Экономическое наследие Карла Маркса - Багатурия Г.А. Экономическое наследие карла маркса

9. Экономическое наследие А. Чаянова
Концепция семейно-трудового крестьянского хозяйства.
Главным предметом теоретических исследований А. В. Чаянова является семейно-трудовое крестьянское хозяйство. Такое хозяйство нацеле­но в первую очередь на удовлетворение потребностей самих членов семьи. Чаянов рассматривает его как главным образом натуральное хозяйство, втягивающееся в процесс рыночного обмена с целью прода­жи излишков и лучшего удовлетворения собственных нужд. Методология Чаянова отличалась в этом пункте известной статич­ностью, так как его внимание привлекало не столько развитие соци­альных отношений русской деревни сколько со­стояние семейного хозяйства на данный момент времени. А. В. Чаянов признавал, что подобный подход применим лишь при слабом проникновении капитализма в сельское хозяйство. Итак, первая стадия анализа А. В. Чаянова касается организа­ции хозяйства отдельной крестьянской семьи. В качестве основопола­гающих выступают здесь понятия организационного плана и трудопотребительского баланса крестьянского хозяйства,. Организационный план, включал в себя выбор направления хозяйст­ва, сочетания его различных отраслей, увязку трудовых ресурсов и ос­новных объемов работ, разделение продукции, потребляемой в собст­венном хозяйстве, и продукции, направляемой на рынок, баланс денеж­ных поступлений и расходов. В свою очередь концепция трудопотребительского баланса исходила из того, что крестьянин, используя в сво­ем хозяйстве собственный труд и труд членов своей семьи, стремится не к максимуму чистой прибыли, а к росту общего, валового дохода, равномерному распределению труда и до­хода в течение всего года. Поскольку конечной целью трудового кре­стьянского хозяйства остается потребление, а не накопление денеж­ных средств, рыночные критерии здесь не всегда применимы. (заработная плата превращается в чистый доход, а земельная рента -принимает вид избыточного дохода, получаемого крестьянской семьей из-за выгод местоположения по отношению к рынку сбыта, повышенного плодоро­дия земли, других факторов).
«Непонятности» в поведении крестьянских хозяйств.
Концепция организационного плана и трудопотребительского ба­ланса Чаянова позволила ему объяснить ряд парадоксов в развитии крестьянского хозяйства дореволюционной России. Так, эмпирические материалы, собранные при анализе крестьянского льноводства и кар­тофелеводства, показывали, что эти трудоемкие культуры давали очень малую чистую прибыль, а потому почти никогда не получали большо­го распространения в хозяйствах предпринимательского типа. Напро­тив, малоземельные крестьяне разводили их весьма широко, так как, теряя в размере чистой прибыли, получали возможность расширить объем применяемого в собственном хозяйстве труда и сократить се­зонную безработицу. Неприменимостью предпринимательских, рыночных критериев А. В. Чаянов объяснил и низкий уровень распространения в крестьян­ских хозяйствах высокопроизводительных молотилок. В данном случае труд крестьян, вытесняемый машиной, в условиях зимнего времени не мог найти себе никакого применения. Введение усовершенствованной машины не только не увеличивало общей суммы доходов крестьян, но уменьшало ее на величину ежегодной амортизации машины.
Кроме того, как отмечал Чаянов, крестьяне в годы неурожаев, что­бы добиться хотя бы некоторой стабильности потребительских дохо­дов, не снижали, а, наоборот, резко повышали предложение труда, благодаря чему зарплата в аграрном секторе России оказывалась об­ратно пропорциональной ценам на хлеб. В случае же улучшения ры­ночной конъюнктуры крестьянское хозяйство не увеличивало, а сокра­щало годовой фонд рабочего времени, чтобы облегчить условия труда и жизни. К числу парадоксальных ситуаций, объясненных Чаяновым, относились также уплата крестьянами очень высоких «голодных аренд» (с целью загрузить во что бы то ни стало свободные рабочие руки); регулярная практика отхожих промыслов (они ослабляли собственное земледельческое хозяйство, но давали крестьянам возможность более равномерно распределить трудовые ресурсы по временам года). Таким образом, именно семейно-трудовая теория Чаянова сумела раскрыть смысл целого ряда экономических фактов, которые до нее не находи­ли теоретического объяснения.
Теория крестьянской кооперации

Путь к кардинальному повышению эффективности аграрного сек­тора Чаянов усматривал в массовом распространении кооперации, при которой от семейно-трудового хозяйства постепенно отпочковывались бы и переходили в ведение крупных кооперативных товариществ опе­рации по переработке, хранению, сбыту крестьянской продукции, за­купке и обслуживанию техники, заготовке минеральных удобрений, семян, племенная, селекционная работа, кредитное дело, словом, все те операции, где крупное хозяйство имеет явный перевес над мелким. По мнению ученого, это помогло бы сочетать преимущества самостоя­тельного хозяйства отдельной семьи с теми плюсами, которые несет с собой обобществленное производство и обмен.
Ученый подходил к кооперации с двух сторон - как к организа­ционной форме хозяйства и как к общественному движению. Ценность кооперации как движения заключалась, в том, что вовлекая крестьян в самостоятельную деятельность по закупке товаров, переработке и сбыту продукции, осуществлению других хозяйственных функций, ко­оперативы освобождают их от эксплуатации со стороны перекупщика, ростовщика, купца, прасола. Кооперативы поддерживают и развивают тягу крестьян к формам хозяйственного самоуправления.
Чаянов, как уже отмечалось, протестовал против тенденции к ого­сударствлению кооперативов.
А. В. Чаянов полагал, что с точки зрения организации к ко­оперативам должны отойти лишь те виды деятельности, технический оптимум которых превосходит возможности отдельного крестьянского хозяйства. Сначала кооперативная форма распространяется на операции, связывающие хозяйство с рынком (кооперативы по закупкам, сбыту, кредиту), затем на процессы первичной обработки сырья (например, маслодельные, картофелетерочные, овощесушильные товарищества), наконец на производственные биотехнологические процессы (общества по разведению племенного скота, машинные, мелиоративные товарище­ства).
Следовательно, А. В. Чаянов выступал как сторонник вертикаль­ных форм кооперации. К горизонтальным формам он относился прохладно, ука­зывая на слабую приспособляемость таких кооперативов к конъюнкту­ре рынка, опасность произвола со стороны руководителей, недостаточ­ность стимулов к труду.
Именно в учении о верти­кальной крестьянской кооперации, способной сочетать высокую моти­вацию к труду отдельной крестьянской семьи и преимущества добро­вольно создаваемых кооперативов, проявились основные теоретические достижения этого экономиста.

Мотивация

Мотивацию хозяйственной деятельности крестьянина мы принимаем не как мотивацию предпринимателя, получающего в результате вложения своего капитала разницу между валовым доходом и издержками производства, а скорее как мотивацию рабочего, работающего на своеобразной сдельщине, позволяющей ему самому определять время и напряжение своей работы.

Мы должны или принять концепцию фиктивного двоедушия крестьянина, объединяющего в своем лице и рабочего и предпринимателя, или концепцию семейного хозяйства с мотивацией своей работы, аналогичной мотивации сдельщины. Ничего третьего не дано.

Мы остановили свой выбор на втором, как на гипотезе менее фиктивной и более просто поясняющей все наблюдаемые явления. Впрочем, на наш выбор в значительной степени повлияло и некоторое расширение теоретической постановки вопроса о крестьянском хозяйстве.

Общая характеристика развития экономической науки в 1910-1930-е гг. XX века

Год выпуска: 1976

Жанр: Экономика

Издательство: Мысль

Формат: DjVu

Качество: Отсканированные страницы

Количество страниц: 325

Описание: В работе рассматриваются история создания, структура и содержание всего экономического наследия К. Маркса, его творческая лаборатория, методология исследования; раскрывается органическая связь экономической теории с другими составными частями марксизма, ее актуальное значение для анализа современной экономики.

За последние два десятилетия (1955-1975 гг.) осуществлен целый ряд новых публикаций, значительно пополнивших доступную для широкого изучения часть экономического литературного наследия К. Маркса. В 1954-1961 гг. вышло в свет принципиально новое издание «Теорий прибавочной стоимости» — чернового наброска IV тома . В 1968-1969 гг. была впервые полностью опубликована на русском языке рукопись «Критика политической экономии» — первоначальный вариант «Капитала», созданный Марксом в 1857-1858 гг. В 1973 г. началась публикация второго чернового варианта «Капитала» — рукописи 1861-1863 гг. «К критике политической экономии» (до 1973 г. из этой рукописи были опубликованы «Теории прибавочной стоимости» и еще несколько отрывков; в настоящее время готовится к печати ее завершающая часть). В 1974 г. впервые вышел в свет первый вариант II тома «Капитала» и появилась новая публикация рукописи «Глава шестая. Результаты непосредственного процесса производства», которую первоначально Маркс рассматривал как завершающую главу I тома «Капитала».
В результате только перечисленных здесь публикаций общий объем экономических трудов Маркса, изданных на русском языке, увеличился более чем вдвое и составляет теперь не менее 15 томов. Это, несомненно, значительно расширяет наши представления о самом содержании экономической теории Маркса, о применявшемся им методе экономического исследования, об истории создания «Капитала»; позволяет осуществить целостное изучение экономического наследия Маркса. На наш взгляд, насущная необходимость такого целостного изучения вытекает из того, что только все экономическое наследие Маркса в его совокупности способно дать всестороннее представление о марксистской экономической теории. В этой связи следует указать на неправомерность любой недооценки черновых рукописей Маркса как якобы незрелых работ по отношению к его завершенным произведениям. Такая характеристика не соответствует действительности. Например, рукописи 1857-1858 и 1861-1863 гг. по уровню разработанной в них экономической теории являются более зрелыми работами по сравнению с «Нищетой философии» и «Наемным трудом и капиталом». Хотя указанные рукописи являются черновыми и поэтому незавершенными произведениями, но это относится скорее к форме изложения, чем к содержанию заключенного в них материала.
Достаточно перечислить некоторые важнейшие проблемы, детально разработанные Марксом в черновых экономических рукописях, чтобы убедиться, что содержащийся в них материал существенно расширяет и углубляет содержание марксистской экономической теории и, кроме того, имеет в высшей степени актуальное значение для современности. Критика буржуазной политической экономии; анализ докапиталистических формаций; товар как элементарная «экономическая клеточка» капитализма; производительный и непроизводительный труд; научно-технический прогресс в условиях крупного машинного производства; тенденция к превращению науки в непосредственную производительную силу; интенсификация труда; теория воспроизводства и экономических кризисов; теория земельной ренты; теория капиталистической монополии; формальное и реальное подчинение труда капиталу; экономические основы борьбы рабочего класса с классом капиталистов; конкретное экономическое обоснование необходимости социалистической революции; вопросы экономики коммунистического общества — все эти и многие другие проблемы исследованы в указанных рукописях более полно, а иногда в ином аспекте, чем в трех томах «Капитала». Разумеется, эти проблемы рассматриваются и в «Капитале», однако без учета материала черновых рукописей их трактовка в марксистской экономической теории была бы неполной. Публикация экономических рукописей Маркса чрезвычайно важна также для изучения метода его экономического исследования, для последовательного восстановления всех звеньев процесса создания марксистской экономической теории.
Необходимость целостного подхода к экономическому наследию Маркса обусловлена также теми серьезными трудностями, которые создает для изучения этого наследия значительное расширение его опубликованной части. По мнению авторов данной книги, научный анализ всего экономического наследия Маркса поможет читателю ориентироваться в обширном и очень трудном экономическом материале. Поэтому авторы поставили перед собой задачу: дать хотя бы в первом приближении анализ всего экономического наследия Маркса в логическом и историческом аспектах и раскрыть органическую связь трудов Маркса с современностью.
В первой части этой работы анализируются структура и содержание экономической теории Маркса, при этом ставится задача проследить ход разработки ее основных разделов. Такое историческое рассмотрение лучше всего позволяет выявить подлинные взгляды Маркса, всегда неразрывно связанные с тем историческим периодом, когда они были сформулированы. Кроме того, исторический подход способствует творческому усвоению экономической теории Маркса, устраняет опасность идеалистического и догматического представления об этой теории как о некой «априорной конструкции», сразу, в готовом виде вышедшей из головы ее гениального создателя, способствует глубокому пониманию того, что Марксова экономическая теория, как и всякая подлинно научная теория, представляет собой обобщение огромного фактического материала, целого «Монблана фактов».
Детальное рассмотрение истории создания «Капитала» позволяет выявить некоторые характерные особенности метода экономического исследования Маркса. Эти особенности Марксова метода анализируются во второй части работы. Не претендуя ни в коей мере на изложение логики «Капитала», авторы тем не менее уделяют внимание творческой лаборатории Маркса. В этой связи в монографии рассматриваются соотношение между исследованием и изложением, различение вещественного содержания и социальной формы экономических процессов, значение критики буржуазной политической экономии для построения марксистской экономической теории; показывается, что исследование экономического закона движения буржуазного общества является объективным требованием метода экономического исследования Маркса, предписывающим выход за рамки анализа капитализма как в отношении исследования докапиталистических формаций, так и в отношении научного прогнозирования коммунистической экономики; рассматриваются важнейшие критерии, которым следовал Маркс при построении экономической теории, некоторые характерные черты применявшегося им метода научной абстракции, обусловливающие необходимость конкретизации экономической теории в качестве предварительного этапа ее применения к объяснению действительности; освещается методологическое значение исторического материализма.
Анализ содержания экономической теории Маркса и особенностей его метода экономического исследования приводит к выводу, что в этой теории содержатся необходимые предпосылки, позволяющие конкретизировать и развить ее для объяснения ряда фундаментальных современных процессов. Гениальным примером такого развития является экономическое наследие В. И. Ленина.
Разумеется, в одной книге невозможно с одинаковой полнотой осветить все относящиеся к данной теме вопросы. В монографии использованы лишь опубликованные работы. Полный охват всего литературного наследия Маркса и Энгельса — задача будущих исследований. Этому будет способствовать выход в свет томов Полного собрания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса на языке оригинала — издания, предпринимаемого в настоящее время Институтами марксизма-ленинизма в Москве и Берлине. В этом издании будут опубликованы все экономические рукописи Маркса (в том числе и те, на основе которых Энгельс подготовил II и III тома «Капитала»); многочисленные тетради с выписками из работ буржуазных экономистов, раскрывающие первые, очень важные этапы в осуществленном Марксом процессе исследования капиталистической экономики; в приложениях к томам переписки Маркса и Энгельса будут напечатаны письма к ним, а также наиболее интересная переписка адресатов Маркса и Энгельса между собой. Эта публикация, несомненно, прольет свет на многие существенные обстоятельства, связанные с созданием Марксовой экономической теории.
Целостное рассмотрение развития экономического наследия Маркса предполагает анализ его во взаимной связи с двумя другими составными частями марксизма — диалектико-материалистическим пониманием истории и теорией научного коммунизма, т. е. так, как это развитие происходило на самом деле. В настоящей работе в общих чертах прослеживается связь экономической теории Маркса с материалистическим пониманием истории и с теорией научного коммунизма. Материалистическое понимание истории (по определению Энгельса, первое великое открытие Маркса) явилось теоретической предпосылкой и методологической основой экономической теории Маркса (теория прибавочной стоимости — его второе великое открытие). В свою очередь последняя подтвердила и углубила социально-историческую концепцию Маркса и явилась экономическим обоснованием теории научного коммунизма. Уровень же развития теории научного коммунизма выступает в качестве показателя зрелости самой экономической теории Маркса.
В своей работе авторы опирались на многочисленные марксистские исследования по данной теме. Хотя в монографии и отсутствует детальная полемика с различного рода критиками марксизма, но в ней содержится материал, позволяющий доказательно опровергнуть ряд распространенных буржуазных и ревизионистских по своей природе концепций, построенных на извращенном толковании экономической теории Маркса.
Неотъемлемой частью марксистского экономического наследия являются работы Ф. Энгельса. Энгельс написал первую марксистскую работу по политической экономии, послужившую для Маркса важным импульсом к его собственным экономическим исследованиям. Энгельсу принадлежит большая роль в пропаганде экономической теории Маркса. Энгельс оказал Марксу значительную помощь в разработке ряда специальных вопросов экономической теории, в улучшении структуры I тома «Капитала». Энгельс был в известном смысле соавтором II и III томов «Капитала». Поэтому рассмотрение его экономических трудов не могло не найти места в предлагаемой работе.
Авторы глубоко убеждены в том, что по-настоящему творческое исследование современной экономики возможно только в русле той традиции, которая была установлена трудами Маркса, Энгельса, Ленина. Авторы надеются, что их работа будет способствовать более глубокому овладению богатейшим научным наследием Маркса и тем самым внесет свою лепту также и в творческую разработку экономической теории применительно к историческим условиям нашей эпохи.
В данной монографии главы 1-11 и 15-21 написаны В. С. Выгодским, главы 12-14 — Г. А. Багатурия.

«Экономическое наследие Карла Маркса»

Разработка Марксом его экономической теории

• Структура «Капитала»
• Теория стоимости
• Теория прибавочной стоимости
• Теория производительного труда
• Теория воспроизводства
• Теория экономических кризисов
• Теория прибыли, средней прибыли и цены производства
• Торговый капитал, ссудный капитал, процент, кредит
• Теория земельной ренты
• История политической экономии
• Показатели зрелости экономической теории Маркса

Марксов метод экономического исследования

• Общая характеристика и основные этапы разработки Марксом
• метода «Капитала». Замысел «Диалектики»
• Становление материалистического понимания истории как методологической основы экономической теории Маркса
• Начало становления диалектико-материалистической методологии марксистской политической экономии. Методологические особенности «Экономическо-философских рукописей»
• Исследование и изложение. Научная абстракция. Источники экономической теории
• Вещественное содержание и социальная форма экономических процессов и категорий
• Критическое преодоление буржуазной политической экономии
• Открытие экономического закона движения буржуазного общества как требование метода исследования
• Критерии истинности и совершенства экономической теории
• Абстрактный характер экономической теории. Необходимость ее конкретизации. «Экспериментальная» проверка
• Научное прогнозирование коммунистической экономики

Источник

1.3. Экономическое наследие советского периода

Из того, что было сказано, казалось бы, логически вытекает вывод о том, что экономика сегодняшней России представляет собой чуть ли не классический пример хозяйства страны, относящейся ко второму-третьему эшелону мировой капиталистической экономики, - страны, находящейся, по большому счету, на периферии мирового хозяйства и выступающей в качестве несамостоятельной его части, поставщика первичных ресурсов и рынка сбыта для продукции более продвинутой части глобального капитализма. Действительно, мы имеем качественный разрыв в уровне доходов, в технологическом уровне производства и его структурных характеристиках; в уровне эффективности использования исходных экономических ресурсов. Мы имеем экономику, в очень большой степени зависимую от топливно-сырьевых отраслей, со слабо развитым (по меркам развитых стран) обрабатывающим сектором и еще менее развитым финансовым сектором. Мы не имеем самодостаточности и внутренне встроенных механизмов роста в нашем национальном хозяйстве, существует высокая зависимость экономики и бизнеса в России от экономики развитой части мира - ядра современного капитализма. Наконец, мы имеем соответствующую этому экономическому положению социально-политическую надстройку, а именно: отсутствие в стране зрелого гражданского общества и присущих ему институтов, то есть развитой правовой системы, независимого судопроизводства, реальной, а не декоративной партийно-парламентской политической системы, подотчетного парламенту и партиям правительства и т.д. Я уже предлагал в качестве общей характеристики современного российского капитализма выражение «периферийный капитализм», которое, на мой взгляд, с одной стороны, отражает неполноценность развития в нашей стране основных рыночно-капиталистических отношений и институтов (то есть, это своего рода недокапитализм, ухудшенный капитализм), а с другой - его зависимое положение в рамках глобального капитализма. Он занимает главным образом традиционные и неперспективные ниши мирового хозяйства, не дающие возможности максимально эффективно использовать имеющиеся в стране материальные и людские ресурсы.

Вместе с тем, если мы сравним Россию с другими странами, имеющими примерно такие же характеристики и занимающими в мировом хозяйстве аналогичное положение, то мы не сможем не заметить ряд отличительных черт, ряд особенностей, во многом связанных с особенностями исторического пути России, потенциально выделяющих ее из ряда «коллег по цеху». Заключаются эти особенности главным образом в двух вещах: 1) в наличии в структуре ее экономики некоторых секторов, отраслей и производств, не характерных или во всяком случае не типичных для классической «периферийной экономики», и 2) в избыточных для такой модели качественных характеристиках исходных экономических ресурсов, присутствующих в ее хозяйственной системе. Рассмотрим их поподробнее.

Итак, первое, что мы должны отметить, - это своеобразное наследие советской индустриализации и затянувшейся на долгие десятилетия исторической конфронтации тогдашнего Советского Союза, выступившего в роли преемника Российской империи, со всем развитым капиталистическим миром. Наследие это состоит, прежде всего, в том, что в Советском Союзе (и в первую очередь в составлявшей его основу Российской Федерации в ее нынешних границах) в условиях почти полной изоляции от мирового рынка был сформирован почти полный цикл производств и отраслей, присутствующих в современной индустриальной экономике. То есть к базису из естественных для экономического уровня России производств сырьевого сектора и сектора его первичной переработки были пристроены не обусловленные этим уровнем, в значительной степени искусственно созданные блоки отраслей глубокой переработки и машиностроения, в том числе очень сложных и требующих для своего становления огромных капиталовложений. При всей малоэффективности многих звеньев цепочки перерабатывающих производств, при объективном отсутствии адекватного внешнего спроса и необходимости постоянной централизованной поддержки, не обусловленной объективными внутренними потребностями, эти отрасли были тем не менее созданы и существовали в значительных масштабах. В первую очередь это относится к приборо- и станкостроению, радиоэлектронной промышленности, производству уникальных видов энергетического оборудования и систем вооружений, в значительной степени - к судо- и авиастроению. Кроме того, в стране была создана широкая сеть научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро, часть из которых обслуживала вышеперечисленные отрасли и производства, часть - вела работы на более длительную перспективу. В результате доля технически сложных и интеллектуалоемких производств и, следовательно, подготовленных для работы в них рабочих и специалистов, была пусть и искусственно, но поднята до очень значительных пределов.

Одновременно система форсированной подготовки рабочей силы обусловила более высокий, чем в странах с аналогичным уровнем экономического развития, уровень общего и профессионального образования. Вне зависимости от того, насколько полно и эффективно использовались его результаты, массовое образование (в отличие от элитного, ситуация с которым была менее однозначной) находилось на уровне, не уступавшем среднему уровню развитых стран, а в отдельных аспектах и превосходящем его.

При этом необходимо оговориться: было бы обманом утверждать, что вышеупомянутые отрасли и секторы были действительно передовыми по мировым меркам. С точки зрения некоторых уникальных технических решений - возможно, да. Но с точки зрения экономики они базировались на непропорциональной и неэффективной централизации всех имеющихся ресурсов для решения задач, сформулированных исходя из идеологических или стратегических соображений. То есть в основе их существования и развития лежало нерыночное распределение ресурсов, осуществляемое государством-собственником; государством, непосредственно управляющим практически всей хозяйственной деятельностью в стране. Естественно, что крах этого государства в начале 1990-х годов, слом механизма централизации в его руках основной части экономических ресурсов и открытие экономики для внешней конкуренции неизбежно привели к сокращению производственной деятельности в этих отраслях на 70-80% и более. Известно, что в течение 3-4 лет после отмены государственного монопольного контроля за хозяйственной активностью остановились сотни и тысячи производств, составлявших до этого предмет гордости советской промышленности, а на остававшихся коэффициент загрузки оборудования и использования трудовых ресурсов упал в несколько раз. Могло ли быть иначе? При стихийном переходе к рыночной экономике, которую осуществили в 1992 году, иначе и не могло быть: производство, ориентированное на выполнение специфических государственных заказов, и производство, ориентированное на массовый спрос, - это принципиально различные производства, механическая конверсия одного в другое просто невозможна, так что проекты подобного рода изначально были обречены на провал.

Тем не менее непреложным фактом остается и то, что в советский период при низком уровне жизни основной части населения и в целом отсталой экономике в некоторых ее секторах были созданы серьезные заделы для производства более высокого уровня, чем уровень экономики в целом. Более того, в отличие от самих искусственно созданных производств, эти заделы (прежде всего интеллектуальные и инфраструктурные) не исчезли вместе с падением производства в первой половине 1990-х годов и в значительной своей части сохранились и сейчас, по прошествии десяти с лишним лет после кончины плановой экономики.

Прежде всего, это большое количество людей, имеющих достаточно высокий уровень общего образования, обладающих высокой мотивацией и способностью к самообразованию и обучению, профессионально мобильных и готовых работать по найму практически в любой сфере, в том числе требующей профессиональной квалификации. Не случайно, что рост многих новых видов бизнеса в 1990-е годы, в частности в области финансовых услуг, развитие сферы телекоммуникаций, а также восстановление и расширение производства некоторых видов электронной продукции как бытового, так и промышленного назначения, при всех присущих новым предприятиям в этих сферах слабостях, не испытывали больших проблем с обеспечением себя квалифицированными трудовыми ресурсами и не нуждались в привлечении большого количества специалистов из-за рубежа.

Предпринимающиеся в последние годы попытки включить российские предприятия и организации в таких специфических и, безусловно, высокотехнологических сферах, как авиакосмическая промышленность, атомная энергетика, биотехнологии и др., в международную кооперацию, в том числе в деятельность транснациональных бизнес-структур, показала, что определенные ресурсы в виде результатов НИОКР и специалистов в соответствующих областях и сейчас, спустя почти полтора десятилетия, обладают немалой рыночной, в том числе и конъюнктурной ценой.

Кроме того, очевидную ценность имеют и некоторые элементы материальной инфраструктуры, выходящие за рамки потребностей сырьевой периферийной экономики: мы имеем в самых различных регионах страны крупные города со всей необходимой для их функционирования транспортной, коммуникационной и бытовой инфраструктурой - города, способные разместить у себя, снабдив в необходимом количестве рабочей силой и коммунальными услугами, немалое количество современных производств.

Наконец, еще один немаловажный аспект. При всей противоречивости и социальной несправедливости процессов так называемого «первоначального накопления капитала», происходивших в стране в 1990-е годы, по крайней мере один его аспект имеет позитивное значение: в стране появился собственный, национальный крупный бизнес. В целом не оправдались высказывавшиеся опасения и даже вполне обоснованные страхи, что в процессе открытия экономики все командные позиции в реальном и финансовом секторах будут заняты крупными транснациональными корпорациями (а для типичной развивающейся страны с сопоставимыми с Россией характеристиками подобная ситуация является правилом), в то время как национальный частный бизнес будет представлен мелкими фирмами и фирмочками, не способными накапливать капитал и осуществлять сколько-нибудь значимые инвестиции. Предприятия с чисто российским или преобладающе российским капиталом и отечественными же управляющими сегодня доминируют в абсолютном большинстве важных сфер и осуществляют более 90% всех инвестиций в экономике. По данным меморандума Всемирного банка, на конец 2001 г. на долю 23 крупнейших российских финансово-промышленных групп приходилось более трети всего производимого ВВП, еще четверть - на долю предприятий с государственным контролем, а на иностранные компании приходилось лишь 5% российского валового продукта. В России во многом неожиданно для западных экспертов в очень короткие сроки поднялись и встали на ноги крупные компании, способные не только обеспечивать себе прочные позиции на внутреннем рынке, но и осуществлять в значительных масштабах собственную зарубежную экспансию. Примерами последней, в частности, переполнена экономическая хроника последних трех-четырех лет. О чем это говорит? В первую очередь о том, что при всей справедливости претензий к российскому крупному предпринимательству, при всех его очевидных слабостях его потенциал превосходит ту роль в глобальной экономике, которую отводит России ее нынешнее положение мировой периферии, что объективно увеличивает шансы страны на осуществление определенного качественного скачка.

2.1. Как жили в Новгороде

Новгород впервые упомянут в Летописи 859 г., когда он входил в состав Киевской Руси, и был вторым по значению городом. Найденные в р. Луга остатки древнего судна относят его заселение к VI–V в. до н. э.. Погребения Сунгирьской стоянки (30 тыс. лет до н. э., окраина г. Владимира) позволяют предполагать намного более раннее освоение этой территории народом с индоевропейскими культурными традициями (рис. 22).

Рис. 22. Сунгирьская стоянка (окраина г. Владимира, 30 тыс. лет до н. э.): 22.1. Погребение индоевропейского, предположительно, жреца; 22.2. Погребение подростков; 22.3. Лошадка (жеребая?) на пластинке из бивня мамонта с отверстием для ношения на шнурке (из погребения подростков).

Постепенно по берегам Волхова сформировалось три поселка из разных племен: на правом берегу – словене, на левом – кривичи и нерева. Словене и кривичи были славянскими племенами с юга, а нерева – угрофинским с берегов Нарвы. Славенский и Неревскийконцы (районы) Новгорода зафиксировали в своих названиях то время. На территории более позднего Загородского конца было древнее капище с жертвоприношениями Велесу. Позднее на этом месте была возведена церковь св. Власия (1407 г.). Рядом с Новгородом затем появились Любша (720–730 гг.) и Ладога (750–753 гг.).

Балтийские связи Новгорода берут начало с VIII в. Скандинавский слой в Новгороде и на Руси связан с именем Рюрика (Рёрик, Рорик ) из южно-балтийских славян – реальным лицом, но исторически искаженным. Он был приглашен с дружиной в 862 г. княжить в Ладогу в связи с взаимными претензиями князей, и на княжение имел формальное право. По преданию Рюрик с дружиной поселился в Городище (3 км выше Новгорода, на правом берегу р. Волхов, позже – Рюриково Городище) в 859 г. (возможно, раньше), из которого Рюрик контролировал Греческий путь , и которое стало предшественником Новгорода. Но Ладога и Городище были пунктами одного пути, и Рюрик присутствовал в обоих. Рюриково Городище длительное время было резиденцией новгородских князей.

Предложение из Ладоги для Рюрика было для него своевременным, и не исключено, что по его собственной инициативе, так как в Ладоге у него было материнское наследство. Отказ от наследственных прав в то время считался позором, независимо от причины. Кроме того, варяги вербовались в наемные войска – сначала Византией, а затем Киевом и Новгородом. Это была обычная практика того времени, но варяги приносили и неудобства. Так, в 980 г. в Киеве варяжский корпус потребовал у кн. Владимира в оплату своих услуг по две гривны за каждого жителя (обычная плата в Западной Европе). Он оставил самых надежных, остальных передал в Константинополь с письмом к имп. Василию II в соответствии с договором 943 / 944 г., чтобы их держать порознь, не в граде, и не впускать обратно в Константинополь. В 987 г. переданные варяги составили в Константинополе "варяжский корпус".

Рюрик встретил в Новгороде враждебный прием, но подавил сопротивление (того же лета избежаша от Рюрика из Новагорода в Киев много новгородцких мужей ), убив на поединке Вадима Храброго (сын старшей дочери Гостомысла, т. е. племянник Рюрика по материнской линии). Так была основана династия рюриков. Официальное летописное объяснение состояло в призвании русами Рюрика на княжение (земля наша велика и обильна, а ряду в ней нет ; но ряд обозначал также договор, соглашение, а не только порядок – Т.М.). Оно было составлено много позже – в XI в. для описания событий IX в. в контексте легитимного обоснования генеалогии военной правящей знати. В результате произошла трансформация героя локального дружинного эпоса в основателя династии.

Наименование Новгорода (Новегород, Новугород ) связано с возведением в X в. крепости как северного форпоста Киевской Руси: на весну же Володимир заложи Новгород и сдела его . Крепость построили на территории древнего языческого кладбища (буевище ), где собирался совет старейшин и совершались вечевые сходки – культ предков в языческой религии был почитаем. Крепость на Руси имела название детинца (этимология многозначна, и не исключена языческая ритуальная версия – Т.М.), затем кремля . Постепенно название крепости перешло на весь город. Но северная часть новгородского кремля и поныне иногда называется Буевищем.

Ежегодная дань Новгорода Киеву (метрополии) в XI в. составляла 3 тысячи гривен серебром, которые собирал кн. Ярослав (сын кн. Владимира, позже известный в историографии как кн. Ярослав Мудрый) как полюдье в своей резиденции на Торговой стороне у р. Волхов, под названием Ярославово дворище . Из 3 тысячгривен на содержание войска удерживалась 1 тысяча, а 2 тысячи переводились в Киев как урок . Затем он решил отказаться от урока , в ответ на что его отец кн. Владимир приказал расчистить дорогу до Новгорода для военного наступления, но заболел и умер (был убит?), а кн. Ярослав нанял варягов, после чего платежи с 1019 г. стали составлять 300 гривен. После захвата Киева кн. Ярославом поддержавшаяего новгородская дружина получила награды по 10 гривен серебра, а Новгород – закон, известный как Русская Правда с перечнем обязательств перед Новгородом (1015 г.). Дополнением к нему были Устав о мостовых (Устав мостником неясного назначения) и Положение о сборщиках штрафов (Покон вирный ).

Освоение территорий, связи с мировой торговлей, законодательное регулирование расчетов, престижный спрос состоятельных людей стимулировал развитие экономики. Жизнь новгородцев (новгородци ) была обеспеченной, но сложной, опасной, с интригами, восстаниями, стихийными разграблениями и вечевыми организованными разделами имущества осужденных на вече состоятельных людей.

В Новгороде разводились вишневые, сливовые, яблоневые сады (обнаружено несколько десятков пней в шахматном порядке на территории Десятинного монастыря, XII в., но яблони были дикими), перед домами выращивались кусты роз (XII в.), малины, черной смородины.

Женщины имели имущественные права (на приданое, долги, развод); вели хозяйство (осталось много шиферных именных пряслиц для прядения); вышивали жемчугом, шелком и шерстью (роль вышивки на Руси была велика в связи с недостатком драгоценных металлов); любили духи (вони добрые ), ароматное мыло (мыло бургальское ), ювелирные украшения, и вообще, следили за собой (найдены художественно оформленные ногтечистки); могли самостоятельно торговать и брать займы, что видно по берестяным грамотам. Имущество новгородских женщин, полученное в качестве приданого, было юридически независимым, при распределении наследства охранялось законодательно (вдовья доля ) и распределялось только по их завещаниям (знатьбы ). Но женитьба на робе, холопке делала мужчину также холопом .

Новгородцы пользовались мебелью и резной посудой, украшали быт (найдена костяная накладка парижской работы с частью композиции, известной под названием "Штурм замка любви"), проявляли интерес к экзотическим животным (в слое XIII в. найдена захороненная обезьянка). Жители писали письма на бересте – любовные, с брачными предложениями, отказами от них, брачными услугами и требованием их оплаты, с упреками, конфликтами, ссорами. Они донесли до нас фразы: поклон (от такого-то к такому-то); и покланяю ти си (и кланяюсь); въспиши жь ми (напиши мне в ответ); кольцо ее верну, а свое возьму (отказ от брачного намерения); а кодь ти мне хльбь то и тобе (а где мне хлеб, там и тебе); а до моего живота пособьникъ, есмь тобе за твое добро (а я до конца жизни буду тебе помощник за твое добро); а я ему не дълъжьне ничимъ же, и молю ва ся (а я ему ничего не должен, прошу же вас); и в том бог волен, да и ты с солью и с деньгами .

Мужчины делали ремесленные изделия обширного ассортимента, торговали, брали займы, возводили церкви, терема, дома, сооружали мостовые. Строения в Новгороде возводились на свайных фундаментах (истъбы на стульях ) из-за сложного грунта; для работы использовались железные топоры, пилы, рубанки с железным лезвием (рис. 23).

Рис. 23. Великий Новгород. Строительные и сельские работы: 23.1. Заготовка леса для строительства, расчистка территории для земледелия, посев; 23.2. Возведение Новгорода. [Летописная миниатюра].

Неровности грунта засыпались щепой. Для крепости дерево превращали в топляк (вымачивали в воде), а для сохранности от потемнения здания белились известью. Древнерусские города были белыми: уболены яко сыр (белые как творог). Началу строительства предшествовала братчина (пир-складчина), после чего приносилась жертва петухом / мелким животным. Между домами прокладывались надежные мостовые с сооружением дренажных систем для отвода воды, за которыми следила кончанская (районная) администрация, и ремонт которых финансировался за счет мостового сбора, который собирался мостниками . Ширина улиц не превышала 6 метров. Финансирование дорожного строительства осуществлялось за счет налога с торгового оборота (осмничее ), который собирали осменники . Налог платили торговцы, разместившие свои лавки на Торгу, Великом мосту и вдоль главных городских улиц (рис. 24).

Рис. 24. Великий Новгород. Великая улица: на переднем плане – настил мостовой 20 яруса, на заднем – настил мостовой 11 яруса.

Архитектура деревянных строений включала по традиции резные элементы с языческими сюжетами. В окна вставлялась слюда. На улицу выходила глухая стена. Помещения закрывались на замки разных и сложных конструкций. Усадьбы делились внутренними частоколами на части – полудворы . Это название зафиксированодаже много позже в Писцовых книгах XVI в. Частоколы возникали и исчезали в зависимости от целей – сдача в аренду ремесленникам, разделение семей. Для вина (медове ) предназначались подвалы (медуши ). Совместные решения князя и дружины принимались на пирах. В Новгородебыла тюрьма (ее остатки известны от XI в.).

Детям с 6–7 лет давалось образование (от начала XIII в. известносвыше 10 детских грамот с алфавитом, текстами и рисунками). Обучающие материалы содержали задачи на коммерческие расчеты, учет, делопроизводство, с применением стандартных формул документов, что видно по грамотам мальчика Онфима и еще одного мальчика (его имя неизвестно): на домире взяти доложзиве (на Дмитре взять, доложив: в контексте учета расчетов) [НБГ 202; XIII в.]; г(оспод)и, помози рабу своему Онфиму (аналог подписи) [НБГ 203; XIII в.]. В обучении сначала использовались восковые церы, а затем уже береста, так как записи на ней требовали значительного физического усилия. Азбуки писались на досках из дерева (рис. 6.2). Кн. Ярослав Мудрый приказал обучить 300 новгородских мальчиков (девочки обучались дома), о чем сообщает летопись 1030 г.: прииде к Новугороду, собра от старост и поповых детей 300 учити книгам.

В Новгороде жили разнообразной жизнью: развлекались представлениями скоморохов (остались их раскрашенные цветные кожаные маски – скураты, хари ), играми в мяч, шахматы (сохранились кожаные мячи и шахматные фигуры – рис. 25) и на музыкальных инструментах (гусленоехудожество – найдены гусли (рис. 13)). Это был наиболее любимый инструмент. Самый древний из найденных с пятью струнами относится к середине XI в. Но были и с шестью, и с девятью струнами. Размеры гуслей составляли от 36 до 85 см.

Рис. 25. Великий Новгород (из раскопок XII–XV вв.): 25.1. Шахматы (высота от 2 до 5 см; изготавливались из дерева, кости, камня); 25.2. Маска скомороха (цветная) и мячи (кожаные); 25.3. Игральная кость (жеребей , кость, высота грани 1 см); 25.4. Коньки с отверстиями для крепления к обуви (21 см; 24 см).

Новгородцы предавались азартным играм: игральные кости найдены в раскопках жилищ (воспроизводят изображение жеребья в миниатюре выбора жертвы кн. Владимиром, рис. 16). Они любили дорогую одежду из бархата, парчи, шелка (паволокы ), меха (шубы и кожухи );кожаную обувь (в раскопках отсутствуют лапти): сапоги (включая модельные из тисненной и расшитой кожи) и туфли (поршни ). Женщины имели склонность к ювелирным украшениям (колты / усерязи, бармы, рясны ), варианты которых зависели от социального положения (рис. 26). Найдена итальянская камея XIII в. с изображением мадонны.

Рис. 26. Великий Новгород. Ювелирные изделия:26.1. Колт (усерязь ; конец XII в.; сюжет: две птицы, обращенные к древу жизни; свинцово-оловянистый сплав, литье; диаметр 4 см); Старая Русса: 26.2. Ожерелье (бармы ;XII в.; серебро, позолота, литье, чеканка, резьба; диаметр 7, 5 см; найден в составе клада); 26.3. Новгородская область. Клад ювелирных украшений и монет (X–XI вв.; серебро, позолота, скань, зернь; – общий вес – около 800 г.).

Новгородцылюбили заморские фрукты, пряности, византийское (ромейское ) вино и местную медовуху (медове ). Вино для подачи на стол наливалось в скобкарь – деревянный жбан ладьевидной формы с двумя ручками. Даже деревенские жители украшали одежду шелком. Все использовали гребни (кость, кавказский самшит: найдено много хорошо сохранившихся гребней с именами). И все чрезвычайно любили орехи (миндаль, грецкие, кедровые и местные лесные, скорлупа которых в раскопках образует иногда сплошной слой).

Новгородцы заботились о детях (разнообразные деревянные и керамические игрушки присутствуют во всех слоях), обучали их грамоте, составляли завещания с описью имущества. Завещанию предшествовал черновик, после чего оно переписывалось на пергамент, опечатывалось и регистрировалось в канцелярии посадника Новгорода. Таких завещаний дошло около 30.

Новгородцы пользовались лыжами (из дерева); коньками (из лошадиных берцовых костей, поэтому – коньки ); чемоданами (тоболец ); кожаными кошельками (гомонец, гомонок , найденный в слое XI в. имеет диаметр 7 см (рис. 55.2), в нем были весы с набором гирек-разновесов для взвешивания монет); банными средиземноморскими губками; коромыслами и ушатами из кавказского тисса.

Они строили деревянные резные терема и дома попроще, которые имели ледники в погребах для хранения запасов. Пищу готовили в клепаных котлах и сковородах. Последние делались с шарообразным дном, диаметром 150–300 мм и поэтому быстро изнашивались. В раскопках их найдено чрезвычайно много. Для работы в усадьбах нанимались слуги (паробки ).

Новгородцы ходили в церкви (при этом не забывая о языческих обрядах), носили обереги (рис. 27): крестики и каменные иконки в металлических окладах / на шнурках (гайтаны ), языческие амулеты – "шумящие подвески", прикрепляемые к поясу или одежде; нашивные пластины; топорики; стрелки громные (рис. 14). Интересной деталью являются надписи-граффити на стенах храмов о текущих событиях, что подтверждается раскопками церкви Благовещения на Рюриковом Городище в слое XII в.

Конец ознакомительного фрагмента.

Российский крупный бизнес: первые 15 лет. Экономические хроники 1993-2008 гг. Паппэ Яков Шаявич

3.1 Советское наследие

Институциональный аспект

Как уже отмечалось во Введении, решающее влияние на скорость формирования крупного бизнеса и место, которое он занял в современной России, оказало то обстоятельство, что СССР был страной больших и сверхбольших заводов. В процессе рыночной трансформации такой завод мог либо развалиться, либо стать технологической основой для крупной фирмы. И соответственно рядом с ним должны были возникнуть сопоставимые по масштабу трейдер, инвестиционный партнер и т. д.

Существует мнение, что большие советские заводы могли стать основой для крупного бизнеса не только технологически, но и институционально. То есть при «правильной стратегии реформ» они относительно легко могли превратиться в полноценных агентов рыночной экономики, сохранив в основном и старые хозяйственные связи, и старый менеджмент. Сторонники этой позиции приводят два основных аргумента. Во-первых, указывают на то, что советские предприятия имели длительный опыт работы в условиях хозрасчета, который в различных формах внедрялся в экономику, начиная с середины 1960-х гг. Во-вторых, ссылаются на теорию административного рынка, доказывающую что примерно с этого же времени административно-командная система в СССР трансформировалась в систему административного торга (о теории административного рынка см., например, ) как по вертикали, так и по горизонтали.

На наш взгляд, такая позиция не имеет серьезных оснований. В СССР даже при самых развитых формах хозрасчета вне предприятия определялись смысл его существования, основная специализация, допустимые соотношения издержек и результатов, любые сколько-нибудь серьезные трансформации. Внедрение хозрасчета открывало возможности лишь для тактической оптимизации издержек и тактического ассортиментного маневра, но не более (заметим при этом, что хозрасчет приходилось именно внедрять).

Что касается административного рынка, то участие предприятий в нем сводилось к торгу по поводу условий реализации или нереализации спущенных сверху целей (выполнения планов). Целеполагание в любом случае оставалось за рамками предприятий.

Рыночная трансформация российской экономики поставила перед предприятиями и их менеджментом не просто новые задачи, а такие, о существовании которых они не имели представления. На первом этапе успешная адаптация к новым условиям очень часто могла осуществиться только за счет подчинения предприятия внешнему партнеру, не связанному ни со старой экономикой, ни со старыми социальными обязательствами. При этом принципиальным являлось то, что этот партнер был самостоятельным юридическим лицом, а не персоной или группой персон, занимающих позиции высших менеджеров. Персоны как раз могли быть старыми: стандартный пример - директор предприятия учреждает и возглавляет торговую фирму, замыкающую на себя его товарные и финансовые потоки. Смысл этого заключался в том, чтобы новая, непривычная для предприятия деятельность была отделена от самого предприятия, как бы заменяя существовавший ранее внешний (директивный) механизм управления. Другой пример - чиновники министерства, создающие и возглавляющие холдинг или ассоциацию из ранее курируемых ими предприятий.

Таким образом, сохранялась привычная для предприятия ситуация - функции управления производством и функции экономического управления достаточно жестко отделены друг от друга. Первые остаются внутри предприятия, вторые концентрируются в отдельной структуре (юридическом лице). Но этой структуре в случае, если она оказывалась успешной, очень быстро становилось безразлично, сколькими производственными единицами и из каких отраслей управлять. Поэтому логика и идеология «универсального менеджмента» оказались столь естественными для нынешней России. Уже в первые годы рыночной трансформации появились и соответствующие технологии, и страта «универсальных менеджеров». Одной из ее составляющих стала наиболее динамичная часть партийно-хозяйственной номенклатуры.

Воспроизводственно-технологический аспект

Ключевое влияние на процессы формирования российского бизнеса, на наш взгляд, оказали также:

а) логика сложившейся системы хозяйственных (технологических) связей в СССР;

б) отраслевая и секторальная структура советской экономики.

Как показано в работах Ю.В. Яременко (см., например, ), в качестве основных действующих лиц в экономике СССР в последние десятилетия его существования выступали отрасли или межотраслевые комплексы в лице соответствующих союзных министерств и ведомств. Они являлись не только экономическими агентами, но и самостоятельными административно-политическими субъектами, имеющими собственную логику функционирования и экспансии. В совокупности эти логики определяли народнохозяйственную динамику, деформируя, а зачастую и просто ломая систему общегосударственных приоритетов, формулируемую центром - высшими государственными и партийными органами.

Главной формой взаимодействия между отраслями была конкуренция за ресурсы, которая происходила в политико-административном пространстве и результаты которой зависели от двух близких, но не сводящихся друг к другу факторов:

а) место задач, решаемых отраслью в системе приоритетов государства;

б) место органов управления отраслью в административной иерархии.

При этом с течением времени роль первого фактора понижалась, а второго - возрастала, а кроме того, усиливались противоречия между двумя основными типами приоритетов - политико-идеологическими и связанными с необходимостью поддержания текущей стабильности экономики и общества. Причем вес последних опять-таки увеличивался.

В результате система хозяйственных (технологических) связей каждого предприятия в позднем СССР формировалась и поддерживалась в основном тем отраслевым органом управления, которому оно подчинялось. И определялась она главным образом отраслевой и локальной административной рациональностью. Другой механизм поддержания хозяйственных связей - инерция или традиция. Но и в том, и в другом случае ни народнохозяйственная, ни хозрасчетная эффективность не являлись определяющими факторами.

Отсюда следуют два важнейших вывода. Первый: с ликвидацией в России в 1991–1992 гг. директивного отраслевого управления и большей части соответствующих ведомств сложившаяся система хозяйственных связей между предприятиями должна была рухнуть, б о льшая их часть просто стала нерациональной по любым критериям. И часто звучавшее в 1990-е гг. требование «восстановления традиционных связей на новой основе» было абсолютно невыполнимым и отнюдь не в силу эгоизма правительств постсоветских государств или корыстолюбия директорского корпуса. Второй вывод состоит в том, что основной массив новых связей не мог возникнуть по инициативе самих предприятий, у которых не было для этого ни опыта, ни кадров, ни технологий. Для этого нужны были структуры верхнего уровня, которые в обмен могли претендовать на значительные пакеты прав собственности. Поэтому деятельность по маркетингу, поиску партнеров, формированию технологических цепочек, осуществляемая банками, торговыми домами, управляющими компаниями, оказалась столь востребованной и была в начале - середине 1990-х гг. одним из основных источников формирования крупного российского бизнеса.

Из книги Человеческий фактор [Успешные проекты и команды] автора Листер Тимоти

Из книги Сделано в Америке [Как я создал Wal-Mart] автора Уолтон Сэм

МОЕ НАСЛЕДИЕ «За возможным исключением Генри Форда, Сэм Уолтон -предприниматель века».ТОМ ПИТЕРС, соавтор «В поисках превосходства»Вероятно, к этому моменту Вы уже со всей отчетливостью поняли, что я посвятил большую часть своей жизни «Уол-Марту» - я положил делу начало,

Из книги Как богатые страны стали богатыми [и почему бедные страны остаются бедными] автора Райнерт Эрик С.

ПРИМИТИВИЗАЦИЯ И НАСЛЕДИЕ ХОЛОДНОЙ ВОЙНЫ Экономисты работают ради похвалы своих же коллег. Пол Самуэльсон. «New York Times». 1974 Почему механизмы экономической деградации и примитивизации ускользают от внимания современных экономистов? Теория глобализации сегодня лежит на

Из книги Дефолт, которого могло не быть автора Гилман Мартин

Наследие Путина во внешней политике Решительность Путина во внешней политике была по достоинству оценена внутри России, в особенности после операции в Южной Осетии и Абхазии. Но на Западе у России друзей сегодня, похоже, куда меньше, чем было при Ельцине. При этом, правда,

Из книги Лидерство Мацуситы. Уроки выдающегося предпринимателя XX века [Хорошее качество в FB2!] автора Коттер Джон

Экономическое наследие Путина Важным фактором, определившим выход России на мировую арену, стала ее новая роль глобальной экономической державы. Не имея еще развитой экономики, Россия тем не менее уже сегодня является энергетической сверхдержавой. В своих поисках

Из книги Модернизация: от Елизаветы Тюдор до Егора Гайдара автора Маргания Отар

1. НАСЛЕДИЕ C точки зрения многих обычных представлений, Коносуке Мацусита не был похож на великого лидера. На ранних фотографиях мы видим неулыбчивого молодого человека с ушами, торчащими, как крылья самолета. Его рост не превышал пяти футов пяти дюймов, а вес - 135 фунтов1.

Из книги Советская экономическая культура: Наследие и пути модернизации автора Кузьминов Ярослав Иванович

Наследие Генриха Оказавшись во главе государства, Елизавета вынуждена была разгребать весьма проблематичное наследие своего отца. Унаследованное ею королевство находилось в чрезвычайно плохом состоянии.Генрих VIII вел себя во многом как типичный ренессансный монарх.

Из книги Морская политика России, 2014 №10 автора

Я. Кузьминов Советская экономическая культура: Наследие и пути модернизации Советская экономическая культура: Наследие и пути модернизации В настоящее время отечественные экономисты обнаружили, что наша страна по основным показателям уровня развития не только далека

Из книги Новая эпоха - старые тревоги: Экономическая политика автора Ясин Евгений Григорьевич

Советская экономическая культура: Наследие и пути модернизации В настоящее время отечественные экономисты обнаружили, что наша страна по основным показателям уровня развития не только далека от того, чтобы соревноваться с Западом, но находится на одной ступени со

Из книги Человеческий фактор. Успешные проекты и команды автора Листер Тимоти

Морское наследие арктических регионов Вопрос сохранения морского наследия России в очередной раз получил широкое обсуждение на прошедшем в Архангельске V Международном форуме «Во славу Флота и Отечества!» В рамках форума состоялось расширенное заседание

Из книги 5 принципов проактивного мышления автора Миллер Джон Рэмси

7 Наследие первого этапа реформ Однако частную инициативу сковывают не только недостатки существующих институтов, но и сложное наследие первого этапа реформ. В нем я бы выделил два основных момента: 1) долги; 2) результаты распределения доходов и собственности.Характерно,

Из книги Финансовая мудрость Эбенезера Скруджа автора Калер Рик

VI. НАСЛЕДИЕ PEOPLEWARE Работая над вторым изданием, мы решили добавить новые главы в конец книги, не пытаясь полностью её переработать. И если при этом пострадала последовательность шестой части – в ней понемногу обо всем – то историческую перспективу первого издания удалось

Из книги автора

Глава 19 Наследие служения Когда мне было шестнадцать, однажды, а точнее 20 мая 1975 года, мой отец неожиданно приехал на бензоколонку, где я подрабатывал после школы. С отцом в пикапе сидел и мой старший брат. Выглядели оба неважно: отец был красный как рак, а брат – смертельно

Из книги автора

Новое наследие Скруджа Повсюду вокруг мы можем увидеть, какими влиятельными бывают чужие деструктивные денежные сценарии поведения. Они лишают свободы, ранят, парализуют и уничтожают. Вместе с тем, нам часто бывает нелегко разглядеть разрушительный эффект наших