибудь просил "поменьше абстракции" и че-нить "поближе к практике" (а такие всегда находятся с завидной регулярностью).
Позже, я узнал, что это было одно из любимых выражений Курта Левина (это один из моих любимых психологов). И я допускаю, что, например, Зейгарник ("незавершенный гештальт!") могла рассказать об этом кому-то из психологов, с которыми общался Щедровицкий (это, конечно, чистый домысел, но как иначе могла попасть фраза к московским методологам?) Но, дело в том, что Курт Левин никогда не настаивал на своем авторстве. Как раз наоборот, вероятнее всего, он просто повторял кого-то из классиков. Кого же? Левин, как известно, в молодости был под впечатлением успехов современной ему физики и пытался привнести в психологию целый ряд методов "галилеевой", как он выражался, науки. Вероятно, следовало бы поискать где-то там.
И, действительно. Интернет предлагает просто удивительное разнообразие имен, главным образом физиков, кому приписывается фраза. Здесь и Альберт Эйнштейн
, и Нильс Бор
, и Энрке Ферми
и Эрнст Резерфорд
, и Луи де Бройль
, и Тодор Карман, и Людвиг Больцман
, и, наконец, Густав Роберт Кирхгоф
. Год назад, в "Новой газете" биолог Михаил Гельфанд опубликовал заметку в которой утверждал, что помимо перечисленных физиков, выражение приписывают также советскому физику Николаю Боголюбову
, а кроме тог Давиду Гильберту
, Дмитрию Менделееву
, Карлу Марксу
, Фридриху Энгельсу
, Ленину
и даже Леониду Ильичу Брежневу
!
И самое смешное, что все эти люди действительно говорили нечто подобное!!!
Но кто-то же был первым?! Набор имен, все же, не оставляет сомнений в том, что оригинал фразы звучал вовсе не по-русски, а по-немецки.
"Es gibt nichts Praktischeres als eine gute Theorie."
Именно это утверждал, по-крайней мере, Курт Левин.
А в варианте Тодора Кармана фраза звучит:
"Nichts ist praktischer, als eine gute Theorie."
Но все же Карман и Левин, хоть и люди примерно одного поколения, - не первоисточник.
Как на первоисточник часто ссылаются на Людвига Больцмана. Действительно, Больцман в одном из своих писем написал нечто подобное в 1890 году.
Вот его фраза:
"daß ... die Theorie auch das denkbar praktischste, gewissermaßen die Quintessenz der Praxis sei."
Как видим, смысл весьма близок, и все же это другая фраза.
Но вот такая закавыка. Больцман учился в Берлине у Кирхгофа (ага, того самого, который придумал "абсолютно черное тело"). И надо же, именно Кирхгофу также приписывают авторство этого афоризма. Кирхгоф был старшим современником Больцмана, а высказывал он следующее:
"Eine gute Theorie ist das Praktischste was es gibt."
Как видим, эта фраза весьма близка утверждению Левина и Кармана. Но был ли Кирхгоф первым?
Версия с Марксом и Энгельсом конечно интересна, но боюсь, что она не прокатывает. Маркс много чего интересного высказывал, например, это (про "критику оружием" и "обалдевание массами"):
"Die Waffe der Kritik kann allerdings die Kritik der Waffen nicht ersetzen, die materielle Gewalt muss gestürzt werden durch materielle Gewalt, allein auch die Theorie wird zur materiellen Gewalt, sobald sie die Massen ergreift."
Мысль умная, спору нет. Но все же, это не то, о чем мы говорим. Вполне возможно, что я ошибаюсь и у Маркса есть подобное высказывание. Но где??
Вернемся, однако, к Кирхгофу. Родился он в Кенигсберге в 1824. И там же окончил университет. Вас это не наводит на размышления? Ну да, конечно!
Если побродить по немецким сайтам, то приходишь к убеждению, что немалое число немцев совершенно убеждено: фраза "Es gibt nichts Praktischeres als eine gute Theorie" принадлежит... Канту. Да-да! Вот так вот, ничтоже сумняшеся и пишут в сотнях статей: Кант сказал и точка! А где сказал, кому шепнул?? Попробуйте найти источник!
Нужно признать прямо, что Кант не оставил письменных свидетельств, в которых такая фраза была бы зафиксирована буквально.
И тем не менее, немцы усвоили Канта туго. Если не букву, то дух!
Мало кто знает, но у Канта есть небольшая работа, в которой он разбирается с тем самым предрассрудком, ответом на который стал наш афоризм. Работа была написана в 1793 году и называется Über den Gemeinspruch: Das mag gut sein für die Theorie, taugt aber nichts in der Praxis.
В русском переводе это звучит: О ПОГОВОРКЕ «МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТО И ВЕРНО В ТЕОРИИ, НО НЕ ГОДИТСЯ ДЛЯ ПРАКТИКИ»
Не правда ли, знакомые интонации?! Каждому из нас нечто подобное приходилось слышать множество раз. И именно в ответ на эту аргументацию Георгий Петрович Щедровицкий и его ученики неизменно повторяли: "Нет ничего практичнее хорошей теории!".
Читайте Канта! Он все подробно объяснил немцам еще в 1793 году. Нет смысла приводить здесь всю работу. Она вся посвящена доказательству того, что без теории никакой практики и быть-то не может. Не бывает-с!
Итак, подытожим. В том виде, как мы это употребляем сегодня, высказывание, вероятно (источник?), действительно пошло от Кирхгофа. Или даже возможно его кенигсбергских учителей (Франц Нейман?). Но основу заложил Кант. Немецкие физики лишь воспроизвели кантов ход мысли.
P.S. Закончить же, я хотел бы знаменитыми высказываниями, которые, лишь по видимости, оппонируют нашему изречению. Их великое множество, но я отберу всего три.
1. Самое известное сравнивает не теорию и практику, а теорию и жизнь. И это, конечно, один веселый мужичок с рожками:
Grau, teurer Freund, ist alle Theorie,
Und grün des Lebens goldner Baum.
2. В 50-60-х годах в Советском Союзе профессия "физик-теоретик" - это было каста небожителей. А уж после того как на экраны вышла картина Михаила Ромма "Девять дней одного года" с Алексеем Баталовым, дивчонги писали от физиков-теоретиков просто кипятком. В этой связи известный интеллектуальный хулиган Петр Леонидович Капица высказался перед студентами так:
Я вчера закончил чтение очередного бестселлера: «Джентльмены предпочитают блондинок».
Очень интересная книга - погони, стрельбы …
Книга кончается словами главной героини, блондинки, кстати: «Любовь - конечно, хорошая вещь, но золотой браслет остается навсегда».
Так вот, перефразируя слегка слова героини, я хочу сказать: «Теория - конечно, хорошая вещь, но золотой эксперимент остается навсегда!
».
(в ответ теоретики "умыли" Капицу, кстати, именно фразой "Нет ничего практичнее хорошей теории!")
3. И, наконец, на закуску, высказывание Эйнштейна, которое персонально касается любителей потрындеть про "сочетание теории и практики" и, которое мне очень нравится.
Полгода тому назад вышла книжка «Лестница в небо», в которой мы с коллегой Сергеем Щегловым подробно разъяснили, как устроены взаимодействия элитных группировок. Теоретически, есть замечательная фраза, принадлежащая Роберту Кирхгофу: «Нет ничего практичнее хорошей теории». Поэтому нашу теорию следовало применять на практике.
Конкретно – она была применена к нашей (российской) ситуации в части влияния на нее выборов в США. Дело в том, что современная российская элита – в части ее экономического блока – создавалась в девяностые годы командой Билла Клинтона. И по этой причине они являются очень близкими к той группе, которая двигала в президенты США Хиллари Клинтон.
Экономически – это группа, ориентированная на мировую финансовую элиту, и ее статус в России поддерживался тем, что именно эта группа обеспечивала приток иностранных инвестиций в Россию. Отметим, что именно команда Гайдара–Чубайса «запретила» в России альтернативные модели, связанные с развитием инвестиций внутренних.
В силу своего элитного статуса эта группа была неподсудна. То есть в рамках всей государственной машины – применение, в частности, законов, к этой группе было невозможно. Потому что это бы неминуемо вызвало очень острые внешние конфликты. Ну, собственно, ни в одной стране мира элита не подсудна.
Где-то примерно с 2008 года появились сомнения, что эта группа в состоянии дальше обеспечивать экономический рост. С 2012 года в стране начался постоянный спад. Есть серьезные основания считать, что именно эта либеральная группа обеспечила по заказу мировой финансовой элиты резкое ускорение оттока капитала из России – через девальвацию декабря 2014 года, в результате которой мы потеряли около 200 млрд долларов. Сегодня они были бы нам очень кстати! Но эта группа, как и ранее, продолжала оставаться неподсудной…
До тех пор пока не случились выборы в США. Дело в том, что эти выборы привели к власти в Америке альтернативную элитную группировку. Да, эта группа еще не освоилась, она еще не взяла в свои руки рычагов управления Соединенными Штатами. Но уже понятно, что в рамках регулярного развития событий это произойдет. Этого пока недостаточно, чтобы изменить экономическую политику в нашей стране, но позволило снять с команды Гайдара–Чубайса вот эту невидимую защиту.
Не вызывает сомнений, что недостатка в материалах, по которым можно было бы арестовать Улюкаева за взяточничество, не было уже с 1992 года, когда он был «ближайшим оруженосцем» Гайдара. Но еще раз повторяю: в соответствии с теми элитными правилами, которые описаны в нашей книге, это было невозможно. Победа Трампа на выборах радикально изменила ситуацию.
И я не знаю, сыграло ли свою роль то, что буквально за несколько часов до задержания Улюкаева произошла первая беседа Путина с Трампом. Это неизвестно. Но если это и совпадение, то оно чрезвычайно символичное.
Как только стало понятно, что либеральная команда в России потеряла «крышу», она перестала быть неприкасаемой. Фактически речь идет о том, что элита 90-х годов постепенно начинает терять в России свой элитный статус. Отмечу, еще раз повторю, что поскольку это вывод, который следовал из нашей теории, то он был описан еще полгода, а то и больше тому назад, хотя многие в это не верили.
А дальше можно много ерничать. Например, придумывать варианты, при которых сразу после победы Клинтон в случае ее победы, Улюкаев бы опубликовал в газете «Ведомости» или выступил бы в программе «Время» с обвинением в сторону силовиков в их коррумпированности, и последовали бы многочисленные отставки силовиков. Но это уже фантазии. Пока можно сказать следующее: был сделан первый шаг. Последует ли за ним быстрый второй – это вопрос!
Я напомню историю 1996 года. Теоретически мог бы найтись какой-нибудь Чубайс, который побежал бы к Путину и потребовал освобождения Улюкаева. Но сегодня в это не очень верится. И поэтому я склонен считать, что, в отличие от героев скандала с коробкой от ксерокса, Улюкаев быстро из тюрьмы не выйдет. Но в любом случае можно сказать, что в нашей стране будут происходить принципиальные изменения в верхних элитах.
И вот здесь можно сделать только одно замечание – достаточно важное. Дело в том, что мы не готовы оказались к тем изменениям, которые произошли с победой Трампа. Я напомню, что, когда я весной принял решение идти на выборы в Госдуму, я имел в виду в том числе и то, что хотя бы в Госдуме должна быть небольшая фракция, которая может быть идейным партнером тех сил, которые стоят за Трампом. То есть патриотов.
К сожалению, этого сделать не удалось. В Госдуме сегодня имеется три, прямо скажем, несерьезные фракции, которые мало того, что ни на что не влияют, они еще и по разного рода причинам не могут быть партнером серьезным сил на Западе. А что касается «Единой России» – это такая либерально-бюрократическая структура, которая бы очень хорошо подружилась с командой Клинтон, которая очень прекрасно общается с европейскими либералами в рамках Совета Европы. Но быть партнерами Марин Ле Пен, Сары Вагенкнехт и Дональда Трампа – она не может.
И по этой причине я уверен, что сегодня ключевой нашей задачей является прочное создание – и в политическом поле, и в идейно-теоретическом дискурсе – патриотических групп.
